Несмотря на силу, удары Пандоры были хаотичными, дилетантскими, а Винтер за всю свою жизнь все же успел уделить время на то, чтобы научиться обращаться с оружием. Тактика Пандоры не сработала, вынуждая ее все же воспринять Винтера как серьезного противника, а не как кого-то, кого можно убить одним взмахом руки.

— Перегибаешь! — громко заявила та, лязгнув Правосудием прямо об меч Винтера, подкрепляя удар магией, из-за чего при соприкосновении вылетело целое множество золотистых искр.

Кажется, она играет с ним в «угадайку». Винтеру ничего не остается, кроме как подыграть ей. Тем более, бдительность Пандоры ослабла, и она, кажется, и впрямь была готова говорить, правдивы ли догадки Винтера.

— Ты убила настоящую Пандору, Наблюдательницу! — Винтер выдвинул еще одну примечательную теорию, но уже сейчас ее выражение лица ясно давало понять, что он ошибался.

— И снова неправильно! — Пандора попыталась пнуть его ногой, словно она до сих пор не воспринимала его всерьез. — Как же давно мне хотелось отпинать кого-то вроде тебя! Все же ты в этом мире что-то вроде знаменитости, да?..

Пандора, тем временем, уже вошла во вкус: ее удары становились все хаотичнее, но, вместе с этим, и все яростнее, из-за чего Винтеру сдерживать натиск в чистой дуэли становилось все сложнее, даже учитывая, что мастерством он ее превосходит в разы. Еще немного, и он не сможет продолжать бой без хитрых трюков, что поставит их милую беседу на «нет».

Нужно было решить все здесь и сейчас, но оставался лишь один вариант, который мог бы оказаться правдивым. Ему лишь нужно сопоставить факты.

До конца мира всего, история упоминает лишь одну Пандору, Восьмую из Девяти, которая, впрочем, не называла себя Вечной, — она была так называемой «Наблюдательницей», и ей принадлежал меч, именуемый «Еретиком».

Сейчас, этот меч находится у Пандоры, что стоит перед ним, и он подозрительно похож на «Правосудие», коим эта же Пандора располагает. Все это можно было бы списать на совпадение, но совпадений становилось слишком много.

Она не использовала силу вечности, и она не убивала другую себя, — значит, это сам мир породил ее. Сломленный, искаженный мир, который стер границы между всеми реальностями и явил себя свету. Тот мир, к появлению которому причастен и Винтер в том числе, спровоцировав Катаклизм, будучи одним из множества винтиков. Пандора… если она не выпавший винтик, то, по крайней мере, винтик из другого механизма, что случайно оказался здесь. Ответ очень близко, все, что нужно, — это озвучить его и получить недостающие детали.

Но прежде, чем Винтер смог озвучить свои мысли, Пандора ударила его под дых, а после нанесла сокрушительный удар по хребту, заставив его рухнуть на пол. Для нее в озвучивании мыслей не было никакой необходимости, ведь она, видимо, и впрямь видела будущее, или же как минимум читала все по глазами, — она знала, что ответ Винтера верен. Но она не желала слышать его. Она сокрушила его, и прошла мимо, направившись к своей изначальной цели.

К Андромеде.

— Ты не из этого мира, — все же выдавил из себя хриплым голосом Винтер, стараясь восстановить дыхание.

Пустота вокруг обрела свою изначальную форму, и Пандора остановилась на полпути к Андромеде. Все ее старания заткнуть Винтера были сведены на нет, а путешественник нашел в себе сил встать, оставаясь несломленным перед лицом врага, что превосходил его. Они посмотрели друг другу в глаза, и теперь все и впрямь было ясно без слов.

В ответ на его заявление, Пандора еле заметно кивнула, но то, что последовало за этим безобидным кивком, превзошло все ожидания путешественника во времени: перекинув «Еретика» в правую руку, Пандора взмыла в воздухе, но не приблизилась к Винтеру, а начала нарезать воздух прямо на месте.

Каждый ее удар становился все более изящным, и, вместе с этим, все более яростным. Пандора вертелась в воздухе, как юла… как марионетка, которой искусно управляли силы извне. С каждым взмахом Еретика, с лезвия срывался мощный поток магической энергии, способный разрезать все, что встанет на его пути.

