— Я сгораю от любопытства. Что это за твари? Как так вышло, что они безобидные?

Лейн решил, что можно устроить небольшой перекур и предложил мне свежую пачку сигарет, естественно, я не мог отказаться от соблазна. Через пару затяжек, Лейн продолжил.

— В Тартаре обитает много разной живности, которая постоянно мутирует. Этих мы больше нигде не встречали. Такое ощущение, что они любят плавать под водой и питаются клопами, а их когти постепенно превращаются в ласты.

— А тогда откуда взялись пещеры на складе?

— Пещеры вырыли другие монстры, которых мы уже давно уничтожили. Потом мы решили не использовать этот склад в столь уязвимом месте. Мы изредка проверяли помещение и однажды обнаружили этих странных созданий. К счастью, пока они не мутируют во что-то опасное.

— А чего вы хотели добиться этим испытанием?

— Нам нужно знать, как человек ведёт себя в отчаянной ситуации. Знаешь ли, в жизни это случается довольно часто, и в такие моменты кадры решают всё. И ещё кое-что: если бы ты был шпионом, то ты стал бы хвататься за жизнь, молить о пощаде и сдал бы коллег.

— И как? Насколько хорошо я прошёл?

— Нормально. Этого вполне достаточно, чтобы сражаться наравне со всеми. Но ты ещё должен пройти основательный допрос. Как я уже говорил, мы тщательно проверяем кандидатов, особенно таких странных и непонятных как ты.

— Понимаю. Но прежде, чем мы продолжим, я должен сказать, что Кабал повесил на меня этот ошейник, — высунул его из-под воротников куртки, — и в нём могут находиться прослушивающие устройства.

— Мы уже встречались с чем-то подобным. Наши спецы очень осторожно его исследуют.

— Но, скорей всего, снять его не удастся?

— Скорей всего. Но насчёт Кабала можешь пока не волноваться — ему всё равно, что тут происходит. В Тартаре уже давно творится полная чертовщина, голод, резня, массовые убийства, жуткие культы, тирания преступников и даже организованные восстания. Какие-то смельчаки даже пытались проникнуть на верхний этаж и захватить его. И даже тогда Кабал не вмешался.

— Почему?

— Большинство думает, что ему просто всё равно, у большой машины — большие заботы, а мы уже списанный материал. Но лично я думаю, что ему нравится наблюдать за нашими мучениями, мы его самое главное развлечение.

— Наверное, ты преувеличиваешь, Кабал всё-таки машина. Конечно, высокомерная, эгоцентричная, но машина.

— Эта машина сбрасывает нам случайные вещи для потехи. Только за этот год мы обнаружили бензопилы, бельевые прищепки, щипцы для мороженого, курительные трубки, аудиокассеты и третьесортную художественную литературу. Вот скажи мне, на кой чёрт он отправил нам пародийное произведение «Мир и война», в котором все события оригинального романа рассказаны в случайном порядке?

— Забавно! Я удивлён, что у Кабала есть чувство юмора. Такая ерунда, наверное, сгодится только для розжига костра?

— Как оказалось нет. В условиях изоляции трудно представить, какая вещь станет бесценной. Многие скучающие умники пытаются восстановить исходное произведение по этой ерунде.

— А что стало с первыми повстанцами, которые добрались до следующего этажа подземелья?

— Ничего хорошего. Там урановые рудники, пустоши в стиле Дикого Запада и анархия преступников. Фактически ещё одна территория хаоса, где люди могут свободно убивать друг друга. Но тебе ещё рано забивать этим голову, лучше сконцентрируйся на этом мире.

На этом приключения понедельника закончились. Мы докончили перекур на «свежем воздухе» и отправились домой, то есть в старый бетонный бункер, выдолбленный в глубине скальных пород.

Не подумайте, что я забыл про Сюзанну и Ребекку — просто в таких ситуациях бесполезно переживать и бросаться на поиски пропавшего партнёра. Самое лучшее, что мы могли сделать друг для друга — это выжить. К тому же я не сомневался в своих подругах, в какой-то степени они были более живучими, чем я, потому что не рисковали почём зря. В тот момент я думал лишь о том, как пустить корни, стать своим среди повстанцев и потом замутить воду. Мне казалось, что если мне дадут развернуться, то я смогу устроить такой кавардак, что этот высокомерный Кабал провалится вместе со своим троном прямо к нам в Тартар.

