Юноша бросил куртку на кровать и начал расстегивать рубашку.

— Привет, Чарльз, — произнес Берли.

Молодой человек подпрыгнул и развернулся.

— Господи! Кто ты такой, черт возьми?

— Не хотел тебя пугать, — сказал гость, медленно поднимаясь во весь свой внушительный рост. — Я лорд Берли, граф Сазерленд. Полагаю, у нас найдутся общие интересы.

— Это еще какие такие интересы? — осторожно спросил Чарльз. Он стоял неподвижно.

— Например, интерес к древностям.

— Ах, это! — пренебрежительно фыркнул Чарльз.

— Да, именно это, — подтвердил его гость. — А ты о чем подумал?

— Не знаю, ну, там, медвежья охота или собачьи бои. Азартные игры, к примеру?..

— Ничего такого захватывающего. — Берли плеснул в два стакана портвейн из хрустального графина на столе. — Давай-ка поговорим немного. Об артефактах. Древних артефактах.

— Ну, тогда вы выбрали не того собеседника, — ответил Чарльз. Он протянул руку за предложенным стаканом. — Я в этом ничего не смыслю. — Он уронил себя в кресло. — Не мой профиль, понимаете?

— Зато мой, — сказал Берли, снова садясь. — Я торгую такими вещами.

— Ну, это не повод ко мне вламываться. — Чарльз поднял свой стакан. — Yum sen!

Берли сделал вид, что отпил глоток и отставил стакан.

— Мне нужно было поговорить с тобой по важному делу. — Берли достал из кармана черный бархатный мешочек и извлек лазуритового скарабея, шумерскую богиню и камею с ликом Августа. Поставил их на столе перед собой.

Чарльз взглянул на предметы и сделал вид, что они его не интересуют.

— Замечательные штучки, — сказал он. — Но если вы собираетесь всучить мне эти безделушки, сразу предупреждаю — бесполезно. — Он сделал еще глоток портвейна. — Понимаете, у меня нет бабок. Были, но… Я гол как сокол.

Берли пристально посмотрел на молодого человека: он вел себя не так, как ожидал граф; парень во что-то играл.

— Лукавишь, — заметил Берли. — Хочешь сказать, что я не догадываюсь о происхождении этих предметов?

Будущий учёный откинул голову и холодно рассмеялся.

— Происхождение, сэр? Да почем мне знать? Я никогда в жизни не видел этих безделушек.

— Мы оба знаем, что это ложь, — хладнокровно возразил Берли.

— Да что вы себе позволяете?! — Чарльз попробовал завестись, но уверенности не хватило. — Так вот! Хочу, чтобы вы знали…

— Заткнись! — резко оборвал его граф. — Я имею дело с древностями дольше, чем ты живешь на свете. — Берли взял фигурку богини-змеи и поднес ее к свету. — Это подлинные вещи. Более того, они в идеальном состоянии — их не тронуло ни время, ни могила. Их не выкапывали в пустынях Египта или Вавилона и не извлекли из какой-нибудь гробницы. — Он пристально посмотрел на молодого человека. — Так вот я и спрашиваю: как они у тебя оказались?

Чарльз допил свой стакан и налил себе еще. Он ссутулился в своем кресле и с напускной небрежностью сказал:

— Это не ваше дело.

— Я же сказал, что это именно мое дело. — Голос Берли, хотя и оставался спокойным, приобрел холодность металла. — Нет смысла притворяться. Пустая трата времени.

Молодой человек пристально посмотрел на посетителя, но промолчал.

— Давай начнем заново. — Берли поставил фигурку на место и взял скарабея. — Я могу щедро заплатить за это произведение, за другие тоже. Намного больше, чем можно получить на аукционе.

Чарльз оживился.

— Щедро — это как?

Берли кисло улыбнулся.

— Достаточно щедро, чтобы прийти сюда сегодня вечером с интересным предложением — и очень выгодным, могу добавить.

— И что?

— Я готов купить все предметы из твоей коллекции по отдельности или партией — после проверки, конечно, — по справедливой рыночной цене плюс пятнадцать процентов. Нет… — он подумал, — пусть лучше будет двадцать процентов. Аукционный дом берет за комиссию как минимум столько же. Зачем терять деньги?

— На двадцать процентов выше рыночной стоимости? — скептически спросил Чарльз. — А кто, позвольте спросить, определяет рыночную стоимость? Вы, я полагаю?

