— А это кто, с вытянутым лицом и выпучеными глазами?

— Австрийский посланник. Эдуард фон Клесль. Древний род, но только третий в семье. У австрияков, как вы знаете, майорат. Впрочем, его семья богата настолько, что получаемый им апанаж достаточен для представительства в Порте, что показатель. Холост. По слухам, весьма несчастен. Якобы любил одну девушку, но одна из прабабушек объекта его страсти не являлась дворянкой, правило шестнадцати не выдержало проверки и потому старший брат запретил помолвку. В Вене нравы довольно строгие.

— Ужас. — передернул плечами Степан.

— А те трое, на отличных гнедых, должно быть англичане? — спросил Безобразов.

— Вы правы, Пётр Романович. Старший лорд Понсонби, джентльмен до мозга костей и дипломат от Бога. Очень опасен для интересов Его Величества. А вот его спутник опасен для нас.

— Который?

— Что слева. Тёмная личность. Зверь в человечьем обличии. Но не трогайте его, господа. Это моя дичь.

— Воля ваша, Апполинарий Петрович. Но кто вон те люди?

— Испанцы. А за ними Пруссаки.

— Тот немец нехорошо на нас глядел, когда была аудиенция.

— Он на всех так смотрит, ваше сиятельство. Считает, что именно так выглядел старый Фридрих. Но будет, кажется начинается. Слышите?

У ворот засуетились. Раздался звук труб возвещающий о том, что ожидание завершено.

Почти через целый час кавалькада выбралась из города и шагом двинулась на север.

Всего в охоте участвовало по оценке Степана не менее полутысячи всадников, десятую часть которых составляли представители дипмиссий. В середине процессии находилось с два десятка крытых поводок, на вид лёгких и богато украшенных. Впрочем, здесь всё дышало роскошью.

— А как вообще турки относятся к иностранцам, Апполинарий Петрович?

— Всё зависит от статуса, как, наверное и везде, Саша.

— Понимаю, — поддержал Степан, — если вы посол от какого-нибудь правителя, то ещё ничено, но если просто неверный гяур, то голова с плеч.

— Что вы хотите сказать? — посол так удивился, что дёрнул повод и его конь сбился с шага.

— Ну как. Вы же сами сказали — от статуса.

— Но гяур не столько статус, сколько вопрос веры.

— Разве османы веротеопимы? — засомневался в своих знаниях граф.

— Помилуйте, ваше сиятельство, что значит веротерпимы? Примерно половина населения империи, а по мне так и больше — христиане.

— Как⁈

— Кто-то должен платить повышенные налоги, — усмехнулся посол, — прими все они завтра ислам и империя рухнет.

Степан задумался.

Впереди вновь зазвучали трубы.

— Вот мы и на месте.

Посол не ошибся. Всадники впереди разворачивались в два крыла, охватывая лежащее пепед ними поле шириной в версты полторы. Султан с группой особ приближенных продолжил движение по центру, но вскоре и он остановился.

К дипломатам подскакал всадник, на довольно приличном английском предложивший господам приблизиться к падишаху. Здесь вышло недоразумение между французами и англичанами, не поделившими одно и то же место, но устраивать войну перед султаном никто не хотел и потому французы уступили невозмутимым островитянам.

Повелитель Востока выглядел как… султан из сказки, хотя придирчивый взгляд мог бы найти, что золота и драгоценных камней в этом наряде всё-таки многовато.

Заметно было, что турки действовали по многократно повторенному ритуалу. Все участники действовали быстро и слажено. Подкатили возки. Из них на свет вынесли…

— Ох, матерь божья! — выдохнул Безобразов. — Это ведь соколы?

— Что в том странного, Пётр Романович?

— Царская охота, — ответил за него Пушкин, — у нас уже и нет почти. Остатки.

— Беркуты, кречеты, в сапсана нет. — Безобразов пожирал птиц глазами. Степана это развеселило.

— Не знал, что вы такой страстный охотник, Пётр Романович.

— Да что вы в этом деле понимаете, граф, — рассердился надворный советник, — соколиная охота наивысшая охота в мире.

— О, значит нам оказана высокая честь?

— Совершенно верно, ваше сиятельство, — подтвердил посол, — честь и показ могущества.

— В чем? Приручить птичку настолько сложно?

