— Прекрасно, пройдемте в примерочную, я предложу вам варианты.

Егор остается сидеть на пуфике у входа, а я по дороге говорю девушке, что хотела бы только самое простое из возможного. Безумно понравившийся мне красный комплект — это слишком для меня. Это как в журнале — только полюбоваться со стороны. Захожу в примерочную и остаюсь довольна тем, что она полностью закрытая сверху и с трех сторон, на входе — раздвигающаяся дверь, а не шторка, как в некоторых других магазинах. Полностью закрывшись, я все же могу раздеться тут, не умерев от смущения.

Приступаю к примерке, вспыхиваю, когда понимаю, что Егор оказался прав, и размер мне подходит. Выбираю несколько самых обычных хлопковых комплектов базовых цветов. В этом же магазине покупаем маечки, носки, домашнюю одежду и пижамы. Длинные ночнушки до пят я тоже решаю оставить в прошлом. У Егора куча пакетов в руках, но он несет их, как ни в чем не бывало, не показывая какого-либо недовольствия ни одним мускулом на лице. Лишь уточняет:

— Что-то еще?

А я отчаянно хочу и боюсь попросить. Несколько раз замираю с открытым ртом, так и не набрав воздух.

— Ада, смелее, — подбадривает он меня.

И я решаюсь:

— Тут недалеко мы проходили магазинчик с товарами для рукоделия, можем ли мы сходить туда?

— Конечно, ты иди вперед, выбирай, что нужно. Я скоро к тебе присоединюсь, подожди меня на кассе.

Я удивляюсь тому, что он уходит, но радость моя больше. В итоге Егор находит меня куда быстрее, чем я определяюсь с выбором, застыв между полок, теряясь в разнообразии ниток, кусочков ткани, всяких ленточек и кружев.

На первом этаже мы заходим в салон связи и покупаем новую сим-карту для меня. Далее относим все покупки в машину, чтобы освободить руки для похода в продуктовый гипермаркет.

— Спасибо, — почти шепчу я на улице, выдыхая в морозный воздух облачко пара, — Спасибо, спасибо, спасибо, спасибо…

Тысячу раз спасибо. И этого недостаточно. Но Егор все же слышит меня:

— Даже не думай считать себя мне чем-то должной.

В огромном магазине на цокольном этаже в хозяйственном отделе мы берем кучу необходимых мелочей для дома. Далее в продуктовом зале Егор советуется со мной по поводу каждого продукта в нашей корзине. Еще покупаем несколько пятилитровых бутылей с питьевой водой. Все наши покупки в итоге занимают весь багажник и все заднее сидение. Я просто в ужасе от того, сколько денег на все это потрачено, а Егор само спокойствие, ни разу на кассе даже бровью не повел.

Через час мы проезжаем по небольшой деревне и оказываемся рядом с симпатичным одноэтажным домиком. Мы только начинаем выгружать наши покупки из машины, как сзади слышится:

— Егорка! Неужто приехал.

Я оборачиваюсь и на крыльце дома напротив вижу маленькую старушку.

— А я смотрю, снег почищен везде, да не застала тебя вчера, — продолжает она, пока Егор увлекает меня подойти поближе. — Будь добр, почисти и мне снег тоже.

— Это Ада, будет вашей новой соседкой, — представляет он меня, — А это Вера Васильевна, но все ее называют баб Вер.

Пожилая женщина переводит взгляд с меня на Егора, хитро прищурив глаза.

— Давайте без ваших намеков, баб Вер, — машет руками Егор. — Я к вам чуть позже зайду помочь.

— Конечно, конечно, — кивает она, все еще хитровато улыбаясь.

А дальше он проводит мне экскурсию по территории участка и дому, попутно давая миллиард ценных указаний. По его разговору я понимаю, как он волнуется, оставляя меня одну здесь. Я тоже не в восторге, но если в данный момент я заложница ситуации, то предпочитаю проводить свое время в безопасности здесь, чем в лапах у моих недобрых знакомых. Так что теперь буду считать это место своим временным домом и постараюсь сделать все возможное, чтобы ощущать себя здесь уютно.

— Осмотрись пока сама, ладно? Можешь вещи разобрать, если хочешь, — говорит мне Егор, когда наша прогулка по территории заканчивается. — Мне нужно соседке помочь.

