Благодаря Даррену и Витторио.

Но их на крыльце не было. Тщетно я искала их лица среди этих охотников. Что ж было понятно, что дядя не даст нам пообщаться, а еще будет постоянно пакостить.

Я открыла дверь и стала не спеша выбираться из черного мерседеса. Голова все еще слегка кружилась. Да еще и солнце светило мне ярко в глаза, так что я прикрыла их ладонью.

На пороге стоял мой дядя со скрещенными на груди руками.

Наверно, я должна была испытывать чувство вины. Все же я позволила разлому открыться и многим демонам попасть в наш мир.

Но внутри словно маленький червячок сомнения ворочалась мысль о словах того демона. А что, если он сказал правду? И мы все это время убивали людей?

Мама подошла ко мне, и я с благодарностью облокотилась на ее плечо. Вместе мы подошли к крыльцу и остановились перед ним.

— Эрика Уелш, наш светоч! — объявил дядя.

Многие охотники захлопали в ладони и радостно закричали. А я все ждала, скажет ли мне сейчас мой дядя хоть что-то насчёт побега или нет.

Очевидно, он решил не выносить сор из избы и не устраивать разбирательства среди простых охотников, а решил дождаться, когда мы будем наедине.

Мама помогла мне добраться до моей комнаты на втором этаже. И едва я бросила взгляд на окна, как тут же расхохоталась.

О да, я смеялась звучно во весь голос, так что меня наверно было слышно во всем доме, содрогаясь всем телом.

Мой дядя только сейчас додумался поставить решетки на мои окна, чтобы я не могла сбежать.

От смеха у меня даже потекли слезы из глаз.

— Я смотрю, тебе весело.

Дядя вошел следом за нами в комнату и закрыл дверь. Он только одним жестом приказал моей маме уйти, и та послушно вышла за дверь.

Это было уже интереснее. Что же такого мог дядя ей предложить?

Дядя подошел ко мне и схватил меня резко за руку и больно сжал ее. Он посмотрел мне в глаза, словно пытаясь найти там страх.

Но мне было смешно, я все так же стояла и улыбалась. После того, что я пережила у демонов, окна с решетками были не самыми страшными событиями в моей жизни.

— Я надеюсь, ты не будешь больше пытаться сбежать. Ты — светоч, и твоя обязанность защищать людей от демонов! — басом проговорил он. — Иначе ты очень сильно об этом пожалеешь!

Я рассмеялась громко.

— Я — светоч, и я нужна тебе. Ты ничего не сможешь мне сделать. И тебе придётся обучить меня сражаться. — проговорила я, подняв высоко подбородок.

Я знала, что я делала. Я бросала вызов дяде и делала с точностью до наоборот, что мне посоветовала мама.

— Ты дашь мне все необходимые книги и все источники информации, чтобы я больше не делала глупостей. А потом я подумаю и, может быть, буду служить для братства.

— Из-за ритуала из этого ада повылазили твари. И в этом виновата только ты! Они будут поедать и уничтожать людей. — дядя еще сильнее сжал мою руку. — Не забывайся, главный здесь я. И мне всегда найдется, чем тебе пригрозить.

— И чем же? Убьешь мою маму? Или мою подругу? — спросила я с вызовом. — Так вот, если ты это сделаешь, то я сама заключу сделку с первым попавшимся демоном!

Дядя отпустил мою руку и отступил на шаг назад. В его глазах сквозило презрение.

— Мерзкое отродье. Ты — копия твоего отца! Он был такой же ослиный упрямец!

— Рада слышать. — буркнула я.

У меня уже кружилась голова, но я не хотела садиться в присутствии дяди, чтобы не показывать ему мою слабость.

— Мы ещё поговорим об этом. — с этими словами он покинул комнату.

И я с облегчением присела на стул и положила голову на стол. Что ж в этот раз выиграла я.

Но будущее мое в этом доме было совсем незавидным.

Этот день не заладился с самого утра. В душе закончился шампунь, и я кое-как помыла волосы. Затем я умудрилась сломать зарядку от своего сотового, когда ходила по комнате в поисках расчески. Наступила на нее ногой.

