Егор

Звонок на мой телефон с незнакомого номера застигает меня в момент, когда руки симпатичной брюнетки тянутся к ширинке моих джинсов в подсобном помещении автосервиса. Как она тут оказалась? Уже раз сто приезжала на своей машине с несуществующими проблемами, все крутилась около меня, губы облизывала и намекала всячески. И сегодня я подумал: а почему бы, черт возьми, и нет? Я вроде ничего никому не должен.

— Не отвечай, — просит девушка, не оставляя свои попытки расстегнуть замок.

Но я все же тяну по экрану в сторону зеленого, мало ли, что случилось. И случилось же, бл***. Не верю своим ушам, когда слышу голос Снежинки в трубке. Девушка напротив открывает рот, чтобы что-то сказать, но я выбрасываю свободную руку и грубо кладу пятерню ей на губы. Слушаю Аду. А она ко мне снова с просьбой, кто бы сомневался. Первый мой порыв — отказать. Хватит. Хватит с меня уже этого однобокого дерьма. Я больше не хочу этих собачьих дел — прибегать, когда позовут. А потом получать пинок под зад. Но слова отказа застревают в горле. Это же Снежинка. Я слышу ее голос и по нему понимаю, что она чем-то взволнована. Возможно, напугана. А мне, несмотря ни на что, все так же хочется оберегать ее. И вся моя решимость сливается в унитаз, я даже, кажется, слышу характерный звук. Не представляю, как выбраться из этого идиотизма.

Брюнетка смотрит на меня непонимающе.

— Извини, ничего не получится, — говорю я ей и начинаю возвращать на место утраченные предметы моего гардероба. — Где выход, ты знаешь.

Разворачиваюсь и ухожу, а вслед мне летят лестные эпитеты и проклятия. О, да, детка, я именно такой, как ты сейчас считаешь. И проклятие у меня уже есть: стараться быть лучше, чем я есть, для одной маленькой испуганной девочки.

Сажусь в свою Камри. Криво усмехаюсь от мысли, что Снежинка уже в который раз обламывает мне секс, и топлю газ в пол.

Подъезжаю к назначенному месту, вижу, как Ада бежит ко мне, пробираясь через сугробы, по бездорожью. В одном платье. В мороз. Твою мать. Закипаю моментально. Приоткрываю окно и закуриваю, чтобы дать себе время сначала разобраться, а потом идти убивать тех, от кого она так бежит. Плюхается на сидение рядом, я сразу свободной рукой прибавляю печку и включаю обогрев сидений.

— Куда едем? — интересуюсь.

— Подальше отсюда, — начинает трястись Снежинка, растирая свои плечи руками.

Одной рукой трогаюсь и разворачиваюсь по направлению обратно в город.

— Я не знаю, как благодарить тебя за то, что снова мне помогаешь. Мне больше обратиться не к кому, — продолжает Ада. — Нет, правда, спасибо тебе огромное.

Лучше тебе и не знать про способы меня отблагодарить, которые бы меня устроили. Фраза про "больше не к кому обратится" вообще царапает больно. Да, определенно, если бы у нее был список, я бы там был на последнем месте.

Докуриваю и закрываю окно, чтобы она, наконец, согрелась.

— Что случилось с твоей курткой? — спрашиваю.

— Так… получилось…, - мнется Ада и я решаю оставить эту тему на потом.

Кручу ручку и нахожу по радио какую-то легкую и ненапряжную музыку. Снежинке, кажется, нравится, она с интересом поглядывает на магнитолу и немного расслабляется на сидении.

Она ничего не объясняет, а я как-то на автомате привожу ее во двор к дому, где она живет. Если подумать, а куда я еще должен был ее отвезти? Глушу мотор, и тут Снежинка издает какой-то странный звук и начинает стремительно сползать вниз по сидению. Смотрю туда же, куда и она до этого, и вижу чуть поодаль на стоянке двух шкафов, в костюмах, но совершенно бандитского вида, бритых под ноль, вылезающих из черного внедорожника. А я-то думал, что такие братки повымирали еще в девяностых. Хотя, может, я не прав и поспешил с выводами только из-за внешности. Но тут Ада шепчет побелевшими губами:

— Быстрее, увези меня отсюда.

Я все так же ничего не понимаю, но снова выполняю ее просьбу. Когда мы достаточно отъезжаем, говорю ей:

— Сядь нормально, Ада, мы уже далеко.

Она нервными движениями снова забирается на сидение и спрашивает:

— Они нас не видели?

— Не думаю. А сейчас ты правда должна мне все рассказать, чтобы я смог помочь тебе и дальше.