Возвращается он через минут сорок, чуть запыхавшийся, раскрасневшийся от работы или от мороза, в расстёгнутой куртке. Выглядит таким домашним, будто мы живем здесь вместе, и я могу, поддавшись порыву, подойти и обнять, прижавшись щекой к колючему свитеру. Мотаю головой, чтобы снять это наваждение.

— У тебя остался номер телефона, с которого я тебе звонила? — спрашиваю я.

— Да.

— Можешь мне его сохранить? Это номер сестры.

А дальше мы разбираемся с телефоном, Егор показывает, как пользоваться мобильным интернетом, ибо другого тут просто нет, мессенджер, где мы можем общаться, как создать свою страницу и прочее.

Нас снова прерывает телефонный звонок, Егор принимает вызов, и тон его меняется:

— Да, — голос говорит ему что-то, он слушает и злится. — Дай Паше трубку, идиот! — ждет, и уже чуть мягче говорит: — Я сейчас приеду, и мы со всем разберемся, ладно?

Отбивает вызов и виновато смотрит на меня:

— Мне правда нужно уехать. Там мои ребята немного накосячили в сервисе. Да и моя работа стоит. Но я приеду послезавтра, там должны дрова привезти, помогу.

— Я понимаю, — говорю я.

И я правда все понимаю. Как бы мне этого ни хотелось, он не может сидеть и нянчиться тут со мной вечность, у него есть другая жизнь, которая требует его участия. На меня он и так потратил уже непозволительно много времени.

Смещаемся к двери, попутно снова слушаю целый поток советов. И вроде все уже сказано много раз, но Егор замирает и смотрит на меня, так, как будто не может уйти.

— Я буду в порядке, обещаю, — пытаюсь помочь я. И еще тише: — Благодаря тебе.

— Пиши и звони мне в любое время дня и ночи, поняла?

Размашисто киваю, а у самой ком в горле стоит, так не хочу я, чтобы он уходил. Настолько мне тепло, уютно и безопасно рядом.

— Иди сюда, — говорит Егор и притягивает меня к своей груди.

Я не сопротивляюсь, прижимаюсь щекой к свитеру, который, к слову, вовсе не колючий на самом деле. Ощущаю тепло и слышу ухом ритмичное частое биение его сердца. Он шумно вдыхает и несмело каким-то рваным движением гладит меня по волосам. Почему нельзя всегда вот так? Потому что у тебя, Ада, с самого рождения нормального ничего нет, все не как у людей. И ему никогда не будет достаточно просто объятий с тобой. А больше ты не сможешь дать. Так зачем ты опять лозы в свое сердце пускаешь, проще вырывать, пока они еще не проросли.

В уголках глаз скапливаются горячие слезы, и я отталкиваюсь от Егора, грубовато говоря:

— Все, иди уже, — и скрываюсь в комнате.

А у него, на счастье, в этот момент снова начинает разрываться телефон, так что я слышу хлопок двери и его злой затихающий голос снаружи, рев мотора и… тишину. Разбавляю ее, шмыгая носом, утираю мокрые дорожки на щеках. Это правильно. Разрушительно больно, но правильно.

Ада

Беру себя в руки. Для грусти у меня будут долгие одинокие ночи, а сейчас у меня полно работы. И пусть в глазах Егора я выгляжу слабой неумехой, но на деле это не совсем так. Прасковья была еще слишком маленькой, двойняшки еще и вовсе не родились, но я помню, что мы не всегда жили в новом большом доме со всеми удобствами. Когда-то это был маленький одноэтажный домишко с русской печью, которую я неоднократно топила. Пусть это было давно, но мои руки все помнят. Как разводить огонь, подкидывать дрова, вынимая потом из нежной кожи занозы, помнят и множество ожогов от печной дверцы.

Кстати, о Прасковье. Нахожу ее страничку благодаря номеру телефона. И открываю рот в изумлении. На своей странице она смело смотрит на меня с фотографии, улыбается фотографу, вся такая счастливая, простоволосая… Я понимаю, что бояться нечего, это фото никогда не увидят родители по причине своей невежественности, но у меня бы не хватило смелости. В кого она такая решительная? И кто ее фотографировал? Вопросы роятся в моей голове, но ответов на них нет. Набираю ей сообщение: "Сестренка, это Ада. У меня все хорошо. Ты как?". Знаю, что раньше позднего вечера не ответит, поэтому убираю телефон в сторону.