— Ну и... — подбодрила она. — Ему уже избрали преемника?
— Официально нет, но я почти уверен, что выберут одного из рода Орсини — кардинала Джачинто ди Санта-Мария делла Скуола Грека. Полагаю, ты знакома с ним, матушка?
— Верно, — кивнула королева. Мы встречались много лет назад. Странный выбор, ведь ему теперь должно быть хорошо за восемьдесят.
— Восемьдесят пять, как мне доложили. — Ричард наклонился, пристально вглядываясь в глаза матери. — Пусть я терпеть не мог Климента, зато хоть знал, с кем имею дело. И он шёл навстречу английским интересам, если хорошо его подмазать. Смерть его не ко времени, поскольку недавно я обратился к курии с рядом просьб, в числе которых было подтверждение Лоншана в звании папского легата.
Алиенора вскинула бровь — в Риме ей доводилось слышать жалобы насчёт самовластья Лоншана.
— Разумно ли это, Ричард?
— Я знаю, — кивнул он. — Знаю... Гийом заводит врагов с лёгкостью, с какой белка щёлкает орешки. Меня это не радует, но преданность его вне всякого сомнения. Однако следует натянуть поводья, пока его не понесло. Именно с этой целью я отправил в Англию архиепископа Руанского. С ним на пару вы сумеете не дать Лоншану захмелеть от сознания собственной значимости.
Выбор архиепископа Руанского показался Алиеноре удачным.
— Я по-прежнему не могу понять, почему мы не могли обсудить всё это в Баньяре?
— Потому что я намерен отправить тебя в Рим на рукоположение нового папы, а Джоанну это не обрадует.
— Как и меня, Ричард. Я ведь тут и дня не провела!
— Я понимаю, сколь многого прошу от тебя, матушка. Но нам необходима уверенность, что новый папа будет дружественно настроен к Англии, поэтому мы должны опередить Филиппа и Генриха. — Заметив её нахмуренные брови, король решил упредить отказ. — Нет никого, кто мог бы превзойти тебя в подобной дипломатии. Более того, ты знакома с кандидатом и он не усомнится в твоих полномочиях представлять меня.
Алиенора испытующе посмотрела на сына.
— Ну хорошо. — со вздохом произнесла она после паузы, показавшейся ему зловещей. — Но примирить Джоанну с нашим стремительным отъездом предоставляю тебе. Я думаю, она рассчитывала пробыть некоторое время с Беренгарией.
Ричард поёжился.
— Джоанна не едет с тобой, матушка. Я хочу, чтобы она отправилась со мной в Утремер. Беренгуэле нелегко придётся в Святой земле, и я подумал, что в обществе Джоанны ей будет не так скучно. Более того, поскольку до конца Великого поста нам не пожениться, её репутация пострадает, если рядом не будет знатной дамы, играющей роль её... её дуэньи, как это называют испанцы.
Алиенора закусила губу, чтобы не возразить. Идея не нравилась ей, но имела смысл.
— Но я не сорвусь с места поутру, — предупредила королева. — Я согласна выступить твоим послом при папском дворе, но прежде побыть немного рядом с дочерью.
— Разумеется, — поспешно согласился он. Склонившись, Ричард коснулся щеки матери благодарным поцелуем, после чего предложил руку, помогая встать. — Мне очень жаль, что мы не можем сыграть свадьбу, пока ты здесь. За годы заточения тебе пришлось пропустить столько семейных событий! Так нечестно, что ты не будешь присутствовать и на моей женитьбе.
Алиенору удивило и тронуло, что сын понял, как много значит для неё это событие.
— Итак, какого ты мнения о своей невесте? поинтересовалась она с тёплой улыбкой.
— Она кажется вполне подходящей. — Его улыбка была такой же лёгкой. — По твоим словам, она вполне достойно переносила трудности путешествия. Думаю, из неё выйдет хорошая королева.
Алиенора придерживалась такого же мнения. Но на миг ощутила неожиданную волну сожаления — её жизнь уже катится к закату, тогда как солнце Беренгарии только восходит. Но почти сразу раскаялась в зависти, так как не согласилась бы променять своё прошлое на молодость снохи. Ей довелось пережить столько, сколько не доведётся Беренгарии, да и любой другой женщине. Она подумала, что ни один мужчина не употребил бы в отношении неё небрежно брошенное Ричардом «вполне подходящая». Алиеноре всегда хотелось большего, и даже если воспоминания отдавали горчинкой, её жизнь была насыщенной и полной. Жизнь, не знавшая недостатка в страсти, приключениях и пылких эмоциях её возлюбленной Аквитании.