Просто катаю нас по улицам, пока Ада сбивчиво рассказывает мне все, что ей пришлось пережить. И слезы не перестают течь из ее глаз. Катаю? Да хрена с два. Я вообще не вижу, куда я еду, не понимаю, как я еще ни во что не въехал, и еще больше не понимаю, как мне не разнести тут все к чертовой матери от того, что я слышу. Меня немного сдерживает только то, что Ада испуганно прерывает рассказ, когда я, не сдерживаясь, матерюсь вслух или стучу кулаком по рулю. И испуганно вжимает голову в плечи. Уговариваю себя, что она и так достаточно испугалась, чтобы еще здесь, сидя со мной в маленьком замкнутом пространстве, видеть мою неконтролируемую агрессию. Но с каждым ее словом мне все труднее и труднее держать себя в руках. А что я еще могу сделать? Подаю ей из бардачка пачку салфеток, вот и вся моя поддержка. После того, как Ада рассказывает события сегодняшнего утра и доходит до нашей встречи, я заруливаю в свой двор. Да, я привез ее к себе домой. Мне нужно знать, что она некоторое время сможет побыть в безопасности, пока я пойду от души колотить грушу в тренажерном зале, на который стабильно нахожу время два раза в неделю. Потому что те решения, которые надо принять касательно всей этой ситуации, должны приниматься на холодную голову, а она у меня сейчас нифига не холодная! Неконтролируемая ярость пожирает изнутри, и я считаю, что правильнее будет изолировать себя от Ады, чем снова напугать ее.

— Я привез тебя к себе домой, тут безопасно, — стараюсь спокойно говорить я, но чувствую, как звенит мой голос. — Побудешь тут немного, пока я не придумаю, что делать дальше, ладно?

Снежинка кивает.

— Эй, я с тобой, — аккуратно дотрагиваюсь до ее подбородка, а это, поверьте, сложно с подрагивающими от ярости пальцами. — Не плачь больше, все хорошо будет. А то соседи, увидев твое лицо, решат, что я тебя обижаю, и вызовут полицию.

Черт, да я герой просто, раз еще и шутить пытаюсь, когда меня так штормит.

У меня девятиэтажка, но я решаю отложить знакомство Снежинки с лифтом на более удачное время. Вряд ли ей понравится перспектива закрыться со мной нос к носу. Поэтому на шестой этаж поднимаемся пешком.

— Мои вещи остались в квартире, — разуваясь у порога, вспоминает Ада.

— Не думай об этом, купим новые, — отмахиваюсь я. Это реально такие мелочи по сравнению с тем, что сейчас занимает мою голову.

Я вижу, как Аде неловко, как она мнется в прихожей, не решаясь пройти дальше. И начинаю ее увлекать вглубь:

— Это квартира моих бабули и дедули. Они бы тебе понравились, если бы вы познакомились. Тут две комнаты, это гостиная. А вот это, смотри, теперь моя спальня. Я сейчас найду тебе что-нибудь переодеться.

Пока Ада рассматривает мою комнату, а в ней, к слову, ничего примечательного нет, кровать, шкаф, комод, небольшой стол у окна с креслом и ночник, я достаю с полки свою чистую футболку и протягиваю ей.

— В одной не походишь?

Ада в ужасе расширяет глаза и отрицательно мотает головой.

— С низом дело сложнее, мои штаны тебе в любом случае не подойдут.

Я продолжаю копаться в шкафу и нахожу цветные удлинённые шорты, которые Вадик оставил еще летом, когда приходил ко мне ночевать.

— Вот это, мадам, кажется ваш размерчик, — улыбаюсь и протягиваю их Снежинке. — Это моего младшего брата. Переодевайся, а я пока пойду на кухню, поищу нам что-нибудь поесть.

Тихо прикрываю за собой дверь спальни и иду в сторону кухни. Там меня ждет сплошное разочарование. В моем холодильнике повесилась мышь, а на полках шкафчиков даже повешенная мышь ничего не нашла. Хлопаю кнопкой чайника, ставлю сковородку на огонь, разбиваю пару яиц — единственное съедобное, что я с большим трудом нашел. Нахожу коробку с печеньем, которое мне мама, спасибо ей, кстати, всучила в мой последний визит. Делаю пометку купить продуктов и оборачиваюсь к нашедшей меня на кухне в этот момент Снежинке. Моя майка ей как платье, а шорты моего восьмилетнего брата ей впору, такая она маленькая. Но все же ноги ниже колен у нее голые, и я вижу, как это ее нервирует, поэтому усилием воли отвожу взгляд от ее маленьких аккуратных ступней. Это странно: находить безумно сексуальными ноги девушки в шортах моего младшего брата, если я вижу их только частично? Если да, то я просто гребаный извращенец, потому что это то, что я теперь буду представлять перед сном. С радостью отмечаю, что Ада сняла и свой дурацкий платок тоже, позволяя тугой косе свободно перемещаться по ее плечам. А это моя следующая фантазия: хочу видеть ее с распущенными волосами. Снежинка неловко сглатывает, привлекая мое внимание к своей шее. И я замечаю на ее идеальной молочной коже грубые бордовые полосы от пальцев. Наверно, что-то дикое появляется в моих глазах, потому что Ада делает шаг назад, понимает, куда я так смотрю, и прижимает руку к шее. Этой девочке сделали больно, и она была совсем одна. И я ей не помог. Плевать, что я не знал. Ненавижу себя за это.