— Слушайте внимательно, мистер, — присел я перед ним, — мой английский недостаточно хорош, но в ваших интересах запомнить мои слова. Вы меня понимаете?

Уркварт снова кивнул, и я продолжил:

— Этот человек крайне опасен. Он агент русской разведки, более того — личный эмиссар царя. За его спиной немало дел, а на его руках немало христианских душ. Не ошибусь, если скажу, что во многом благодаря ему произошёл чудовищный погром в Петербурге. Вы могли наблюдать как ловко он старался втереться в доверие к султану Махмуду, понравиться. Тем более, что делал это он за ваш счёт. Но то пустяки. Сейчас всё обстоит много хуже. Вы раскрыты, ваши замыслы известны. В посольстве знают о судне, знают о грузе, знают куда и кому он пойдёт. Не это главное. Этот человек почти смог раскрыть меня. Ещё неделя, от силы две, и моя песенка спета. Я предлагаю сделку. Вы помогаете мне, а я помогу вам. Что скажете?

Англичанин, надо отдать должное, не поверил. Тогда мне пришлось назвать несколько фамилий из Лондона, большего даже вам, Апполинарий Петрович, сказать не могу. На Уркварта они оказали требуемое действие и он стал глядеть иначе.

— Что вы предлагаете? — спросил англичанин.

— Всё очень просто, — пожал я плечами, — этот человек не должен вернуться в посольство. Говоря прямо — не должен жить. Слишком опасен сейчас и станет ещё опаснее в будущем. Слишком многое знает. Я предлагаю обратить его план против него самого.

— Каким образом и что это за план?

— О, вас не удивило нападение? Вы попали в засаду. Посол знает о вашем замысле, как я и сказал. Вас предали. Не догадаетесь кто? Некий турок, обладающий информацией.

— Я вам не верю! — отшатнулся Уркварт.

— Верить или нет — ваше дело, но эта проблема (я указал на Степана, усиленно изображающего беспамятство) лежит перед нами, и хотите вы или нет, но её необходимо решить.

— А что он собирался делать со мной? — усмехнулся англичанин. — Я не понимаю вашего языка, но жесты были вполне определённые. Он собирался перерезать мне горло, не правда ли?

— Не совсем, — пришлось мне уточнять, — он собирался отрезать вам голову целиком.

Уркварт едва не зарычал от ненависти. Чего-то подобного я от него и добивался. Слабое место замысла, если во всей этой авантюре вообще были сильные места, было в том, что он попробует убить графа на месте. К счастью, этот человек полон демонов. Уркварт вскочил и стал избивать его сиятельство ногами. К своей чести, граф выдержал испытание стоически.

— Что вы творите? — с трудом оттащил я безумца. — Держите себя в руках. И решите уже, что нам делать.

— Нам? — насмешливо спросил он. — Вы грубо работаете, мистер как вас там?

Призвав всё свое терпение, я не сошёл с пути.

— Мне вообще плевать, верите вы мне или нет, но дело превыше эмоций, а общее дело всегда выше интересов одного. Как по мне, так нет ничего проще, чем лишить этого негодяя жизни и бросить в море. Но он носитель важного знания, и он попал в плен. Что делают с пленниками когда надо развязать язык? Не мне вам объяснять, Уркварт, я знаком с тем что русские накопали на вас. Ваши подвиги в Греции их весьма впечатлили. Решайте сами — хотите вы от него что-то узнать, или нет? Если нет, то нож под рёбра и дальше расходимся по своим делам. Если да — забирайте тело и делайте что хотите. Это мой вам подарок, а ваше дело отказаться от него или принять.

Англичанин задумался.

— Хотите избавиться от опасности моими руками? Как вы объясните своему послу исчезновение столь ценного человека? Вас послали с ним вместе? И вы вернётесь одни? Допустим, вы все расскажете гладко, но ваши люди не смогут держать язык за зубами. — указал он на казаков.

— Я плачу им дополнительное жалование, не в их интересах болтать. Видите — они подчиняются мне.

— Ваше дело, но не стоит доверять дикарям. Им дадут больше или напоят, они все расскажут.

— Возможно. Но это моя проблема.

