Эта идея поразила его. Просто поцелуй, всего один...

- Я компенсирую это вам, - сказала она. Она как бы рассмеялась. - Вероятно, затащить вас на место преступления - не то, что вы планировали на свидании.

- О, это было... интересно, - сказал он.

- Я хочу сказать, что хотела бы снова вас увидеть.

Уэйд чуть не потерял управление.

- Вы бы? Я имею в виду, отлично.

- Мне понравилось с вами говорить. Мне жаль, что я неверно оценила вас. И мне очень понравилось то пиво, - она указала. - Вот мой дом.

Уэйд припарковался. Когда они вышли, она улыбалась. Стрекотали сверчки, а у входа стояли высокие густые сосны. Она остановилась и обернулась. Уэйд попытался казаться непринуждённым.

- Эй, я действительно хорошо...

Она подошла к нему и поцеловала. В одну секунду он стоял там, пытаясь контролировать ситуацию, а в следующую секунду она обняла его за талию и целовала. Это был чудесный поцелуй, который казался абсурдным для описания поцелуя, но ничего другого не подходило. Он был мягким, тёплым, нежным, влажным, пылким, точным и сотней других вещей одновременно - тонкая тайна в лунном свете. Её губы приоткрылись; кончики их языков соприкоснулись. Он чувствовал её обнажённые плечи в своих руках, её грудь прижималась. От её волос приятно пахло чистотой; её кожа была горячей. Сосновые иглы касались его спины, их аромат смешивался с её запахом. Внезапно она сжала его так сильно, что это было почти отчаянно.

Когда они остановились, они ничего не сказали друг другу. Она просто смотрела на него большими и яркими глазами. Она была красивой. Она медленно отступала. Назад, назад. Его собственные глаза были неподвижны, и она улыбалась наполовину счастливо, наполовину грустно. А потом она оказалась в дверях и ушла.

Том вытащил Пенелопу из коробки.

Была очень поздняя, ​​тихая, тёплая лунная ночь, идеально подходящая для предстоящей работы. Том отвёз их на Chevrolet Camaro на подходящую поляну в лесу. Бессер ехал впереди, а одна из сестёр - сзади. Том мог видеть идиотскую детскую ухмылку и солнцезащитные очки на заднем плане. Это зрелище раздражало его.

Пенелопа ехала в багажнике в прочной картонной коробке.

Том выкопал первую яму за считанные минуты, пару раз чуть не сломав лопату. Он выкопал восемь футов глубиной и шесть вокруг. Это был нелёгкий подвиг, но для Тома это было легко. Сила была одним из даров Властителя. Колоссальная, неутомимая сила.

Он закопал останки мистера Сладдера, а затем вырыл ещё одну яму. Низкая жёлтая луна светила сквозь высокие деревья, окрашивая скрытую поляну. Бессер стоял и следил за процессом с фонарём Coleman; он выглядел немного бледным. Сестра стояла рядом с ним, ухмыляясь. Вторую яму Том вырыл, как садовник, роющий грядку для петуний.

Пенелопа что-то бормотала. Она лежала возле ямы без костей, эластичная масса плоти. Но от неё приятно пахло, как свининой на гриле или чем-то в этом роде. Он видел её сжатое лицо, широко раскинутые глаза, бесформенный рот, пытающийся что-то сказать. Её язык высунулся и залился слюной.

Бессер побледнел от этого зрелища.

«Время перерыва», - подумал Том.

Он прислонился к лопате и выпил ещё Spaten - нет ничего лучше, чем холодное пиво после тяжёлой работы, косили ли вы лужайку, укладывали ли черепицу или заживо хоронили девушек.

- Она была на моих занятиях, - сетовал Бессер.

- Жаль, что с ней ничего не получилось, - сказал Том.

- Теперь у нас всё получится, - Бессер испуганно посмотрел на сестру в капюшоне. - Больше никаких ошибок.

Пена и пузыри текли изо рта Пенелопы. Желатиновые петли её рук и ног бесполезно болтались, как щупальца у осьминога. Том подумал, что она была сложена пополам, её мокрые груди свисали под мышками. По крайней мере, от неё пахло хорошим барбекю.

Сестра указала на яму.

- Похорони её, - сказал Бессер.

Том столкнул её в могилу подошвой ботинка. Она не упала, она сочилась, как грязь. Бессер поднял фонарь и застонал, когда заглянул в яму.