— Не обязательно, — холодно ответил Берли. — Но если вам интересно мое мнение, Sotheby’s обычно не ошибается. Я, во всяком случае, им доверяю.

Молодой человек нахмурился, обдумывая предложение.

— Но есть одно условие, — продолжал Берли. — Ты расскажешь мне, как к тебе попали эти предметы, и любые другие, которые я у тебя приобрету. А еще ты должен пообещать, что больше никому не станешь продавать нечто подобное.

— Ну, это уже наглость!

— Нет. Условие. Отныне я твой единственный партнер в торговле антиквариатом. — Берли холодно улыбнулся. — Справедливая цена плюс двадцать процентов, и у тебя не болит голова. А то ведь публика капризна, вкусы меняются…

— А не многовато ли вы хотите? — усмехнулся Чарльз. — Еще что-нибудь?

— Только то, что ты никому ни слова не скажешь о нашей договоренности.

Чарльз допил стакан. Затем, изобразив на лице гордое выражение, он напыщенно произнес:

— Не буду я этого делать. Я отказываюсь.

С грацией нападающего кота Берли вскочил со стула, схватил молодого ученого за горло и поднял на ноги.

— Послушай меня, ты, жалкий педант. Я вижу, что ты задумал. Я знаю о твоих азартных играх, выпивке и проститутках. Я знаю места, где ты бываешь, и твою компанию.

— Отпустите меня, негодяй, — задушенным голосом пискнул испуганный Чарльз.

Берли только усилил хватку, пресекая дальнейшие протесты.

— Ты должен всему городу, за тобой охотятся люди, они хотят взыскать с тебя долги. Так что это лишь вопрос времени: когда тебя найдут в канаве с проломленной головой или с ножом в спине. — Чарльз пытался вырваться, но Берли держал крепко. — Слушай меня внимательно. Ты согласишься на мои условия и будешь держать рот на замке. Кивни, если понял.

Чарльз почти задыхался. Он слабо кивнул.

Берли выпустил его и швырнул обратно в кресло. Молодой человек держался за шею, хватая ртом воздух. Спустя некоторое время он отдышался.

— Нечего на меня так смотреть. Ты в порядке, — сказал Берли, стоя над ним. — А теперь расскажи, как это у тебя оказалось.

— Это частная коллекция, — пробормотал Чарльз, все еще растирая шею. — Она хранилась у нас в семье долгие годы.

— Кто ее собирал?

— Мой дед; там целый сундук этого барахла.

— А он где взял?

— Нигде, — хотел огрызнуться Чарльз, но посмотрев, как Берли разминает руки, быстро поправился. — Он много путешествовал — большую часть времени проводил на кораблях, облазил весь свет. Ну и собирал всякую фигню. — Он выпятил подбородок. — Ну что, довольны? Или опять будете меня душить?

— Имя? Твой дед… как его звали?

— Артур, — ответил молодой негодник. — Артур Флиндерс-Питри.

— Где я могу его найти?

— Его уже никто не найдет. — Чарльз покачал головой. — Он умер еще до моего рождения. Подхватил лихорадку или что-то в этом роде во время одного из своих путешествий. Это все, что я знаю.

— А твой отец? Его как зовут? И что он скажет, когда узнает, что ты торгуешь семейными реликвиями?

— Отец в прошлом году умер. Вряд ли он бы это одобрил. Но он много чего не одобрял, мой отец, по крайней мере, в том, что касалось меня. Его звали Бенедикт. Что еще?

— Артур и Бенедикт Флиндерс-Питри, — задумчиво проговорил Берли. — Нет. На данный момент это все. — Он направился к двери. — Я свяжусь с тобой, когда мне понадобится что-то еще.

— Эй, а как насчет денег?

— Получишь ты свои деньги. Sotheby’s переведут на твой счет. Осталось о цене договориться. Я скажу, а они сделают все остальное. Агенту платят за молчание. Сколько у тебя игровых долгов?

Чарльз нахмурился.

— Пятьдесят фунтов, примерно…

— А твои постельные похождения?

— Возможно, еще двадцать.

— Общим счетом — сотня, — сказал Берли. — И не смотри так. Это больше, чем зарабатывает любой порядочный рабочий за год, и больше, чем ты можешь получить на аукционе. Видишь? Я избавил тебя от многих неприятностей.