- Перестань беспокоиться о Джервисе, ладно? - умолял Том, когда Уэйд вернулся к столу.

- Ничего не могу поделать, - признал Уэйд. - Я не могу избавиться от этого ощущения, что с ним что-то случилось.

- Я скажу тебе вот что. На обратном пути в общежитие я остановлюсь у вытрезвителя в кампусе, на всякий случай.

- Отличная идея. Может быть, он напился до чёртиков и арестован.

Но это тоже было не то. Что-то чесалось у Уэйда, зудило. И чего он точно не замечал, так это того, что одна и та же машина проезжала мимо полдюжины раз. Большой седан бордового цвета, как у Бессера.

Пенелопа обнаружила, что теперь она может немного пошевелиться. Она могла поднимать голову, двигать пальцами рук и ног. Она посмотрела на своё тело. Она была голая. Она лежала на спине в каком-то странном тусклом свете. Она лежала на полу? Или на столе? Здесь было тепло и влажно, как в парилке. Она могла видеть с большой ясностью, и было другое чувство, что-то внутреннее. По её костям проходил резкий ослепительный свет. Кто-то давал ей наркотики? Это было странно, но не неприятно.

Всё это не имело смысла, но даже это ей не приходило в голову. Сегодня на неё напали, похитили и необъяснимо парализовали, но, что удивительно, она не чувствовала страха. Она чувствовала головокружение, даже счастье. Одной рукой она могла двигаться. Она поднесла руку к шее, чтобы почувствовать слабое покалывание. Это было похоже на бугорок с дыркой, а рядом с ней была ещё одна дыра, которая была будто от жала. Всё, что она знала, это то, что у неё две дырки в горле, и ей было всё равно. Она даже хихикнула, поняв это откровение.

Затем она провела рукой по груди; последовало приятное покалывание. Ощущение распространилось поперечным рычагом от её груди к её лону, проходя по внутренней стороне её бёдер и вверх по животу. Её грудь казалась невероятно возбуждённой. Когда она сжимала её, на её гениталии обрушивалось болезненное, но почёсывающее давление. В своём спокойном замешательстве она наконец поняла, что это было.

Она была возбуждена. Необъяснимо и неудержимо возбуждена.

Она массировала собственную грудь, чувствуя опухший сосок. Затем её пальцы спустились вниз и потёрли маленькую пуговицу своего лона, затем щипали её, крутили, как будто это тоже был сосок. Ощущение было восхитительным. Внезапно её разум наполнился самыми непристойными образами, воспоминаниями из этого видео её родителей, «Маленькой Энни Орал», но сразу же всё это слегка сместилось к «Маленькой Пенелопе Орал». В своём воображении она видела, как её рот наполняется эрекциями, одна за другой, яйца хлопают её по подбородку. Она сосала и сосала, и один за другим каждый член выскальзывал из её рта в критической точке, извергая струйки спермы на её лицо. Она позволяла горькому соусу стекать по её груди, пока её рука мчалась по половому члену. В ней нарастало необъяснимое чувство - на неё нападали новые образы: массивные, покрытые прожилками пенисы вонзаются и выходят из её влагалища, как бессмысленные мясные поршни, затем дрожат, затем наполняют её до предела ещё более восхитительным влажным теплом...

Что-то щёлкнуло.

Образы покинули её, заменив непрошенную похоть острым любопытством. Что это был за звук? И, что более важно...

«Где я? - подумала она. - В доме? В подвале?»

Куда именно её отнёс профессор Бессер?

Казалось, она лежит в узкой тёмной комнате, границы которой очень тускло освещены оранжевым и серебряным светом. И что это было над ней? Она повернула голову, глядя вверх.

«Полки?» - подумала она.

Они были похожи на донышки бутылок в винной стойке, так что, возможно, она была в чьём-то подвале. В тусклом оранжевом свете вещи на стеллаже блестели, как стёкла.

Голоса вдруг зазвенели в её голове, как колокола.

- Пенелопа!

- Пенелопа! Мы обещали тебе великую судьбу.

- О, тебе так повезло! Мы бы хотели быть тобой!

- Мы любим тебя, Пенелопа!

Голоса казались ей безумием. Они расплывались из стороны в сторону, как стерео. Это был женский голос, женщины, которая была с ней в машине, женщины в чёрном.

