По обе стороны от дома росли два высоких дерева, соперничающих с домом в высоте. Они бросали тень от широкой кроны на дом и на его окна, особенно на третьем этаже.

Широкая асфальтовая дорога вела к парадному входному входу в здание. Вдоль нее росли высокие тополя, с которых ветер разносил легкий пух и сбивал в кучу вдоль дороги.

Я оглядела металлические ворота. Кроме надписи, здесь было по обе стороны изображение солнца, выкованного из чугуна. А еще я обнаружила в углах кресты. Ворота были слегка приоткрыты. Никакой системы видеонаблюдения, никакой охраны.

Посмеявшись над надписью на воротах, толкнула дверь и вошла в сад. Со скрипом дверь за мной захлопнулась, словно отрезая последний мой шанс на возможное бегство.

По дорожке я неспешно пошла к дому. Газон в саду был аккуратно выстрижен. Вдоль дороги были посажены розы, а за ним находилась невысокая живая изгородь. Она была пострижена ровно.

Перед домом находилась небольшая газоновая лужайка. На ней располагался небольшой фонтан, сделанный не то в форме цветка, не то в форме ракушки. Это было современное искусство, которое я не могла понять.

Прямо перед домом в больших оранжевых глиняных горшках стояли невысокие туи, остриженные ровными треугольничками. На одной из стен была выложена мозаика. Несколько толстопузых ангелов летали на этом панно.

На миг мне стало страшно, а не зашла ли я в чужой дом.

В случае, если я кого-то встречу, я спрошу дорогу к дяде. Может быть, он просто работает в этот доме. Необязательно, ведь дом должен принадлежать ему. Успокоенная этими мыслями, я прошла к парадной лестнице.

Там же я обнаружила почтовый ящик. Джек Уелш, было написано на нем.

И если у меня и были сомнения, то теперь они были полностью развеяны. Этот дом и впрямь принадлежал моему дяде. Так какого черта мама никогда не рассказывала мне про него?

С облегчением я вздохнула и поднялась по лестнице. Даже перед дверью в дом я не обнаружила никакой камеры наблюдения или даже домофона. А как же охрана?

С ещё большим удивлением обнаружила, что входная дверь была открыта. Возможно, дядя уже заметил и ожидал меня?

Я прошла в большое фойе. Мой взгляд сразу упал на широкую лестницу. Она вела к двум флигелям.

Над ней висела картина, натюрморт, какой-то морской пейзаж. А еще здесь висела огромная люстра с множеством лампочек. В данный момент она не горела, но вечером наверно было красиво.

На полу лежал блестящий светлый паркет. Небольшие досочки были сбиты друг к другу. Мои шаги отзывались небольшим эхом.

На потолке я заметила фреску, изображавшую ангела, сражавшегося с демонами. Даже слегка вздрогнула — демон получился уж очень похож на реального. Такие же кроваво-красные глаза были у него на фреске, и крылья, и шипастый хвост.

Я застыла на миг, не зная, куда мне идти. Здесь даже слуг не было. Здесь вообще кто-нибудь был?

— Дядя? — неуверенно позвала я. — Есть здесь кто-нибудь?

Мой голос отозвался эхом в фойе и вернулся ко мне назад. Я прошла дальше к лестнице. В этот миг я услышала шаги с бокового прохода.

В фойе прошел медведь, нет конечно, это был не настоящий медведь, это был мой дядя. Просто он очень был похож на этого животного.

Высокий, широкоплечий, с густой бородой, косматыми волосами. Дядя был одет в клетчатую рубашку и потертые джинсы. Его взгляд был раздраженным. Он даже передвигался вперевалку, как медведь.

— Меня зовут Эрика Уелш, я твоя племянница. — неуверенно заметила я.

— Я в курсе. — ответил мужчина холодно.

От этого тона мне захотелось расплакаться. Нет, конечно, я не ожидала теплоты душевной, но дядя мог бы поприветствовать меня и поприветливее.

Джек был совсем не похож на моего отца. Папа был худощавый и высокий. Всегда коротко стриг волосы и редко отращивал бороду.

Из-за его спины показались Ивар и Даррен, к моего глубокому недоумению. Они были изумлены не меньше моего.

— И ты прошла через ворота? — спросил меня Ивар.

— Они были не заперты. — оправдалась я. — Я даже звонка там не нашла.

