— Мне уже сообщили о тебе, — сказал веснушчатый король. — Я не хочу юлить, выспрашивать и корчить гримасы дружелюбия. Я понимаю, что день для тебя насыщенный. Филист, оставь нас.

Лекарь покинул тронный зал, просвечивая халатом.

— Мой первый вопрос: ты претендуешь на престол?

— Что изменится от моего ответа?

— Я с тобой прямолинеен, будь добр, ответь мне тем же.

— Еще не думал об этом.

Юный король поморщился:

— С тобой весьма неприятно иметь дело. Но продолжим. Ты подходишь под пророчество, сделанное твоей бабкой. Подобныхпредреканий по миру ходит тысячи, и не все они правдивы, мы склонны верить Иргинии. Пророчество таково.

Король слегка прикрыл глаза и с напускной мрачностью продолжил:

— Чёрная туча накроет эту землю и заберёт с собою сотни невинных душ. Но это будет лишь началом тьмы. Она придёт за всяким живым существом в окружении хладного мрака. Сохраните жизни Семерым, что вместе способны ее остановить. Один явится в час молитвы, смрад неся, под которым скрывается горячее сердце. То Воин Света. Старик, победивший тщеславие, станет вторым. Отважная хранительница, раздавленная предательством, будет третею. Дитя неопытное встанет грудью наравне со старшими. Бравый солдат, не знающий страха, примкнет к их плечу. Чародей с половиной души укроет Магией. Седьмой сын седьмого сына станет седьмым вновь.

Хмурые взгляды двух эльфов пересеклись. Сторкрем не сомневался ни секунды в том, кто же будет отважной хранительницей и очень даже представлял, кто этот бравый солдат. Про остальных не ведал.

— Не претендую на престол, — наконец, сказал он. — Мне нужна только хранительница из пророчества.

— Ты и правда неприятный, — злобно ухмыльнулся король. — Тем не менее, Оттье рен Глиндаль имеет уважение к целеустремленным.

— Кто-кто?

— Я. Скажи мне, что ты знаешь о Воинах Света?

Сторк удивленно вздернул брови.

— Не слышал.

Оттье рен Глиндаль принялся рассказывать.

'Когда все расы жили в мире и спокойствии, когда горе и война не существовали, жил своей обыкновенной и доброй жизнью прекрасный человек. Как только утренняя роса покрывала траву, он гнал стадо золотистых лошадей в поле и до самого вечера любовался их блеском. Одной знаменательной ночью, решил он на берегу темной речки полюбоваться светом звезд. Тогда-то он и встретил ее — самую прекрасную на свете девушку. Звезды померкли рядом с ее красотой. Не знал он, что перед ним дочь Одноликой Луны и Небесного Солнца — Царица Ночи — Ринмория, сбежавшая из своей надземной клетки.

Они полюбили друг друга с первого взгляда, а потом их уста сливались в поцелуе каждый день. А через несколько недель они узнали, что такое горе. Отец Царицы Ночи прознал про запретную связь дочери с простым пастухом и велел разлучиться им, не то настигнет их кара божественная.

Не послушались молодые страстные сердца наказа отца и продолжали встречаться тайно, в те моменты, когда Луна и Солнце сменяли друг друга — утром и вечером. Однажды утратили они счет времени и гуляли до самого рассвета, тогда-то раскрылся их секрет. Боги не прощают ослушания, и Солнце Небесное в ярости отправило пастуха в царство Смерти.

Как только Ринмория ни уговаривала отца пощадить возлюбленного, просила забрать ее душу взамен его, плакала, униженно стояла перед отцом на коленях, отрекалась от всех благ. Но тот, кто оказался в царстве Смерти, тот уже не воротится.

Ринмория долго горевала, пока скорбь не превратилась в ненависть, которая с ней живет и до сих пор. Задумала тогда она месть — убить всех детей Небесного Солнца и Одноликой Луны и отправить к Смерти. Ведь единственный способ уничтожить бога — не верить в него. Спустилась Ринмория с небес и призвала на службу порождения тьмы — дреяггхов.

