— Хм! — поджав губы и вздёрнув голову, хмуро начал Сантим. — Чего это я должен обижаться на столь очевидную провокацию? Тебе не стыдно, Элбрехт? Так попасться. И вот, что я ещё скажу, господин Инпут. Я, как и прочие, кто работает здесь, считаем себя гильгамешцами. Ведь гильгамешцы это не раса и не нация. Это сосуд, что принимает от каждого от человека лучшее, выкидывая худшее. Только вот даже такой сосуд может попросту покрыться плесенью. Но даже эта плесень может быть до определённого момента полезной. Главное следить за тем, чтобы она не проникла в самую глубь этого сосуда!

— По-настоящему мудрые слова, господин Комтабль, — мягко, положив руку на грудь и чуть наклонившись в сторону заместителя, произнёс Инпут. Потом он повернулся к совершено поникшему Элбрехту. — И вновь прошу прощения. Вы нашли достойного человека. Правда, о его здоровье вам следует озаботиться.

— Знаю, — мрачно буркнул Цукер, не поднимая взгляда.

— Хей, хей! — подал голос Чуви. Он поднял указательный палец над собой и начал им двигать из стороны в сторону. — Это очень мило, но может мы уже спустимся вниз, ась? У нас вроде бы кража века на фоне убийства? Тик так, тик так!

— Да, конечно, — откашливаясь и поправляя пенсне, уже более бодро, ответил Элбрехт и быстрым шагом направился к лифту.

Дэвид за этот день столько раз пользовался лифтами, что был рад недавней прогулке по лестнице. И вот очередной лифт. Однако войдя в него, после того как с ним провозился профессор Цукер, разблокировав его при помощи собственной крови и специальной ключ-карты, он увидел на панели лишь четыре кнопки с символами, похожими на буквы латинского алфавита: A, X, Y, Z. То, как Шепард задержал взгляд на символах, заметил Элбрехт. Он откашлялся и, вежливо улыбнувшись, обратился к Дэвиду, одновременно нажимая на «Z»:

— Я понимаю, что это немного разочаровывает, но наши цокольные этажи не столь впечатляющие, как в «Параллели». И я не только о количестве этажей.

— Да ладно тебе, Элби, — подмигнув, весело возразил Чуви. — Наши учёные с их конурой вечно жалуются, что их обделили. Особенно на фоне размаха выше располагающихся техников.

— Вечная и глупая война, — неловко усмехнулся Цукер. — Я лично всегда имел хорошие отношение как с Одинсоном с их геологическим и металлургическим потенциалом, так и с кузнецами и конструкторами Рей Сильвии. Однако ваши учёные лукавят, не упоминая об обширных полигонах и филиалах, во многих частях Пагод, как пример.

— Что правда, то правда, — согласился Чуви, одобрительно подмигнув. — И пусть ваши тайники не столь впечатляющие, но ваша защита порой куда поразительней, чем у нас. Аж завидно. Титановые и адамантовые перекладины, потолки и стены, разветвлённая и хитро спрятанная система видео и аудио наблюдения, многоуровневая блокировка доступа основанная на биометрике, сторожевые автономы и много чего ещё.

— Что в итоге не помешало свершиться сегодняшнему убийству с сопутствующей кражей, — донёсся сверху язвительный голос Инпута.

— Всё не так просто, господин Инпут, — щурясь, посмотрел вверх Элбрехт. — Этим лифтом могут пользоваться немногие, а на уровне, где это произошло, работают десятки избранных. Эта очень обобщённая и изолированная группа учёных, которая мало с кем контактирует. И, к сожалению, то, что здесь случилось, скорей всего произошло из-за внутренних распрей. В том числе из-за самого убиенного.

— То есть? — сладостно спросил Инпут, наклонившись к профессору, но в этот момент лифт остановился и его створки медленно разошлись, открывая узкий, но высокий мрачный коридор, освещённый красными лампами. Впереди, под потолком висела квадратная табличка с «Z».

Процессия незамедлительно пришла в движение.

Проходя коридор за коридором то влево, то вправо, то вперёд, то назад, мимо плотно закрытых дверей с выкрашенными на них ромбами с четырьмя кругами внутри фигур, Дэвид понимал, что они углублялись и углублялись в настоящий лабиринт. В этом переплетении узких коридоров и редких круглых и небольших залов, все покорно следовали за Элбрехтом, что шёл быстрым и уверенным шагом, не останавливаясь и не оглядываясь. Но вот Инпу нарушил молчание, обратившись к Цукеру:

— Так значит, вы настаиваете на том, что это всё произошло из-за внутренней неприязни?