У моих кроссовок порвались шнурки, а запасных у меня не было. И в довершении всего мой телефон разрядился, так как зарядка то уже была сломана.

И когда я позже вспоминала этот день, то понимала, что все эти знаки говорили мне о том, что именно в этот день произойдет нечто ужасное.

Поэтому основательно злая и раздраженная, особенно после того, как я опрокинула вазу в коридоре (ума не приложу, как я могла я ее задеть!), я спускалась вниз на кухню.

Мне искренне хотелось верить, что утренняя полоса неудач наконец закончилась. Вот только молотое кофе закончилось именно, когда я пришла на кухню и решила заварить себе кофе.

Чуть позже из-за внезапного головокружения я уронила банку с вареньем прямо на кафель.

Вероника принялась убирать, а я извиняться перед ней. В этот момент я задела еще и кувшин с апельсиновым соком и разбрызгала его по все кухне, включая и саму себя.

— Сядь уже за стол и лучше ничего не трогай! — приказала мне женщина.

Она поставила передо мной поднос с зеленым чаем и булочками с нарезанным аккуратно сыром. Без варенья, потому что я умудрилась разбить последнюю банку вишневого варенья.

Я как раз допивала свой чай, когда услышала шаги и громкие разговоры в фойе.

Постаралась прислушаться, но ничего не вышло.

За окнами кто-то включил на удивление заунывную песню, словно кто-то оплакивал смерть кота. Я даже догадывалась, кто это был. Витторио.

Вскоре и он сам появился на кухне.

— Ола, бэбита. — радостно поприветствовал он меня и потрепал мои распущенные волосы.

Они еще были влажными. Потому что фен я тоже умудрилась сегодня сломать. Словно вся техника и весь мир сегодня решили восстать против меня.

— Привет, Вит. — улыбнулась я ему радостно.

Со времени моего спасения нас никогда не оставляли наедине. Вот и сейчас на кухне была Вероника, которая с усердием отмывала всю кухню от апельсинового сока.

— Ты сегодня оплакиваешь чью-то смерть? — не удержалась я от язвительного вопроса и сделала еще один глоток чая.

— Почему? — удивился охотник.

— Твоя музыка на редкость заунывная. — пояснила я.

Он хлопнул себя по лбу.

— О бэбита, ты ничего в этом не понимаешь! Это не заунывная музыка, это баччата! Танец страсти и желания.

— А его обязательно танцевать под такую заунывную музыку? — со смехом поинтересовалась я. — Как будто кого-то хоронят.

— Медленная музыка нужна для того, чтобы партнеры могли быть друг другу еще ближе. — фыркнул охотник.

Похоже он и впрямь обиделся на меня.

— Вот когда тебе станет получше, я обязательно научу тебя танцевать этот танец, и тогда даже ты поймешь в чем ее смысл.

Я рассмеялась, потому что не могла представить себя танцующей. Но я решила не обижать друга.

— Ладно, обещаю тебе научиться у тебя танцевать это танец, как ты там его назвал…. Бабабчата?

— Баччата! — исправил меня Витторио холодно. Он достал смартфон и включил наугад первую попавшуюся мелодию.

— И о чем она? — спросила я и отставила кружку в сторону.

— О любви… — произнес охотник с загадочным взглядом.

А затем спел один куплет на испанском.

— Он поет о том, что если она уйдет из его жизни, то он наложит на себя руки, потому что любит ее гораздо сильнее, чем она его. Он не знает, что произойдет с ним, потому что он видит, как она уезжает… Его сердце не выдержит этого… И она уходит и не думает, что он может совершить преступление и даже убить себя… — перевел он все же мне часть песни.

Меня проняло на миг. Я даже смеяться перестала.

— Это очень грустная песня. — заметила я.

Мне и впрямь не хотелось думать о том, что наступит день, когда Даррен или Витторио покинут меня и оставят здесь одну в Братстве Света без своей поддержки.

— Ты знаешь, где Даррен?

— Да, — кивнул Витторио.

Он встал и подошел к холодильнику, доставая оттуда колбасу и масло.

— Он как раз собирается уехать.

— И ты говоришь мне об этом только сейчас? — воскликнула я и слишком резко встала на ноги. У меня закружилась голова.