Меня отвели на базу повстанцев, как и положено вначале был укреплённый контрольно-пропускной пункт с двумя буферными отсеками и простой дезинфицирующей системой. Основу базы создали ещё первопроходцы, а потом её бесконечно достраивали потомки. За проходной следовали витиеватые коридоры с баррикадами, целый этаж просто пустовал и был внутренним рубежом обороны — если враг прорвётся, то не сможет быстро продвинуться и развить успех. На минус втором этаже располагалась учебная зона, в просторных комнатах новобранцев учили собирать оружие, стрелять и действовать в команде. И только на третьем этаже, пройдя через зону отдыха и камбуз, мы подошли к жизненно важным объектам, краем уха я услышал что где-то рядом шумел трансформатор, от которого зависело энергоснабжение и связь. Но, естественно, мы были не на экскурсии и потому мне не стали показывать всех достопримечательностей, вместо этого меня завели в тёмную комнату для допросов.

Я оказался в заботливых руках местной контрразведки, если так можно было выразиться. Они задавали вопросы, чтобы изучить меня, а я с интересом изучал их. Как приятно было видеть, что прежде всего их волновали вопросы духа, силы воли, честности и морали. Они пытались понять из какого теста я был сделан. В комнате всегда находилось как минимум три человека, один наблюдал за моей реакцией, мимикой и движениями, другой проводил допрос, а третий стоял над разговором, стараясь соблюдать хладнокровие и объективность, периодически он вмешивался в ход дела и просил уточнить вещи, которые я по некоторым причинам пытался утаить.

Меня веселила их дотошность, они хотели собрать полное досье, но факты лились нескончаемым потоком, я перечислял одну жизнь за другой, один мир за другим, и всё это с деталями, подробностями, именами и числами, им приходилось устраивать перекуры, менять плёнку и находить сменщиков. Периодически в комнату даже заходил Лейн, который стал проявлять нетерпение и любопытство. Вначале контрразведчики считали, что я просто дурачусь, потом они решили, что я патологический лжец или сумасшедший. Но чем дальше заходил допрос, тем сильнее становились их сомнения. Они так серьёзно подошли к делу, что я не мог им отказать — было очень забавно наблюдать, я был заинтригован и делал про себя ставки: поверят ли они мне или нет? Заодно я немного освежил память и отрыл полезные технические детали, которые могли пригодится в борьбе с Рэдом. И ещё, помимо всего прочего, я чувствовал, что любые прикладные знания из моей головы могли пригодиться хорошим людям для правого дела. Наверное, это было превыше всего? Обычно я не настолько сентиментален, но эти парни были химически чистыми борцами за справедливость, они сражались за торжество разума, не задумываясь о собственной выгоде. Если не помогать им, то тогда кому?

В самом конце разведчики уже ни в чём не были уверены. Они просто засекретили моё дело и попросили никому не рассказывать про детали моего прошлого. Для всеобщей безопасности и удобства мне дали простую легенду: до погружения в криосон я был аферистом-путешественником, кочующим по странам третьего мира, и как только меня разморозили, я взбунтовался, попытался сбежать и попал прямиком в Тартар. Потом мне пожали руку и поблагодарили за составление методички Робинзона Крузо — когда-то мне приходилось выживать на необитаемых островах и в тюрьме, поэтому я поведал им как делать самодельные бомбы из мыла, готовить порох, создавать примитивные инструменты в виде зубил, копий, топоров, раскрыл простые премудрости химии и металлургии (хотя на самом деле это было громко сказано), также я рассказал про полезные разновидности лекарственных грибков и хитрости в изготовлении обыкновенных глиняных кирпичей. Конечно, у них были хорошие инструменты и материалы от Кабала, но их всегда не хватало и любой эрзац-самоделка мог принести ощутимую пользу.