Две с половиной недели проходят в каком-то всепоглощающем тумане. Двигаюсь, работаю, сплю и ем на каком-то автомате. Каждую секунду выдираю из пальцев телефон, чтобы не написать лишнего. Несколько раз ловлю себя, когда выезжаю за пределы города по знакомой дороге. Даю себе мысленную отрезвляющую оплеуху и поворачиваю обратно. Не нужен, значит, не нужен. Не позорься. Это наваждение когда-нибудь пройдет.
Спасаюсь только тем, что как чокнутый сталкер слежу за Адой через приложение к камере, что закачал мне Виктор. Жадно жду момента, когда она выходит на улицу, если идет в гости к соседке, что-то фотографирует, ища разные ракурсы, смеюсь, когда возится в снегу, с трудом поднимая огромные комы снега, лепя воистину исполинского снежного великана. Она живет дальше и без меня. И мне тоже стоит попытаться.
На календаре четвертое февраля, выходной день у всех с графиком 5/2, а мы с Пашей, как долбанутые пчелки, с утра уже возимся в сервисе, разгребая заказы. Сегодня мы пришли раньше всех, остальные подтянутся чуть позже. Делаем небольшой обход, определяем фронт работ. Не успеваю я переодеться в комбез, как мой телефон оживает в кармане джинсов.
— Слушаю, баб Вер, — я же оставлял ей номер, чтоб звонила, мало ли что случится.
— У Адочки день рождения сегодня, а она сидит одна в глухой деревне. Ты бы приехал, а, Егорка?
— День рождения…, - эхом вторю я. — Спасибо, баб Вер.
— У кого там день рождения? У твоей блондиночки? — ухмыляется Паша. — И почему ты все еще тут?
— А что придумать-то? В городок ей нельзя…, - тяну я.
— В соседний город ее отвези, — Паша смотрит на меня, как на идиота.
А я себя им и чувствую. Слишком часто в последнее время. На ходу вытаскиваю сигарету и пру напролом к выходу на улице. Жадно затягиваюсь, зажмуриваясь. А когда распахиваю глаза, натыкаюсь на осуждающий взгляд Паши.
— И почему ты все еще здесь?
— Уверен, что я последний человек, которого Ада хотела бы видеть сегодня, — во рту горчит, и дело тут не в сигарете.
— И с чего ты это взял?
— Ада такая, что вместо "твою мать" она скажет "как же так", а вместо того, чтобы позволить себя снять в баре, проведет вечер дома.
— Так это же здорово.
— Мы слишком разные.
— А тебе бы хотелось, чтобы она материлась?
— Нет, но…
— Или спала со всеми подряд?
— Нет, но…
— Тогда какие к ней претензии?
— Никаких. Я пытаюсь тебе сказать, что она-то как раз идеальная, а вот такой придурок, матерщинник и любитель баб, как я, ей совсем не нужен.
— Во-первых, если ты захочешь, ты можешь постараться стать чуть мягче для нее, а во-вторых, это не тебе решать, нужен или нет. О, и еще прекрати уже дымить, как паровоз. Это уже от меня совет.
— Зануда.
— Я серьезно, Егор, хватит бегать от себя. Я хорошо тебя знаю, с моей стороны прекрасно видно, насколько ты вляпался, только вот это не дерьмо, как сейчас тебе кажется. Не про**и все, — и Паша отступает к двери ангара, бросая на ходу: — Я тут прослежу сегодня, не переживай. Не заставляй девушку ждать в день рождения.
— И не забудь цветы! — несется мне вслед, когда я уже иду к машине.
Что ж, надеюсь, что я получил все ЦУ от лучшего друга. Топлю газ в пол и срываюсь с места.
Ада
На следующее утро я решаю сделать вид, что ничего особенного в сегодняшнем дне нет. В принципе, мне не привыкать, в моей прошлой жизни с родителями праздников на мой день рождения мне никогда не устраивали. Но в душе теплилась надежда, что теперь все будет по-другому. Ничего, я переживу. По уже сложившейся традиции растапливаю печь, затем иду на кухню, выбрасываю испорченный зачерствевший кекс в мусорку и оттираю с пола засохший крем. На автомате варю себе кашу и делаю чай. По прицепившейся нехорошей привычке несу еду в зал на стол, где стоит ноутбук. За завтраком проверяю свою группу и мониторю новости из некоторых моих подписок.