Винтер, откровенно говоря, держался молодцом, но снаряды, что источал из себя Еретик, были крайне могущественными, крайне болезненными, и даже путешественник во времени, в конце концов, не мог с ними справиться… тем более, что ему даже было нечем ответить. Он просто молча принимал удары.

Пандора била до тех пор, пока, наконец, не устала, вернувшись с небес на землю. Крылья за ее спиной исчезли, она вернула себе свой привычный облик, но… ее глаза изменились. С каждым ударом Еретика, они становились все яростнее, заливаясь кровью. Кроваво-красный оттенок в ее глазах… он символизировал зло, что зарождалось в ее сознании от использования меча.

Но Пандора была готова справиться с этой ношей. Она была уверена в себе.

— И… это все, на что ты способна?.. — из последних сил спросил у нее Винтер, еле удерживаясь на ногах.

Совсем скоро, путешественник все же встал на колено, а после рухнул на пол.

— Тебе достаточно, — холодно ответила она. — Твой приз за решение загадки.

Еретик исчез из рук Пандоры, и она полностью вернулась в свое нормальное состояние, лишившись тьмы, что сопутствовала появлению ее второго меча. Она так же вернула Правосудие в свою доминантную руку, как будто пытаясь смыть с себя все то, что заставил ее почувствовать «Еретик».

Теперь, осталась только она и Андромеда, которая просто не знала, как она может сопротивляться Пандоре. Она вместе с Фаустом сделали ее смертной, это действительно правда, но даже так, Пандора с этими мечами… была слишком сильной. Непобедимой.

Их взгляды встретились, и Пандора улыбнулась, будто пытаясь показать Андромеде, что она не представляет для нее угрозы, что она не причинит ей никакого вреда. Но ей уже никто не верил.

— Сейчас, или потом, мы все равно объединимся, таково будущее, которое я вижу… — протянув руку Андромеде, Пандора убрала натянутую улыбку со своего лица, явив ей свой истинный, меланхоличный настрой. — В этом нет ничего плохого, Андромеда. Этот мир уже лишен целостности. Мы с тобой лишь сломаем его так, что каждый из нас получит желаемое. Я — не твой враг.

— Если бы ты и впрямь видела будущее, то ты бы осознала, что наши желания не могут быть достигнуты. Даже Вечность, которой ты пытаешься меня запугать, — это ложь. Твое присутствие в мире… ощущается как бредовый сон.

— Бредовый сон? Это очень оскорбительно, знаешь ли… — поджав губы, ответила она. — Происходящее сейчас вполне реально. Это никакой не сон.

— Ты не понимаешь, — Андромеда сделала шаг назад, осматриваясь по сторонам, пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь кроме холодной пустоты.

— Ты ставишь под сомнения саму реальность, Андромеда Харт? Сошла с ума?

— Сошла с ума? Нет. Еще нет. Но уже совсем скоро.

Трясущимися руками, Андромеда явила Пандоре короткий меч, покрытый благородным голубым металлом. Маленький клинок, который она называет «Милосердием». Этот жест был единственным, на который Пандора обратила внимания, ведь все слова Андромеды были для нее незначительными, далекими от правды, пролетая насквозь. Все, что она делает, по ее мнению, — бессмысленно, и приведет лишь к одному исходу. Такова правда, такова жестокость мира, и как бы Андромеда ни старалась… ничего не изменится.

По крайней мере, такова истины Пандоры. Но и впрямь, что бы Андромеда ни делала, нет такого исхода, где ей по-настоящему удастся победить Пандору. Если она продолжит пользоваться силой Астрала, то и без помощи извне погрязнет в своих желаниях, лишив себя какой-либо индивидуальности и превратившись в живое воплощение собственного идеала. Она станет подобна самой Пандоре, так же погрязнув в ложных убеждениях, обманывая саму себя.

Нельзя воскресить всех мертвых. Нельзя сделать всех людей счастливыми. Нельзя искажать мир, просто потому что тебе так захотелось. Эти желания могут быть исполнены только в бесконечной лжи. Они не могут быть реальны.

Если эти желания возымеют эффект, то реальность перестанет быть таковой.