— Чшшш, я тебя только поцелую, — шепчет мне Егор, сверкая глазами, все еще удерживая руки на моих бедрах. — Идет?

Поцелуи — это я люблю. Согласно киваю и расслабляю мышцы.

И молниеносно — во всяком случае, для меня это проходит именно так — Егор делает выпад вниз, отодвигает халат и широко проводит языком прямо у меня между ног. Дергаюсь, как от удара током, да еще и в мокрой среде, сильнее в стократ, и пытаюсь отодвинуться и скрестить ноги, но Егор не позволяет, держит крепко. Заменяет язык пальцами и ко мне обращается:

— Я же сказал, что поцелую, только не конкретизировал, куда. Так тоже можно, и ничего в этом страшного нет, Ада. Разреши мне.

И снизу глазами своими в тусклом свете сверкающими гипнотизирует, как змей, меня, пальцами круги по нежной коже вычерчивает, страшно и приятно до невозможности. Кусаю губы. Я знаю, что так тоже можно, я в кино видела, да только поверить не могла, что это приятно может быть, и что кто-то может этого хотеть.

Видимо, ввести меня в состояние транса у Егора все же получается. Сопротивляться мне больше не хочется. Хочется узнать, что будет дальше. Возможно, помогло выпитое шампанское, или же пришло правильное время, но я, кажется, готова попробовать. Говорить не могу от переизбытка эмоций, кажется, открою рот, и через край польется. Мое молчание Егор принимает за согласие, и продолжает ласкать меня там, только уже снова языком. Я запрокидываю голову, потому что смотреть на него между моих ног — это какой-то запредельный уровень смущения для меня, не выдерживаю. А так, не глядя, можно просто качаться на волнах наплывающего удовольствия. С тем, чтобы видеть, кто рядом со мной, в этот момент проблем нет: только один самый близкий безумец способен такое вытворять, и только ему одному я разрешаю. Это все так нежно, влажно и… порочно. Но здесь и сейчас именно с Егором это ощущается таким правильным, что мне становится все равно, и я стараюсь выкинуть из головы мысли о тех, кто меня осудит. У меня уже было один раз с согласия Единого и по закону. Но там мне никогда не было так. А значит не пойти бы им всем к черту?

В один момент ощущения меняются, становясь более острыми, мое тело жаждет чего-то, чего пока не понимает мой мозг. Я мажу рукой по ёжику Егора, пытаясь оттолкнуть.

— Потерпи, сейчас будут звезды, — говорит он мне прямо туда, не отвлекаясь от процесса.

И, оказывается, что этого мне и не хватало, чтобы сорваться в пропасть. Кажется, я кричу, или это мне только так кажется. Что-то во мне лопается, как мыльный пузырь, и приятной негой растекается до самых кончиков пальцев.

Я и правда вижу звезды. За закрытыми веками.

Глаза получается открыть не сразу, а уж найти в себе смелость поднять взгляд на Егора — еще пару мгновений. Он порочно вытирает рот тыльной стороной руки, притягивает меня к себе и укладывает на свое плечо. Наверно, мне стоит прямо сейчас провалиться сквозь землю от стыда, но меня удерживает его довольный вид сытого кота и ощущение того, что все, что происходит между нами, такое правильное.

Кажется, я проваливаюсь в сон, как только на секунду задерживаю веки закрытыми.

Ада

Утро встречает меня легкой головной болью и накрывающей волной смущения при взгляде на Егора. Но на все это сегодня нет времени. После легкого завтрака прямо в номере мы снова расходимся каждый в свою сторону. За мной заезжает Аня, чтобы доставить нас обеих на квартиру к Еве. В моих руках закрытый чехол с платьем и пакет с босоножками, бельем и сумочкой. Я сегодня, конечно, не невеста, но мой наряд остается для Егора тайной, как бы он ни просил показать. В отместку он тоже не продемонстрировал мне, что он выбрал для себя, но так даже интереснее. Мне очень волнительно от ожидания его реакции, а еще мне очень страшно выполнять одну из главных ролей перед большим количеством чужих людей. Но Егор столько сделал для меня, а его друзья мне так понравились, что хочется сделать хоть что-то посильное в ответ. Посильное ведь? Рядом с моим современным рыцарем я верю, что да.