Ричард заинтригованно смотрел на мать.
— У тебя на лице странное выражение, матушка. Как у кошки, полизавшей сметаны. О чём ты думаешь?
Она откупилась от него полуправдой.
— О моём браке и о твоём. Тебе приходила в голову мысль, как неприятно было бы Филиппу присутствовать на твоей свадьбе с женщиной, вытеснившей его сестру?
— Почему? Ты думаешь, мне следовало предложить ему подвести невесту к алтарю?
Он расхохотался, пробудив в ней воспоминания об озорном мальчишке, каким когда-то был. Алиенора промолвила, что он слишком беззаботно относится к своим врагам, но очень тихо, так как знала — сын не прислушается к её предупреждению.
Вопреки уговорам Ричарда, Алиенора уехала через четыре дня. Только под вечер четвёртого апреля гребцы налегли на вёсла, выводя её корабль из гавани. Ричард, Джоанна и Беренгария стояли на причале, а Алиенора махала им в ответ до тех пор, пока Мессина не начала таять в дали. Северо-западный ветер похитил солнце, как и большую часть тепла, но Хавиза преданно стояла рядом с королевой, вместо того чтобы укрыться под парусиновым пологом. Графиня знала, насколько болезненно для Алиеноры это прощание, поэтому изо всех сил старалась скрыть своё облегчение, радость от того, что много месяцев не увидится теперь с нелюбимым мужем. А может, и вообще никогда — что ни говори, люди в Святой земле мрут как мухи.
Алиенора стояла на палубе, не обращая внимания на перелетающие через планшир брызги.
— Я знала, что в Утремере Ричарду каждый день будет угрожать опасность, — промолвила она наконец. — Но не подозревала, что мне придётся беспокоиться и за судьбу дочери.
Хавиза смотрела на профиль королевы и очень хотела сказать, что причин для тревоги нет. Но, разумеется, не могла, потому как миазмы и хвори восточного климата не делают различия между мужчинами и женщинами. Но ей хотелось предложить хоть какое-то утешение, потому как она очень восхищалась пожилой государыней.
— Я понимаю твоё волнение, госпожа. Но не сомневаюсь, что с леди Джоанной ничего не случится, ведь она под защитой короля. Думается, сама Смерть подумает дважды, прежде чем подступиться к Ричарду, — беззаботно заметила графиня. Никогда не доводилось мне встречать человека более неуязвимого.
Попытка пошутить не удалась.
— Ричард не является неуязвимым, — отрезала Алиенора. А после долгой паузы добавила очень тихо, так что Хавиза едва расслышала: — Он просто считает себя таковым...
Морган очень обрадовался, оказавшись среди рыцарей, выбранных сопровождать Ричарда в Баньяру. Теперь, когда день отплытия близился, жизнь в Мессине приняла лихорадочный характер, и валлиец радовался возможности отдохнуть от утомительных обязанностей надзирателя за погрузкой. А ещё его согревал шанс возобновить флирт с леди Мариам и проведать кузину Джоанну. Когда Ричард ушёл повидать Беренгарию, Морган в обществе приятелей Варина Фиц-Джеральда, Балдуина де Бетюна и братьев де Пре — Пьера, Гийома и Жана — направился в гостевой зал.
Молодые люди пребывали в приподнятом настроении, предвкушая приятный ужин в обществе Джоанны и её фрейлин. Они острили, что в их распоряжении может оказаться и вся ночь, ведь помолвка свята почти так же, как брачный обет, а Ричард, как известно, не любитель долго дожидаться. Хотя рыцарям не терпелось оставить наконец Сицилию и отправиться к осаждённой Акре, их снедало беспокойство перед поджидающим впереди опасным морским путешествием, поэтому смех был слишком громким, а шутки чрезмерно плоскими. Друзья поддевали Пьера, которому постоянно не везло в последнее время при игре в кости, грозились рассказать Мариам о частых визитах Моргана в портовую таверну к пышногрудой черноглазой служаночке, и терзали Гийома, неосторожно признавшегося в страхе перед морем, рассказами о кораблекрушениях и свирепых штормах. Но когда Ричард стремительным шагом вошёл вдруг в зал и бросил на ходу, что они возвращаются в Мессину, рыцари тут же вскочили, прикусив языки и сделав невинные лица. Покорно кивнув на приказ вытащить команду корабля из городской таверны, они выждали, пока король не ушёл искать Джоанну, и только после этого обменялись многозначительными ухмылками.
