Люди по-разному восприняли возвращение Берли в Лондон после его исчезновения в Италии. Для молодой светской львицы Филлипы Харви-Джонс, его многострадальной невесты, это кончилось плохо: лорд в конце концов отменил свадьбу; его клиенты пришли в восторг — граф привез множество драгоценных произведений искусства, одно чудеснее другого; менеджер его банка радовался, глядя как растет состояние графа, а значит, увеличиваются отчисления в казну и его собственные доходы. Берли, случайно открывший секрет лей-переходов, воспользовался этим замечательным шансом для добычи драгоценных артефактов. Действительно, что может быть лучше для торговца антиквариатом, чем приобретать этот самый антиквариат там и тогда, когда к нему относились как к рядовым вещам? Ранние эксперименты его светлости с лей-переходами быстро уступили место всепоглощающей одержимости; на Филиппу времени совсем не оставалось. Конечно, он задавался вопросом, а что еще можно извлечь из иных миров, кроме дорогих безделушек на продажу в Лондоне конца девятнадцатого века? Теперь лорд Архелей Берли, граф Сазерленд, пытался это выяснить.

— Лорд Берли, простите за беспокойство, — степенно произнес камердинер его светлости.

— Да, что там, Свэн?

— Письмо от Сотбис. — Слуга протянул небольшой серебряный поднос с кремовым конвертом, адресованным графу Сазерленду. Штампа не было; видимо, его доставили не по почте. — Мне кажется, я должен был доложить, сэр….

— Да, да, все в порядке. — Берли взял конверт, вскрыл его и быстро прочитал несколько строк. Вернув письмо в конверт, он встал. — Скажи Докину, чтобы готовил карету. Я выезжаю.

— Слушаюсь, сэр.

Через час Берли уже сидел в офисе Джеральда Кэтчмола, главного агента аукционного дома «Сотбис». Ему предложили виски и сигару, но он предпочел чай. В ожидании чая они неторопливо беседовали, обсуждая низкое качество товаров, поступающих в последнее время из Леванта.

— Конечно, мы их продадим, — фыркал Кэтчмол, — но это же противно!

— Средний участник торгов не заметит разницу, — небрежно сказал Берли. — Так что ваши комиссионные никуда не денутся.

— Но вам-то разница очевидна, — Кэтчмол говорил несколько заискивающим тоном. — Именно поэтому, как только мы это получили, я сразу вас известил. — В дверь постучали, и вошла женщина средних лет с подносом с чайными принадлежностями. — Спасибо, миссис Радд, — кивнул Кэтчмол, — налейте нам и можете быть свободны. Поднос оставьте.

Женщина разлила чай и удалилась. Кэтчмол отхлебнул из чашки и отставил ее в сторону.

— Я решил, что лучше сначала показать вам, — сказал он, доставая из стола деревянную коробку из-под сигар. — Взгляните, — предложил он Берли.

Лорд взял коробку и открыл крышку. Внутри, завернутые в папиросную бумагу, лежали три небольших предмета: египетский скарабей, маленькая статуя женщины в длинной юбке, держащая двух извивающихся змей, и резная камея мужчины с лавровым венком. Нечто подобное сейчас входило в моду. Подделки затопили антикварный рынок всей Европы.

Берли вопросительно взглянул на агента.

— Присмотритесь, — с улыбкой произнес Кэтчмол.

Поставив коробку на колени, граф взял статуэтку. Она была примерно шести дюймов в высоту. Роспись удивительная: глаза женщины широко открыты, темные волосы уложены в сложную прическу, а змеи у нее в руках, казалось, шипели. Основной цвет зеленый, только юбка женщины с высокой талией раскрашена сине-зелеными квадратами. Все изделие покрывала отличная качественная глазурь.

— Я понимаю, что вы имеете в виду, — тихо произнес Берли. — Шестнадцатый век до нашей эры — вотивная фигура минойской богини

. Сохранность удивительная. Выглядит так, как будто вчера сделана. — Он вопросительно посмотрел на агента. Но тот только указал глазами на следующий предмет.