- У нас есть великий правитель, и ты сделаешь его очень счастливым!

- Да!

- А теперь пришло время выполнить своё обещание.

Слякотные голоса затихли, сменившись обширной, усиленной тишиной.

Пенелопа слышала своё сердце, свои моргающие глаза, свою кровь, бегущую по венам. Её грудь и лоно пульсировали от остатков её сексуальных фантазий.

Вдалеке открылась дверь. Изогнутый блок света покатился по полу. Оранжевый оттенок полностью исчез, оставив только то, что она догадалась, должно быть лунным светом. В комнату вошла фигура, крошечная вдалеке и резко чёрная. Она не отбрасывала тени.

Всё больше и больше Пенелопа чувствовала себя одурманенной наркотиками. Была только вялость и сильная, примитивная возбуждённость, не имевшая смысла. Теперь фигура стояла у её ног. Пенелопа сразу узнала в ней женщину в чёрном плаще и капюшоне, но теперь она казалась моложе и более худой, как девочка в период полового созревания. Белое улыбающееся лицо смотрело сквозь чёрные ониксовые солнцезащитные очки.

- Мы бы хотели быть тобой.

Но зачем ей носить солнцезащитные очки в помещении? И да, она была очень молода, потому что её накидка распахнулась и обнажила маленькие, неразвитые груди и безволосый лобок.

Вдруг девушке стало очень грустно.

Пенелопа не была собой и никогда уже не будет. Образы секса оставались в её голове ошеломляюще точными. Как могли такие мысли, когда-то ужасающие, когда-то её худшие опасения, теперь доводить её до безумия? Пенелопа, девственница, съёжилась, будто перед трахом.

- У меня есть то, что ты хочешь. Подарок нашего хозяина.

- Что? - Пенелопа наконец смогла заговорить.

- ДА, - раздался голос.

Но голос этот был резким и чёрным. Единственное слово сотряслось у неё в голове.

Это был мужской голос.

Пенелопа застонала. Она дрожала от жара. Тусклый серебристый свет, казалось, подавлял её вожделением. Женщина что-то поставила и попятилась.

- Хотели бы мы быть тобой, - грустно сказала она.

Потом она ушла.

Кто-то дышал? Пенелопа услышала шум.

Застонав, она опёрлась на локти. Она смотрела мимо своих босых ног на то, что оставила женщина.

Это было ведро. Это было просто ведро.

Она пристально посмотрела на него. Звук стал громче. Это напомнило ей бульканье, дыхание. Потом...

Что-то выпирало за обод ведра?

Бульканье быстро переросло в возбуждённое влажное бормотание. Ведро начало раскачиваться взад и вперёд, снова и снова...

Пока оно не опрокинулось.

Из ведра вылилась большая лужа тёмных помоев. Лужа казалась коричневой, сияющей; она немного сдвинулась. Из её аморфного центра вырвались комки булькающих пузырей. Масса запуталась; казалось, тянулась вверх...

Внутри массы появилась пара однобоких белых комков.

Это были глаза.

«Он видит меня», - медленно осознала Пенелопа.

Эти плавающие белые комочки, хотя и были просто каплями без зрачка и радужки, видели её.

Существо смотрело на неё. Хотело ли оно её? Неужели её грубая, вспотевшая нагота возбуждала его... Она так подумала, и в следующий момент он снова потянулся вверх, с гораздо бóльшей силой. Из-под двух белых комков хлынули потоки пузырьков.

Пенелопа хихикнула. Ей хотелось прикоснуться к этой ужасной массе. Ей хотелось погрузить в неё ноги и втянуть пузырящуюся помойку между пальцев, потрепать комковатый желатин.

«Женщина в чёрном, должно быть, ведьма», - подумала она и снова захихикала.

Ведьмы. Дьяволы. Что ещё могло объяснить просачивающуюся перед ней штуку? Женщина в чёрном, должно быть, ведьма, и она вызвала этого дьявола из ада.

Но зачем?

Теперь Пенелопа поняла, к чему тянется масса грязи. Он снова поднялся вверх. Он держался там, дрожа. Затем...

Он встал.

Он стоял перед ней как мужчина. От облегчения он вздрогнул. У него была неуклюжая голова, жилистые коричневые ноги и руки, свисавшие почти до пола.