— Приручите, попробуйте, — фыркнул Безобразов, — одну, может быть, приручите. Или две. Но содержать большую охоту под силу только государям. Ого, вот и дичь!

Степан не заметил как в небе оказались птицы назначенные в жертву.

— Вон, с того края запускают.

Действительно, приблизительно в полуверсте от них, на опушке леса примыкающего к полю находились крытые повозки сходные с теми в которых везли хищных птиц. Там суетились люди и вдруг в небо взмыла ещё одна пара журавлей.

— Смотрите!

Со стороны охотников взлетела птица, быстро набиравшая высоту. Затем она заложила маневр в сторону удалявшихся целей.

— Атака!

— Как вы видите столь далеко? — удивился Степан. — Я наблюдаю их как точки в небе.

— Попал! Какая ставка, а⁈

Несколько всадников сорвалось с места и поскакали вперед. Султан величественно поднял руку, на которую несколько мгновений спустя сел вернувшийся кречет.

Охота длилась около трех часов и состояла из двух частей.

Султан охотился на птиц. Запускали цапель, воронов и голубей. С первыми пришлось потрудиться, несколько кречетов не справились и упустили дичь.

— Двоих разом кинули. — Безобразов ближе всех принял к сердцу разворачивающееся представление. — Вдвоём должны догнать. По одному что за дело⁉ Цапля не котёнок, она верткая, сама ударить может.

— Глядите, ворон! Двоих на него пускают. Мало, можно и трех. Умная птица. Его и с пяти ставок* бывает не взять. Ну что я говорил! Догоняй его теперь.

— Вы так всё подмечаете, словно полжизни провели на подобной охоте. — не удержался от шпильки Степан.

— Читал о том. Книги есть старинные. Ого, чайки! Ну, этих посбивают!

Вдруг добрая сотня османских всадников зашумела и поскакала вперёд через поле.

— Куда это они вдруг?

— Птица не вернулась, — пояснил Безобразов, — силу почуяла. Надо найти её как можно скорее. Вот и скачут.

— Интересно. А до того птица силу не чуяла?

— Нет, граф. Птицу надо уметь содержать. Кормить так, чтобы и ставки мог делать и улететь опасался. Значит, ошибся кто. Перекормил. А сытому соколу человек без надобности. Теперь искать. Такие кречеты многие тысячи стоят.

— Как же можно найти птицу в небе, если решила улететь? — не понял Степан.

— По звону колокольчика. Он дичь не отпустил, съесть решил. Далеко не понесёт. Можно успеть найти. Главное разом площадь осмотреть. Подбираюших мало будет, потому пошла сотня. Вообще, граф, мы тоже должны скакать, охотники то есть. Хорошая охота на много вёрст уйти может. Это султан нам шик наивысший показывает — не сзодя с места дичь бьёт. Хорош! Вот, наконец-то! Лебеди!!

Султан охотился на зверей.

— Беркуты! — едва не свалился с коня Безобразов. — Теперь по земле.

И верно — в центре поля буквально высыпали из возка несколько десятков зайцев специально заготовленных, добрая половина которых оказалась прибита могучими лапами больших птиц.

— Лисы! Интересно, а волк будет?

— Кажется, эти птички даже результативнее тех. — Степан пытался найти удовольствие в охоте и не находил.

— От баб не уйдёшь. — на Петра Романовича нашла несвойственная словоохотливость. — Беркуты для охоты почти всегда самки. Ловчее намного. А рыжие, наоборот, самцы. Вон как чешут по-прямой, дурни. Лисички иначе уходят.

Вдоволь показав свое могущество, султан приступил к раздаче даров, в этот раз охотничьих. Послы европейских недоразумений по одному подзывались к Повелителю Вселенной, обменивались несколькими словами, получали какую-то часть из добычи, например дохлого ворона или голубя, с благодарностью принимали трофей и отьезжали на прежнее место. Англичанину досталась лисица, что логично, если учесть древнюю страсть лордов Альбиона. Французскому посту торжественно вручили цаплю, с которой тот явно не знал что делать. Третьим позвали Австрийского посла и добрейший Апполинарий Петрович потемнел лицом. Четвёртым попросили предстать перед султаном его, так что времени совсем расстроиться он не имел. Переговорив с султаном и вернувшись с видом озабоченным, посол продемонстрировал сразу трех зайцев доставшихся в подарок.