Почти все мои уже бывшие друзья и бывшие одноклассники тыкали в меня пальцами и обзывали ненормальной, пьяницей, конченной, неудачницей… И так далее.

В моей беспросветной жизни не было ни лучика надежды. Это был замкнутый круг. Чтобы не мучиться от страшных снов, мне приходилось пить алкоголь. Чтобы не вспоминать смерть отца, сломавшую меня.

Слегка покачиваясь, я двинулась к лестнице. Хорошо, хоть эту ночь, мне удастся выспаться.

Я уже предвкушала мягкую кровать и подушку, как в гостиной загорелся свет.

Яркий свет ослепил меня, и я зажмурила веки.

— Эрика!

Мамин голос дрожал от возмущения и боли.

Да уж… Попасться было невесело. И мне даже нечем было извиниться, оправдаться перед мамой.

Я повернулась к ней.

Мама стояла возле дивана в гостиной и смотрела на меня с выражением боли и отчаяния.

Мы обе молчали.

Я опустила глаза, потому что не могла видеть маминого отчаяния, видеть ее разочарование во мне. Ведь я же обещала больше не пить. Обещала, клялась, умоляла.

Но мама молчала. И от этого было только еще хуже. Лучше бы она на меня накричала, отругала или даже ударила, чем вот так просто молчала.

Я не могла поднять глаза, чтобы понять, что она чувствует, какую очередную боль я ей принесла. Мне было просто стыдно.

— Эрика, родная…

Мамин голос все еще дрожал. Она слегка всхлипнула, а затем присела на спинку дивана.

А вот это было еще хуже. Острая, словно зубная боль, прострелила мне висок.

Я постаралась выправиться и скрестила руки на груди. Абсолютно не знала, что еще ей сказать. Как просить прощение в этот раз.

Зная, что в следующий раз, ощутив в очередной раз мерзко-сладкий запах этих тварей, побегу за алкоголем.

— Да, мам.

Коротко произнесла я, зная, что причиняю ей одним своим видом сильную боль. Извиняться я уже не могла.

— Я просто не знаю, что мне делать.

Похоже, мама тоже сдалась и записала меня в общество неисправимых алкоголиков.

— Ты меня не спасешь от этого. — хрипло заметила я и прикрыла глаза.

Кто же мог защитить меня от кошмаров? В которых демоны раз за разом убивали моего отца? От них никто не мог меня уберечь.

Даже мама. И особенно она.

Официальная причина смерти папы была в том, что его задрал медведь. Так рассказывала мне мама.

Но я знала правду.

В день смерти отца я забыла дома сотовый и вернулась домой. Возле нашего дома я заметила незнакомую мне машину, а из дома послышались мужские крики. Что-то грохнуло там.

Осторожно, чтобы не выдать себя, я пробралась в открытую дверь дома. В нос мне ударил противный, сладковато-тошнотворный запах, похожий на смесь ацетона.

Увиденное там заставило меня усомниться в моем душевном здоровье. Вначале мне показалось я сошла с ума.

Мой отец сражался с тремя монстрами, слизкими тварями с серо-зеленом кожей. У некоторых были крылья и хвост с шипами.

Папа выстрелил в одну из тварей, и та стала осыпаться в прах. Этот запах принадлежал этим тварям.

— Выдай нам светоча! — хрипло крикнул один из этих монстров.

— Только через мой труп, демон. — выкрикнул мой отец и выстрелил в очередную тварь.

А дальше я сделала то, за что виню себя до сих пор. Я не была никогда мужественной девочкой, я не была героем.

И потому… я позорно сбежала, как самая последняя трусиха, вместо того чтобы защитить отца и попытаться ему помочь.

Его смерть была моей виной. И только моей.

До школы в тот день я так и не добралась. По пути меня, растерянную и заплаканную, забрала мама и рассказала про смерть отца. Якобы медведь залез к нам в дом и напал на него.

А с тех пор эти демоны мерещились мне на каждом углу. Я чувствовала на большом расстоянии их сладковато-приторный запах. Могла видеть их истинное обличье даже через человеческую сущность.

Если бы я рассказала маме правду, то меня бы отдали в психушку. Поэтому я молчала.