— Это она. — ответил Даррен.

— Они подвезли меня. — пояснила я богатому дядюшке очевидное. — Если бы я знала, что сюда так далеко тащиться, я бы лучше доехала с вами.

— Значит так, — сказал дядя холодным тоном, пресекая наш разговор.

Было сразу заметно, что ему неохота было тратить время на меня.

— Твои комнаты находятся на втором этаже по правую сторону. Не перепутай, на лестнице тебе нужно повернуть направо. Вход на левую половину дома тебе строго запрещен. В замок на другой стороне города тебе тоже запрещено ходить. Задавать вопросы и мешать мне запрещено. Отвлекать по пустякам тоже запрещено. Держи кредитку. Это деньги на твои расходы. — дядя поковырялся в джинсах и достал черный кожаный кошелек и вытащил из него, к моему глубочайшему удивлению, платиновую кредитную карточку.

Жар опалил мне лицо. От меня пытались откупиться.

— Купишь, что тебе надо. У меня нет времени ходить с тобой. — добавил он.

— А где столовая? Стирать вещи? — й1ё спросила я в шоке.

На ватных ногах подошла к дяде. Я не знала, что мне делать, то ли плакать от такого холодного приема, то ли радоваться кредитке, то ли удивляться его странным правилам.

По сути, ключевым правилом здесь было — все запрещено!

Кредитка блестела в широких руках мужчины. Я взяла ее с легким вздохом и чувствовала себя по-настоящему идиоткой. Нет, конечно, представлять себе о том, что брат отца будет рад мне, было глупо с моей стороны. Но ведь верить в это так хотелось же.

— По утрам здесь бывает Вероника, она следит за чистотой в доме и за всеми бытовыми делами. Если тебе что-то надо будет, спроси у нее. — холодным тоном вещал дядя дальше. — Меня дурацкими вопросами не отвлекать.

— Не буду. — ответила я и сжала кредитку в руке, чуть не сломав ее.

Мне хотелось поскорее уйти отсюда.

— Еду мы заказываем. — добавил дядя. — Вскоре сюда приедут мои люди. Им не мешать и глупых вопросов не задавать. Не отвлекать. Вход в левый флигель тебе запрещен. Все понятно?

— Да. — пожала я плечами. Я ведь не была настолько тупой. — Я могу идти в свою комнату?

— Иди. — разрешил дядя. — И последнее, про алкоголь можешь забыть. Никто в этом доме или в этом городке не продаст тебе ни грамма алкоголя.

Его слова были ударом под дых. Я почти задеревенела под заинтересованными взглядами Даррена и Ивара.

О боже, как мне хотелось провалиться сквозь землю или прокопаться за ближайшим кустом. Они ведь поняли, что дядя имел в виду. И почему-то от этого мне стало совсем плохо. Словно меня вываляли в грязи и выставили на всеобщее посмешище.

— Я поняла. — сухо ответила и направилась к лестнице.

Наверняка, эти типы будут теперь смеяться надо мной. По голове словно ударили кувалдой. Как же мне было стыдно. Не описать. Я не краснела лет с пятнадцати, а тут за каких-то пару минут меня с таким дерьмом смешали.

На втором этаже, окрашенном в светло-зеленый тон, почти фисташковый, я свернула вправо в небольшой узкий коридор и вскоре нашла свою комнату. Рядом была комната Розалин.

Дядя определенно сомневался в моем интеллекте. Кого он ожидал увидеть? Конченную алкоголичку?

Иначе я просто не могла объяснить, почему на дверях моей комнаты висела табличка с моим именем. Напечатанными огромными черными буквами.

Я открыла дверь и прошла в свою комнату. Повернула ключ в двери, бросила рюкзак на пол. А следом швырнула карточку на стол, словно она обжигала мою руку.

Я старалась не плакать, хотя все внутри жгло от обиды и такого пренебрежения. Теперь. Понятно, почему мой отец не общался со своим братом. Только теперь я поняла очевидное.

В комнате пахло свежим ремонтом. Дядя не ошибся, у меня были и впрямь комнаты. Как квартира, большая квартира.

В данный момент я находилась в некотором подобии гостиной, окрашенной в фисташковый цвет. Здесь был большой круглый стол с четырьмя стульями. А также белый, кожаный диванчик.