— Дай-ка свою ручку, милашка. Сейчас мы тебя проверять будем.

Охотник сжал ее руку в своей ладони, и Мири почувствовала жгучий укол. Он прошел через всю руку, через сердце, и вытек из другой ладони синей вспышкой. Больно. Похоже на судорогу. И очень неприятно!

— Ого, проводящий. Серьезно? Так и знал, что здесь не все так просто!

Раненный в глаз Охотник положил на голову Мири тяжеленную руку.

— Крошка, осталось немножко. Не реви. Это не страшно, просто комарик укусит.

Ей кольнули иглой палец, затем кровь, что вытекла из раны, поместили на странный прибор.

— Давайте посмотрим, чья семейка одарила нас таким злым сюрпризом…

— Что? — Мири дернулась, но ее перехватили покрепче. — Что вы имеете ввиду?

— То, что ты одна из нас. И это все меняет. Что с тобой делать, решать будем как раз мы. На отлов себе подобных у нас есть полномочия, — пояснил раненный Охотник. Конечно, он хотел отомстить Мири за повреждение. Вот и придумывал всякий бред!

— Вранье!

— Да не уж-то? — иронично отозвался гад. Мири головой почувствовала вибрацию, исходящую от его горячей ладони. Он отстранился и усмехнулся, показывая руку товарищам.

— Видали мы таких, крашеная! Что там по статусу, Грэгор?

Другой Охотник, тот, что работал с непонятным прибором в форме арки и кровью Мири, вдруг заржал.

— Эмир Теари, ты не поверишь! Твоя семейка!

— Серьезно? — повел бровью раненный Охотник и стал задумчиво что-то прикидывать в голове. Затем повернулся к Мири. — Ну-ка скажи, а сколько тебе лет?

— Семнадцать.

— Йогара тебя забери… — ругнулся, как оказалось, Эмир. Остальные Охотники почему-то заржали. — Ладно, тогда назови имя матери.

— Алиша Куалин, — Мири ответила честно, потому что ей самой стало интересно, чем этот балаган закончится.

— Блять… — выругался Охотник и отошел от нее. Остальные насмешливо присвистнули. — Отпустите ее! Пусть уходит, если хочет.

Товарищи Эмира убрали от Мири руки, и она оказалась свободна. Тут же подбежал Румар и спрятал ее в своих объятиях.

— Я с тобой. Как ты? Все хорошо?

Мири молча кивнула и уткнулась носом Румару в грудь. Тоомаш утешительно похлопал ее по спине.

— Ну-ну. Не переживай, все хорошо. У тебя макушка седая, кстати.

— Если меня что-то объединяет с этими уродами. То это отстой. Полный… — проворчала в футболку Румара Мири. И опять разревелась. И снова она услышала над собой басистый гогот Охотников. Над ней насмехались! Она вцепилась другу в куртку. — Давай уйдем, а?

— Да, как хочешь. Пойдем.

Она торопливо потянула Румара в горку, но тут же услышала насмешливое позади:

— И тебе не интересно? Совсем-совсем?

Мири сделала еще несколько шагов, остановилась. Собралась силами, повернулась к Охотникам.

— Я не хочу иметь ничего общего с убийцами моего друга! Даже если среди вас мой папаша. Вы мне — никто!

Охотники переглянулись, кивнули друг другу. Один из них толкнул раненого товарища в плечо, подначивая. Эмир Теари за это время успел наложить повязку на глаз, и теперь он шагал к дочери с ее головным убором в руке.

— Да, это я. Как оказалось, твой отец.

— Тогда выбить тебе глаз было бы в самый раз, — с ненавистью прошипела Мири. Охотник усмехнулся.

— Я тоже рад тебя видеть. А еще я очень удивлен. Я проверял, у тебя не было дара.

— Ребенок без дара ведь так, мусор, да? — Мири скрестила на груди руки. — Мудила! Бросил меня и маму, а теперь моего друга убил еще. Ненавижу.

Охотник этот, не смотря на недельную щетину, побитое морщинами лицо, выглядел довольно молодо. Около сорока ему?

Мири всегда было интересно узнать, как выглядит отец. Узнать, чем он занимается, увлекается.

Она ожидала другого. И как же права была мама! Мудак чистой воды. С цвета сумрачного неба глазом. Да, цвет тот же, что и у Мири, как-то она сразу не обратила на это внимание, не до этого было.