— Да, настаиваю, — не оборачиваясь, ответил Цукер. — Об этом я узнал через полгода после моего назначения, когда девушка обратилась ко мне лично. Со слов Дзинеи, он уже давно издевался над ней и оскорблял, а недавно дело дошло до домогательств. Девушка отбилась и даже жаловалась, но только усугубила своё положение. Узнав о сопротивлении Дзинеи, Бэстьер в буквальном смысле озверел и начал её травить.

— При всей моей неприязни к профессору Бэстьеру, но есть ли весомые доказательства словам девушки? — робко, чуть призадумавшись, протянул Инпут.

— О, благодаря Дзинеи я многое чего накопал на Бестьера, и был ей безмерно благодарен.

— И всё-таки вы не стали заявлять о его преступлениях куда-либо, — растёкся в патоке Инпу.

— Зато я его взял в ежовые рукавицы, — спокойно парировал Элбрехт, поправляя пенсне и входя в очередной коридор лабиринта. — Не так давно я выдвинул ему ультиматум. Это его повергло в шок и, наконец, я смог поставить его на место, взяв над ним контроль. В благодарность за неоценимую помощь и ради защиты Дзинеи, я устроил ей встречу с самой госпожой Хоппер. За несколько дней до вчерашних событий, она получила одобрение о принятии в «Параллель». Через три дня она должна была перебраться в Пагоды.

— И вдруг случилась данная оказия, — сладко улыбнулся Инпу. — Девушка убила своего начальника. Зачем ей это было делать, если конфликт, по сути, исчерпал себя?

— Могу лишь предположить, что всё-таки не исчерпал, — неуверенно ответил Элбрехт, нервно, сглотнув. — Не исключено, что я сильно просчитался и лучше бы оставил девушку возле себя. Если подумать, то она так и не выглядела счастливой в полной мере. Да, я совершил действительно большую ошибку. Как только всё уладиться, я подаю в отставку, Чуви.

— Не сцы, Эли, — отмахнулся мусорщик, идя позади всех, убрав руки в карманы. — Каждый из нас совершает ошибки, а некоторые куда хуже и чаще. Однако мотай себе на ус: нужно быть куда предусмотрительней.

— В точности как ты, Камаль? — беззаботно уточнил Инпут.

— В том числе, как и я, Шакал, — оскалился Чуви, сверкнув глазами. — Да, это большая ошибка, но пока что, я не вижу смысла паниковать.

— Но при этом ты здесь, когда ещё и суток не прошло после происшествия, — заметил Инпут, не дав ответить ещё сильнее оскалившемуся Чуви. Затем, склонившись к Элбрехту, он продолжил. — Но у меня есть ещё два не менее важных вопроса к вам. Почему вы решили, что именно она совершила данное преступление, а не, допустим, кто-нибудь сочувствующий ей или иной человек, державший зуб на Бэстьера?

— Потому что прямой доступ в данную лабораторию имели лишь трое. Я, Бэстьер, долгие годы изучавшего и курировавшего данный артефакт и его помощник. Долгое время помощником Бэстьера был его давний протеже — Сиего. Он был и его любовником, если мне не изменяет память. Однако более двух лет назад его нашли мёртвым в своём доме. Официально он умер от передозировки наркотиков, но не в этом суть, а в том, что именно тогда у Бэстьера начался конфликт с моим предшественником — Веркнёхетом, хотя до этого они всегда находились весьма в тёплых отношениях. В общем, решение назначить туда Дзинею было произведено вышестоящим начальством, что не понравилось Бэстьеру.

— То есть, к вашему приходу в Институт, Дзинея была его помощницей уже два года?

— Около того.

— Мгм, — неуверенно начал Инпут, при этом загадочно улыбнувшись. — Однако это не объясняет: зачем ей был похищен столь опасный и ценный артефакт, чем бы он ни был.

— Да, меня это тоже смущает, — согласился Элбрехт, выходя в узкий коридор, что вёл к единственной двери. — Я в этом тоже не вижу смысла. Но есть ещё кое-что, и я думаю вы также хотели бы узнать об этом. За полчаса до фиксированного времени убийства и примерно за двадцать после система безопасности была полностью деактивирована, а охрана была усыплена.