Берли взял скарабея. Жук был сделан из цельного куска лазурита насыщенного синего цвета, изысканная резьба покрывала тело насекомого, иероглифы выглядели четкими; в картуше было вписано имя Небмаатра

. На нижней стороне значилась подпись мастера: крошечный глаз, стержень и цеп. Граф нахмурился.

«Неб-Маат-Ра», — размышлял он вслух, пытаясь что-то припомнить. Он в растерянности взглянул на Кэтчмола, с интересом наблюдавшего за ним. — Но ведь это же из мастерской Аменхотепа — работа его личного мастера!

— Я так и знал, что он произведет на вас впечатление, — усмехнулся Кэтчмол. — Если кто и сможет отличить истинное золото от блестящей побрякушки, так это вы, лорд Берли.

— Откуда это у вас? — требовательно спросил Берли. Он осмотрел коробку. Обычная деревянная коробка для весьма средних сигар — это же надо было придумать, хранить такое сокровище в таком неподобающем виде.

— Вы еще не все посмотрели, — вкрадчиво напомнил Кэтчмол.

Берли достал из коробки маленькую камею. Это был отлично обработанный сердолик темно-красного цвета. На камее был изображен мужчина в венке из лавровых листьев, как подобало римскому императору. Не могло возникнуть сомнений в том, что когда-то хозяином камеи был древний римлянин, очень богатый и наделенный немалым вкусом. На обратной стороне была выгравирована надпись: «G.J.C.A.»

Берли долго рассматривал украшение.

— Поверить не могу, — выдохнул он. — Цезарь Август?

— Именно он, по крайней мере, так мне сказал Сирл-Уилсон. Наш консультант уверяет, что в мире таких осталось не больше дюжины.

— Думаю, даже меньше. — Граф поднес камею к свету. Из нее могло бы получиться великолепное кольцо или золотая брошь. — Где вы это взяли? — снова спросил он.

— Будем считать, что вы действительно заинтересовались, — довольно сказал Кэтчмол.

— Это подлинные вещи высочайшего качества! Конечно, мне интересно. Но я должен знать, как они у вас появились.

— Пока не могу сказать, — ответил агент, убирая коробку в стол. — Меня уполномочили выставить их на аукцион. — Он опасливо посмотрел на дверь, словно опасаясь, не подслушивают ли их. Понизив голос, он все же произнес: — Я хотел поинтересоваться у вас, можем ли мы прийти к личному соглашению?

— Конечно, я их возьму, — Берли встал. — Обязательно. Только при одном условии: вы скажете, откуда они взялись.

Кэтчмол колебался.

— Я дал слово, что сделка останется в строжайшей тайне.

— Так и будет, — небрежно возразил Берли. — В сделке всегда участвуют три человека — продавец, посредник и покупатель — кроме них никто ничего не узнает.

Аукционист с тоской посмотрел на шкатулку.

— Не хотелось, знаете ли, подводить клиента…

— Никого вы не подведете! Просто скажите мне, откуда взялись эти вещи, и я немедленно переведу деньги на ваш счет.

— Один молодой человека из Оксфорда принес, — ответил Кэтчмол, все еще не выпуская коробку из рук. — Студент. Я не знаю, как они к нему попали. У нас такие вопросы не задают.

— Это ваши проблемы. Если мы хотим договориться о цене, я должен знать о происхождении этих артефактов, — надменно заявил Берли. — В конце концов, их ведь могли украсть из частной коллекции.

— Ни в коем случае, сэр! — агент даже привстал от возмущения. — Если бы стало известно, что я причастен…

— Ну, такое бывало, — предположил граф, вынимая бумажник. — Я настаиваю на том, чтобы вы назвали мне имя этого парня. — Он вытащил две пятифунтовые банкноты и положил их на стол.

— Чарльз, — вздохнул агент, сдаваясь. — Чарльз Флиндерс-Питри.

— Где я могу его найти? — спросил Берли, добавляя к двум предыдущим еще пару банкнот.