Наконец слова Пенелопы обрели форму.

- Пож... пож... пожалуйста, не закапывай меня, Том!

- Не позволяй второстепенному факту, что она всё ещё жива, разубедить твоё сердце, - дал совет Бессер Тому. - Это должно быть сделано.

- А гд… где же мой... мой ребёнок?

Бессер откашлялся.

- К сожалению, дорогая, твой ребёнок мёртв. Не вини себя. Ты просто не подошла.

- Я очень хочу, чтобы мой малыш был со мной!

«Где же это было? - Том огляделся. - А, вот оно».

Желеобразная штука была забита в углу коробки. Том поднял ребёнка, как он догадался, за ноги, и поднёс к свету фонаря. Он висел безвольно, как петушиная плетень.

Пенелопа зарыдала пронзительным криком.

- Дай мне его! - приказала сестра.

Она протянула белые руки.

Бессер отпрянул.

- О, ради бога. Пожалуйста.

Том пожал плечами. Он отдал его женщине в чёрном. Улыбаясь, она раскачивалась взад и вперёд, отбрасывая странную тень. Том наблюдал с небольшим интересом. Не похоже, что это был настоящий ребёнок, верно? Не такой, каким он должен быть, не такой, каких добрые матери обнимали и любили. Во всяком случае, не совсем.

- Пожалуйста, - возразил Бессер с тошнотой на лице. - Пожалуйста, не надо.

- Замолчи! - сказала сестра, как раздражённая старшеклассница.

Её блеяние, влажное хихиканье усилилось. Она повернула мёртвое дитя в своих белых руках и сжимала его голову, пока не вылезли глаза.

Пенелопа безумно шлёпалась в своей яме, визжала, пытаясь выбраться.

«Материнская любовь», - подумал Том.

Он был поражён её внезапной способностью двигаться. На мгновение он испугался, что она действительно может выбраться из могилы.

Бессер поморщился.

- Просто брось это в яму. Пожалуйста, не...

Сквозь ухмылку сестры обнажились кривые собачьи зубы. Она укусила мёртвого ребёнка в макушку со звуком, похожим на кусание хрустящего яблока. Сестра сосала его мозг до тех пор, пока бескостный мешок головы не рухнул. Затем она захихикала и стала жевать.

«Кто-то должен научить её манерам, - подумал Том. - Джудит Мартин насрала бы на железнодорожные шпалы, если бы увидела это».

Последовали влажные чмокающие и чавкающие звуки. Сестра от души пережёвывала свою еду; когда она сглотнула, большой ком скатился по её горлу.

Возмущённый, Бессер уронил фонарь. Он отошёл подальше, упал между деревьями и его сильно вырвало. Так вот, это не то, что вы должны видеть каждый день, трёхсотфунтового профессора колледжа, которого рвёт, как из насоса, посреди леса. Наблюдать за тем, как женщина в чёрном плаще ест мозг мёртвого ребёнка, тоже не приходилось видеть каждый день. Даже Тому пришлось приподнять бровь при этих махинациях. Хихиканье сестры довольно громко разнеслось по поляне. Том всё ещё не привык к этому ужасному звуку - хихиканью. Кто мог хихикать, поедая мозги ребёнка? Это были животные, это было точно. Да, настоящие дикие звери.

Она швырнула обсосанную головку младенца в яму.

Шлёп!

Пенелопа всё ещё шлёпалась в агонии абсолютной аморфной ярости. Её пронзительный вопль раздался громко, как ошибочный свисток поезда.

- Похорони её.

- Да, мэм, - сказал Том.

Лопата вонзилась в землю. Он бросил первую горсть.

Бум!

Пенелопа снова взвизгнула. Том бросил вторую горсть ей в открытый рот.

«Это должно немного успокоить её, хотя бы на время».

Она закашлялась и отплёвывалась от влажных комков земли.

- Это так весело, правда, Том?

- Да, мэм, конечно. Я не получал столько удовольствия со времён последнего фильма Полански.

Он безоговорочно похоронил Пенелопу. Он насвистывал старую песню Guess Who «Поделись землёй», пока его лопата постепенно заполняла яму. Хоронить девушек заживо было не очень весело для всей семьи, но, несмотря на мрачность задачи, Том решил, что это честная сделка.

«Вот дерьмо, - подумал он. - Ради бессмертия я буду копать могилы отсюда до Сиэтла».