Молчала и пила алкоголь, пытаясь убежать от этих снов и от того, что я видела то, что определенно не могли видеть другие люди.

Мама присела на боковушку дивана и расплакалась еще сильнее.

Я стояла и слушала ее рыдания с тяжелым чувством вины. Что еще я могла ей сказать? Обещать в очередной раз не пить?

Для нее смерть отца была таким потрясением, что даже спустя десять лет после его смерти, мама была одна. Хотя возможно, она была одинока из-за меня.

Из милой и веселой отличницы, собирающейся в будущем стать ветеринаром, я превратилась алкоголичку, одевающую только черные вещи, не любящую общаться с людьми и полностью забившей на школу.

После того дня я скатывалась медленно: вначале ухудшились мои оценки в школе, потом я связалась с плохой компанией и начала пить алкоголь.

Я заметила, что он притуплял мое обоняние, и могла по нескольку дней не чувствовать демонов. Ведь они были повсюду: в школе, в магазинах.

Только алкоголь помогал мне быть такой же нормальной, как и все остальные люди.

И вот теперь мне было двадцать пять. И у меня не было ни приличного парня, ни перспективной работы, ни веселой компании друзей, ни шикарной машины, ни купленной квартиры.

Я была выброшена из жизни и совершенно не приспособлена к ней.

И в этом было немного моей вины — я просто чувствовала демонов. Этих тварей, которые убили моего отца. Этих проклятых демонов.

С того самого дня, я постоянно ощущала их присутствие, их сладко-гнилой запах вокруг меня. И ничего не могла поделать с этим.

— Мама, прости.

Хрипло попыталась я все-таки извиниться.

Как я могла сказать ей о том, что вижу того, чего не видят остальные люди? О том, что считала себя сошедшей с ума?

Молчание было моим спасением, а алкоголь гарантией спокойных снов.

Мама переменилась после этих слов — она подняла голову и посмотрела на меня еще раз.

Перестала плакать и вытерла слезы.

Затем проговорила строгим голосом:

— Эрика, ты соберешь вещи и уедешь к брату твоего отца. Я надеюсь, он сможет тебе помочь.

Она поднялась со спинки дивана.

— Брата отца? — я раскрыла рот от изумления и слегка пошатнулась. — Какого? Ты же говорила, что у него нет родни.

— А ты говорила, что не будешь больше пить.

Мама все же сорвалась на упрек.

— Я не могу больше видеть, как ты себя убиваешь, как ты тонешь в этом болоте. Иди к себе. — приказала она.

Я приложила руки к горящему от стыда лицу.

Меня признали через суд недееспособной, не способной отвечать за свои поступки. Мама стала моим опекуном.

Поэтому несмотря на то, что мне было уже двадцать пять, она обращалась со мной, как с ребенком. Имела полное право.

В общем, как ни крути в моей жизни не было ни малейшего лучика света. Иногда я невольно задавалась вопросом, а зачем я вообще еще жила? Мне казалось, в моем бездарном существовании не было никакого смысла.

Я потопала по лестнице на чердак, там, где была моя комната и упала на кровать, прямо в одежде.

По крыше слегка стучал дождь, а в голове у меня все кружилось от алкоголя. Через несколько мгновений я все же уснула спокойным сном.

Утро началось с громкого стука в дверь. Мама даже не дала мне выспаться.

— Эрика, собирай вещи. — громко потребовала она.

— Куда?

Непонимающе спросила я спросонья и потянулась в кровати. Этой ночью я снова спала спокойно. Только теперь болела голова.

— К твоему дяде. — крикнула мама через дверь.

— Дяде?

Признаюсь, я не сразу поняла, о чем, вернее говоря, о ком речь.

Ни разу за свое детство мы не встречались с родственниками отца, только с родственниками мамы.

Вот они были частыми гостями в нашем доме, до тех пор, пока мой отец не погиб во время нападения демонов. После смерти папы гости в наш дом заходили уже не часто.

Моему папе тогда было всего лишь сорок пять. И он был молодой. Или мне так казалось. Да, я видела легкую седину в его волосах, но мне всегда мой папа напоминал ангела.