Вскидываю голову, когда слышу во дворе звук мотора. Стекла промерзли так, что причудливые узоры совсем перекрывают видимость. Неспешно поднимаюсь и выхожу на крыльцо. Больше я не побегу смотреть на курьера сломя голову. К моему снеговику подъезжает машина, на этот раз серебристая, и из нее выходит… Егор. Почти что не верю своим глазам. Мне бы разозлиться, гордо развернуться и захлопнуть дверь. А я стою, глазами его пожираю, и мое глупое сердце тает. Единственное, за что я его готова сейчас побить, хотя стоило бы за другое, это за то, что он выходит на мороз без шапки и шарфа в небрежно расстегнутой тонкой куртке. Смотрю на короткий ежик волос, неизменно чуть отросшую щетину и в уставшие серые глаза, и готова растечься лужицей на этом крыльце, так я скучала. А уж когда он достает с заднего сидения огромный букет белых роз и поворачивается с ним ко мне, мое бедное сердце и вовсе делает сальто в грудной клетке.
— Привет, — здоровается наконец. Единый, и без этого голоса мне тоже было так тоскливо.
— Это… мне? — спрашиваю с заминкой.
— С Днем Рождения, — и передает розы мне в руки. Меня тут же окутывает со всех сторон белым великолепием. Одинокая слезинка беспрепятственно стекает по щеке, но руки заняты, и мне нечем ее смахнуть. Я никогда не получала цветы, так что мне бы и одного цветочка хватило, а тут просто полные руки восторга. Чтобы немного успокоиться, иду на поиски подходящей тары. Вазы здесь, конечно, нет, нахожу трехлитровую банку и наполняю ее водой. Ставлю цветы на стол в зале и любуюсь.
— Уютненько ты тут сделала, — пока я искала, Егор уже успел оценить мои самодельные перемены в интерьере в виде занавесок, ковриков и всяких салфеточек, и делает мне комплимент.
— Спасибо, — благодарю я.
И стоим дальше в тишине, смотрим друг на друга.
— Мне даже нечем тебя угостить, — кидаю быстрый взгляд в сторону кухни. — Я хотела испечь торт, но… не получилось.
— Ничего страшного, — пожимает Егор плечами, — Поедим в городе.
Мои брови ползут вверх, и я вопросительно смотрю на него.
— Собирайся, Ада, мне бы хотелось провести этот день с тобой в городе, куда мы в прошлый раз ездили, если ты не против. Четкого плана действий я не составил, каюсь, но экспромт еще никто не отменял.
И смотрит так, что за душу берет. Так, что я не просто в соседний город, а на конец света готова за ним пойти.
Ухожу в спальню и переодеваюсь. Сегодня я хочу быть красивой. Поэтому в бой идут то симпатичное вязаное платье, что мы покупали вместе, и длинные сапоги. Волосы все же заплетаю в косу, но платок носить больше не хочу. Беру с собой шапочку на случай прогулки по улице, в теплой машине она мне без надобности. Вместе выходим из дома, Егор галантно распахивает мне дверь в машину, а я краем глаза вижу, когда сажусь, что за нами в окно из своего дома наблюдает баб Вера и хитренько улыбается. Не удивлюсь, если без нее не обошлось в этой истории.
Пока мы едем, Егор расспрашивает, чем я занималась днями, так, как будто ему и правда интересно. Про себя рассказывает не так много, объясняя тем, что все его будни в основном связаны с автосервисом, а мне будет скучно про это слушать. Но он не прав, хоть я мало что понимаю в техническом вопросе, но он рассказывает живо и интересно, с подробностями в виде косяков и некоторых реакций клиентов, что я в некоторых местах сочувственно охаю, а в других заливаюсь смехом.
Дорога пролетает практически незаметно. На въезде в город Егор интересуется, если ли у меня какие-то пожелания, какие места посетить. А у меня, как ни странно, они есть. Говорю ему, что мне снова нужно в магазин для рукоделия, желательно, побольше, если такой имеется. И еще я хочу оформить себе карточку, поэтому прошу заехать в банк. Егор удивлен, но быстро вбивает места в поиск на телефоне, который крепится на приборной панели, и везет меня, куда я прошу, хоть я и не вдаюсь в подробности. В банке я теряюсь, потому что нахожусь в кабинке с сотрудницей один на один, моя поддержка в виде Егора вынужден был остаться сидеть на диванчике. Но при помощи девушки заполняю необходимые документы и получаю обещание выслать карточку по готовности на указанный адрес по почте. В магазине рукоделия, который оказывается действительно большим, я теряю счет времени, блуждая между рядов. Это вообще нормально, что я хочу здесь абсолютно все? Возможно, когда-нибудь, но сейчас, когда я трачу чужие деньги, я стараюсь оставить в корзине только необходимое, отрывая от сердца милые безделушки. И то всего "необходимого" оказывается больше, чем я себе представляла. Но Егор снова кремень, само спокойствие, не говорит мне ни слова по поводу столь долгого ожидания и внушительной суммы на кассе. Я обещаю себе потихоньку отдать ему все, когда у меня получится зарабатывать деньги.