Солнце погибать не собиралось и обратилось к эльфам, преподнеся Дар — наковальню Луча. Любой эльф, что создал клинок там, мог стать Воином Света. Мечи обладали божественной силой и разили монстров насмерть. Эльфы приняли Дар и сразились с армией дреяггхов, одержав сокрушительную победу. Царица пропала, никто не сомневался, что она жива и вскоре вновь вернется, но пока существуют Воины Света — бояться нечего.'.

— То есть и я смогу им стать?

— Конечно, — подтвердил Оттье рен Глиндаль. — Мне это и нужно. Ты обучишься и возьмешь отряд под командование.

— Вот так сразу?

— Да, ты возьмешь роль того из Семи. Это смертельно опасно, никто не хочет рисковать, да и под пророчество твоей бабки не подходят.

Сторкрем рассмеялся.

— Меня не жалко, получается? Вот так вы просто распорядились моей жизнью?

— Я? Не распоряжался. Я предложил тебе вариант. Никто силой тебя не заставляет, принимай решение сам. Стань одним из Семи.

— Разве не Судьбой такие решения принимаются.

— Разве не ты своей Судьбой распоряжаешься?

Оттье рен Глиндаль замолчал, давая время все обдумать. Сторкрем воспользовался этой тишиной. За один день он получил два предложения, но которое из них ему поможет завоевать Альду? Убить Котта — привлекательная идея, но тогда умрет и она. Ах, Царица хотела обмануть его? Нет, нужно по-другому, нужно избавить ее от бремени хранительницы. Но как?

— Я буду сражаться, но скажи мне, Оттье рен Глиндаль, знаешь ли ты способы снять с хранительницы ее бремя?

— Лично не знаком с Магией, этот вопрос нужно задать Старейшинам.

— Да, я стану одним из Семи, если найду способ сделать так, чтобы хранительница смогла стать обычной девушкой.

Сторкрем испугался своих мыслей. Он задумал снять с Альды обременение, подставить Котта в битве, чтобы тот погиб в бою не от его руки и с помощью Царицы переместиться с принцессой в другое измерение. Боги, он сам себя не мог узнать, до чего его довела эта девчонка. Мысли о ней сокрушали до того, что он готов до смерти подставить своего соперника. Но стыда Сторк не чувствовал, Котт сам виноват, что встал на его пути. Наконец-то проблеск, наконец-то есть шанс, что Альда станет его, наконец-то, у него будет семья.

— Расскажи, как я могу найти Старейшин.

Асирам заправила пряди неукротимых волос за уши и сосредоточенно месила ингредиенты в ступке, шепча слова заклинаний. Голль любовался ее острыми скулами и почти гладкой кожей: на щеках едва уловимо виднелись мелкие шрамы.

— Я никогда не видел богов.

Асирам усмехнулась, проявляя ямочки на щеках.

— Боги устали.

— Что ты имеешь ввиду?

— Какое из моих слов ты не понял? — и дальше мнет свою кашицу.

— Бог не может устать.

— Глупости, — взглянула девушка на Голля и призадумалась. — Я ведь тоже была смертной. Знаю, каково это.

— Такое возможно?

Асирам не ответила, недовольно покачав головой.

— Расскажи мне о себе, я хочу знать, кому отдаю свою жизнь.

— «Бог жив, пока хоть кто-то в него верит», — процитировала девушка кого-то. — Богом может стать кто угодно, но лишь у единиц может получиться. Я не собираюсь вдаваться в подробности, скажу лишь, что для этого нужно сделать определенные вещи. Шесть из них я уже совершила, а самозванка, о которой я тебе сказала, собралась сделать это вперед меня. Твоя задача — не дать ей этого достичь.

— Могу я узнать подробнее, что мне нужно сделать?

— Войди в доверие, но не сразу, ведь она отправляется в путь не одна. Ты можешь вызвать подозрения. Мордашка у тебя смазливая, — тут Голля одолел румянец. — Влюбишь ее в себя, выяснишь планы. Сбей ее с толку, заставь в себе сомневаться. Вчера мои люди украли ее лошадь, теперь она передвигается пешком, ее путь лежит как раз через Фисгули.

— Вот так скоро?

— А тебе время на подтирание слюней еще нужно?

Голль выпрямился. Ее слова задели юношу: какие еще такие слюни. Он — мужчина.

— Вот и славно, — расслабила плечи Асирам, наблюдая за реакцией парня. — Я бы и сама ее тут дождалась, но некоторые дела имеют больший приоритет.