— А еще ты можешь принять свою природу. Или же отрицать ее, — Эмир протянул Мири ее шляпу. Испортил ей прическу, а теперь предлагает прятать голову?

Мири выхватила у него из рук шляпу и вернула на место. Охотник не унимался и тянул к ней руки.

— Не прикасайся ко мне!

— Я лишь сниму остатки краски.

— Мне не нравится быть седой! Нравилось бы — я бы не красилась.

— На полпути бросать — такое себе. Что думает твой парень?

Румар покосился на Мири с какой-то ироничной и загадочной улыбкой. Одобрительно ей кивнул. В младшем Тоомаш говорило развитое чувство прекрасного, и вряд ли седая макушка вписывалась в эти рамки. Поэтому Мири сдалась и позволила папаше прикоснуться к своим волосам. Снова она почувствовала вибрацию, и остатки краски крошками осыпались на землю.

Так можно было? Эх, знала бы — красилась во все цвета радуги каждый день!

Только сейчас она заметила на ладонях отца какие-то незнакомые ей символы.

— Это руны очищения, — пояснил Эмир. Повернулся к Мири боком, оттопырив ухо. За ушной раковиной едва заметной серебристой краской было нанесено еще несколько знаков. — А вот эти, как раз, защитные, применимые в бою. Помогают сберечь смазливую мордашку. Хочешь уметь также?

— Заманчиво, но нет. Зазывать меня в свою секту — бесполезно. Мне это неинтересно.

— Твой друг называл тебя Мири. Это твое имя? Красиво.

— Ты даже моего имени у мамы не узнал? Поверить не могу! — сил возмущаться уже не было. Как и удивляться. Осталось лишь любопытство. Что еще горе-папаша наплетет ей?

— Людей без дара изгоняющего глупо втягивать в наш мир. Я обезопасил тебя. Странно, что ты решила пробудиться. Странно, что такое вообще возможно. Столько лет спустя.

Мири не ответила, плотно сжала губы. Пальцами мяла деревянную статуэтку Алтана, спрятанную в кармане пальто. Да, божественный змей наплел ей интриг в жизни. Она и вправду хотела этого, когда выбирала этого бога? Теперь уже не важно, пути назад нет.

— Кстати, по поводу твоего четырехногого друга. Он ведь хотел показать тебе что-то. Я прав?

— Да… — неуверенно протянула Мири и вновь посмотрела на Румара. Друг сжал ее руку и осторожно кивнул. Явно сомневался, но считал долгом докопаться до истины.

— Хочешь увидеть это место? — уточнил Охотник.

— Да.

Эмир кивнул, сложил за спиной руки и попросил следовать за ним.

Его товарищи разбивали костер, а также готовили для погребения освежеванной туши Лунного бычка кострище. Полосатую шкуру разложили на земле. Тяжело было на это смотреть…

Поэтому Мири отвернулась и обратила внимание на идентичных вороных жеребцов, стоящих в стороне, у покосившихся ворот. Они недовольно рыли копытами землю, фыркали. Их даже никто не привязывал, они будто бы сами знали свое место.

— Я проведу детишкам небольшой экскурс. Вы там справляетесь?

— Пара лишних рук бы не помешала, но что уж там. Побудь с дочкой, папаша. Хах, — отозвался один из товарищей Эмира, который таскал поленья из сарая Марвия. Из дому никто не выходил — в особняке, все-таки, что-то произошло.

— Спасибо.

Охотник вывел Румара и Мири к кромке воды. Тут и вправду осталась узкая полоса песка. Охотник повел их вдоль туманного берега.

Над рекой поднималось солнце. Ласковые розовые лучи немного согревали лицо.

Ночные страхи и кошмары отступали. Теперь мир становился понятнее, но оттого не менее злым.

Отец двигался на несколько шагов впереди, Румар брел рядом, продолжая сжимать руку Мири. Его ладонь была мокрой. Волновался? Боялся? Это тот самый невозмутимый Тоомаш?

Она вопросительно посмотрела на друга, и он ответил ей очень неуверенным и каким-то напуганным взглядом.

— Ты уверена, что хочешь знать правду? Что-то предчувствие живот крутит. Нехорошо как-то. И я сомневаюсь.

— Я всегда думала, что там, в той пещере, портал в другой мир, — вздохнула Мири. Охотник, услышав эти слова, хохотнул.

— Ну, в какой-то степени.

Голос у него был необычный: грубоватый, но при этом какой-то мелодичный, теплый. Располагающий к себе.