— Уже нет. Вы противоречите себе, мистер. Скажите, этот человек действительно настолько ценен?

— Да, очень.

— Тогда у меня есть идея получше. Вы отправитесь со мной на корабль. Там я лично допрошу этого негодяя. При вас, поскольку доверять вам мне нет никакого желания. Когда он всё расскажет, я отрежу ему голову, как он собирался поступить со мной. После вернёмся в посольство, в наше, британское. Там вы расскажете все милорду, всё что знаете и чему стали свидетелем. Если вы не лжете, вам не составит труда подтвердить свою работу на нас и получить новое местечко под крылом Его Величества.

Я сделал вид, что задумался.

— Не уверен, что могу принять подобное решение без приказа из Офиса, — сказал я наконец, — моё задание вполне определённое и оно не достигнуто. Я согласен пойти с вами к виконту и выложить ему всё, но сразу после того вернусь в русское посольство. Думаю, виконт одобрит мои действия. Надеюсь, вы доверяете Понсонби.

Англичанин бросил мне высокомерный взгляд, полный презрения, что означало согласие, и мы приступили к делу.

Его лодка могла поднять человек пять, не более. Нас было всего трое, казакам я должен был строго-настрого наказать ждать моего возвращения и не предпринимать ничего. Уркварт следил с подозрением, я молился, чтобы его незнание языка не оказалось ложью, так как сказал им совершенно другое.

Граф оказался прав, англичанин указал править (я сел за весла, тогда как он караулил пленного и меня) к судам стоящим правее турецких судов. Я не спешил, но и не мог чересчур тянуть время. Словом — мы подошли к этой «Глории». Там нас ожидали.

— Это ты, Дэвид? — спросил кто-то и я расслышал звук взводимого курка.

— Кто же ещё, — отвечал Уркварт, — но я не один.

— Кто с тобой?

— Прошу не палить со всех стволов сразу, Джеймс. Выслушай сперва. Со мною русские.

— Хорошая погода нынче, Дэвид. Но ветра почти нет, а это плохо.

— Мне нужно поговорить с ними в укромном местечке.

— Ты не мог поговорить с ними на берегу?

— Там их было многовато. Я не рискнул.

— Они вооружены?

— Нет (я отдал пистолет Уркварту когда садился в лодку), один даже связан. Помоги нам подняться, Джеймс.

Решив, вероятно, что два нежданных человека не натворят больших бед, нам скинули лестницу. На палубе я огляделся, сколь позволяло скудное освещение.

«Глория» была шхуной, насколько мог понять по мачтам. Встречало нас человек семь, в главном из них угадывался больше офицер, чем моряк. В спину мне упёрся пистолет.

Нас провели (граф решил, что пора прийти в сознание ещё по пути, и передвигался самостоятельно) в помещение, которое, как я понял, отводилось корабельному врачу.

— Кладите его сюда, — командовал Уркварт, — привязывайте к столу.

В этот момент его сиятельство и решил, что пора действовать. Апполинарий Петрович, разрешите воды?

Посол вприпрыжку подскочил к столу с графином воды, одним движением плеснул полбокала и протянул Безобразову.

— Не томите, Пётр Романович, дальше, что было дальше?

— Дальше? — переспросил Безобразов, будто припоминаю, — о, дальше была сеча зла и люта. Один бился с тысячей, а два с тьмою, так сказать. Его сиятельство дёрнул конец верёвки, который держал в кулаке, отчего освободился. Не до конца даже распутавшись, он согнул обе ноги к подбородку и распрямил их так, что несчастный англичанин улетел словно птица, правда недалеко. Я думал, что это последнее из виденного мною в жизни, но его сиятельство, повторюсь, счастливец, и капли его фортуны окропили меня. Другими словами — пистолет, что упирал мне в спину этот Джеймс, дал осечку. Развернулся я столь быстро, что… Джеймс совершенно лишился чувств. Тем временем, его сиятельство устроил подлинную битву с пытавшимися его удержать англичанами. Знаете, ваше превосходительство, я понял.

— Что вы поняли?

— Причины странностей в поведении нашего графа. Что только не приходило на ум, а ларчик просто открывается — он очень силён.

— Что же с того? — не понял Апполинарий.