К нам приезжают три девушки-визажистки, и мы еле размещаемся в уютной маленькой студии. Мы с Евой и Аней переговариваемся, обсуждая важные моменты, девушки суетятся вокруг нас, передавая друг другу различные предметы для создания красоты.

— Подбирать эти волосы в дурацкую прическу было бы…, - говорит мне Кира, симпатичная брюнетка, которая сегодня занимается мной, но я перебиваю ее на полуслове.

— Сложно?

— Преступлением, — с улыбкой заканчивает она свою фразу.

В итоге мои волосы оказываются уложены сзади крупными волнами и переплетены с боков мелкими косичками с золотыми нитями-бусами, чтобы держали форму. Спереди несколько коротких прядей завиты и оставлены в свободном падении вдоль лица. Прическа чем-то напоминает мне эльфийскую, если судить по паре просмотренных фэнтези-фильмов. Мой макияж — практически естественный, и лишь небольшая вольность — алые губы, в тон платья. Единственное, что мне не нравится — выделение более темным цветом моих почти прозрачных бровей. Я люблю их в естественном состоянии и прошу убрать лишнюю косметику.

Ухожу в ванную, чтобы переодеться. Алый комплект жжёт кожу в местах соприкосновения с ней, будто клеймит. Разумеется, это все мои фантазии. Я ужасно волнуюсь, но уверенна в том, что делаю. Это запрещенный цвет, цвет разврата и порока. А я глаз не могу отвести. Я уже настолько грязная после всей той "чистоты", в которой я жила, что теперь я понимаю, что ошибалась. Этот огонь очистит, а не сожжет меня.

Выхожу из ванной, придерживая платье, Аня помогает застегнуть молнию до конца. Подхожу к большому зеркалу, встроенному в дверцу шкафа, уставившись на свое отражение. Девушка, которую я вижу там, так нравится мне, что аж дух захватывает. Только вот глаза… К такому образу они должны быть дерзкими, как у Егора в большую часть времени. А я вижу глаза испуганной лани. Это все, что выдает в этом преображении Аду.

Не удерживаюсь, достаю телефон, фотографирую себя в зеркале и отправляю Прасковье. Знаю, что увидит только вечером, и то хорошо, если сегодняшним, но мне так хочется разделить этот момент вместе с ней. Чувствую некоторый прилив уверенности и убираю телефон в клатч. Я готова к сегодняшнему дню.

Я, Аня и еще некоторые приглашенные толпимся у подъезда в ожидании жениха. Вокруг нас снуют фотограф и видео оператор. Наконец подъезжают несколько машин. Сначала я вижу Пашу и отмечаю, что ему очень идет костюм. А следом вылезает Егор, и я застываю. Забываю, как дышать. О. Мой. Бог. Я так привыкла видеть его в рабочей форме или обычной одежде, и даже тогда он казался мне слишком идеальным. А теперь образ, состоящий из черных брюк и белой рубашки, небрежно расстегнутой сверху на пару пуговиц, просто разрывает эти границы. Он сегодня, на удивление, гладко выбрит. Уже довольно жарко, и рукава его рубашки закатаны lо локтей, открывая смуглые предплечья. Этот хулиганисто-деловой образ навсегда отпечатывается в моей памяти. Вижу, как мажет по толпе глазами, знаю, что ищет меня, но скользит глазами мимо, а потом… удивленно распахивает их шире, чуть приоткрыв рот, возвращает прямой взгляд на меня. Я смущенно улыбаюсь и делаю легкий поворот вдоль своей оси. Отсюда вижу, как в глазах Егора разгорается пламя, а губы изгибаются в хищной улыбке. Ему понравилось, я точно вижу. И меня ждут последствия. Так что моя провокация сработала.

Я, как свидетельница, начинаю зачитывать текст из красивой ламинированной книжечки. Руки, что ее держат, слегка подрагивают от волнения, мне не хватает воздуха. Но, несмотря на это, чувствую взгляд, что прожигает меня, и невольно улыбаюсь между словами. Дальше Пашу ждут все прелести свадебной экзекуции, включая угадывание формы губ по отпечатку помады и выкрики "Ева, я тебя люблю!". Но, кажется, он совсем не против. Только возле самой двери подмигивает мне и говорит:

— Не думал, что ты будешь такой жестокой.

Я посмеиваюсь и развожу руками, дескать, не я такая, жизнь такая.