— Именно.

— Вы хотите, чтобы мы нашли ее?

— Да.

— Тогда нужны подробности.

— Я могу подробно в красках расписать, как выпущу в город свору гончих из самой бездны, как они разорвут в клочья всех, кто встанет на пути, как я переверну тут каждый дом, сравняю с землей улицы, если вы не найдете ее!

Граф не шутил. Его интонация сквозила угрозой, да и сам он излучал чистейший гнев. Глаз правителя не видно, но и так понятно, что под капюшоном дикая ненависть ко всему живому. Да и смог бы Румар посмотреть этому существу в глаза, посмел бы? Ведь он для графа никчемная букашка под ногами.

— Опишите вашу дочь. И обстоятельства, после которых она пропала.

— Ей семь. Насильно ее из замка никто не мог увести. Она сама покинула крепостные стены. Куда она направилась и зачем — тебе это и нужно узнать.

— На кого похожа ваша дочь?

— На самое прекрасное создание на свете. Ее не спутать с человеческими детьми, она очень одаренная.

— Это все?

— Для тебя — да. Лишним ушам мой запрос не распространять. Если твои люди не справятся, на поиски выйду я. Человечеству это не понравится. Даю вам три дня.

Сказав это, граф неспешно поднялся, поправляя подол мантии, расшитой лебедем. Румар только сейчас обратил внимание на птицу, которая красовалась и на гербе Белого графства. Лебедь — жуткая птица на самом деле, когда речь идет о защите потомства, с пернатой бестией лучше не связываться.

Граф сделал несколько шагов к выходу и, не оглядываясь, хлопнул дверью. Но с другой стороны никто не вышел — в окно это было бы заметно. Существо словно испарилось в проеме.

«Что, блять, я только что увидел?».

Это какой-то сюр. А главное, сюр опасный, ставящий под угрозу город и его жителей!

Румар ни секунду не сомневался, что граф сдержит слово. Семь лет назад он усмирил самую опасную банду Королевства одним лишь своим появлением. Свидетели молчали и вздрагивали от одного упоминания Белого графа, хотя с тех пор он не покидал стен своего замка.

Семь лет назад…

Семь лет дочери. Из-за нее эта хтонь решила навести порядок? И на кого она похожа? На своего монстро-папашу?

В свежем воспоминании промелькнула бледная рука, которая начинала рябить и превращаться в жуткую лапу. Такое захочешь — не причудится. Слишком подробные детали.

Дочь такая же? И где ее отыскать за такой короткий срок?

Маниакально озабоченный папаша готов на все, чтобы вернуть свое семилетнее сокровище. Хотелось бы, чтобы собственный отец проявил хоть частичку подобного энтузиазма, чтобы найти младшую сестренку Румара.

На нее забили чуть ли не в первый день пропажи. Она не наследовала ничего, и искать ее отец не видел смысла. Перестал выделять на поиски деньги и людей уже через месяц. А ведь Данна — последнее, что оставила после себя мама.

Румар любил сестру и скучал по матери. И будь бы его воля…

Сделал бы так, как Белый граф. Все знали, что сестру, совсем малышку, похитили кочевники. Странствующие племена так делают, им нужны дети для обновления крови в своих общинах. Похищают крох, бреют на лысо, и воспитывают, как равных себе.

Эти твари не заслуживают жизни. Румар готов был объявить на кочевников охоту и перебить этот народ, чтобы больше они не похищали детей. Уничтожить!

Румар сжал зубы и зажмурился.

Может, есть у него с Белым графом что-то схожее?

Тоомаш младший даже побоялся своих мыслей. Нет, это, все же, другое.

Румар повернул голову к барной стойке, возле которой стоял неприятный ему толстый официант. Людей тут много работало, разных. Румар общался с ними, все они были неплохими ребятами. А вот этот, Тиур, вроде его зовут, бесил. Он прямо-таки раздражал одним лишь своим видом. И еще пялился на Румара так настырно этот очкарик…

— Че вылупился? — не сдержался Тоомаш, и торопливо покинул заведение, так и не сделав заказ.

Высоко-высоко над землей, едва ли не между кучевыми облаками парили пернатые гиганты, сотворенные умелыми руками мастеров.

Нарядные воздушные змеи, в форме синей и красной птицы, хватали бумажными крыльями потоки ветра, шелест их перев напоминал о сухой листве, звук доносился до самой земли. Птицы постоянно меняли направление, иногда закрывая собой солнце, перламутром переливаясь на свету. Они завораживали.

Мири стояла на бескрайнем поле среди цветов и смотрела ввысь, на таких прекрасных и свободных, пусть и не настоящих летунов. Побыть бы там, с ними, среди облаков и птиц. Эх…

Оторвав взгляд от воздушных змеев, Мири опустила голову к земле, но не обнаружила человека, который бы управлял конструкцией. Нить от змеев терялась где-то в облаках, которые вдруг стали ниже, темнее, гуще.

Да и вообще, где она?

До этого момента праздничное весеннее поле казалось таким знакомым, хотя никак не получалось вспомнить, где оно находится.

С холма вдали на нее взирали величественные идолы двух главных божеств, а сама поляна окружена столбами с потушенными факелами. Они зажгутся с наступлением темноты, но…

Какое время суток сейчас?

Небо затягивало свинцовым слоистым полотном, стремительно темнело.

В руке факел. Исходящий жаром и светом огонек жалобно трепыхался на ветру. Захотелось обернуться.

Знакомая белая морда со звездой во лбу стояла совсем рядом, внимательно следя за движениями Мири.

— Я должна зажечь огонь?

Бычок едва заметно кивнул. Желтый свет освещал широкий бархатный нос зверя. Он несколько раз ударил раздвоенным копытом по земле.

— Я не знаю, что это за ритуал. Что мы делаем? Я и должна быть тут одна? Все правильно?

Снова кивок.

Мири приближалась к первому столбу. Чем ближе она к нему подходила, тем сильнее он от нее отдалялся. Пространство словно вытягивалось.

— Что-то не так?

Время и пространство вытворяли какие-то фокусы. Стоило отвернуться — и вот уже другое место. Знакомое. Заброшенный пляж с покосившейся будкой для переодевания. И темнота.

Запахло блинчиками. Мири открыла глаза и огляделась.

Странный сон, очень яркий, красочный. И непонятный. Он оставлял не сказать, что гнетущее послевкусие, скорее тяготили вопросы, которые остались без ответа. Что бы это значило?

Пошатываясь, Мири вышла на кухню, плюхнулась за стол и протяжно зевнула. Мама давно не спала, бодро попивая кофе, занималась несколькими делами параллельно. В том числе и блинчиками.

— Доброе утро, соня.

— Да… того же.

Получив кружку, до краев наполненную кофе, Мири вдохнула аромат и пригубила напиток. Мама знала, что дочь любит черный, без примесей, но все равно не удержалась и сделала пенку из сливок. Как знак особого внимания, что казалось довольно милым.

— Какие планы на сегодня? — проявила интерес мама.

— Ну… после школы меня позвал прогуляться один парень. В честь Благодара в городе будет праздник, вот меня и позвали повеселиться. Я в этом городе еще не отмечала праздников.

— В этот день принято говорить богам, чем ты благодарен этому году, ты подумала, что им сказать?

— Вроде того.

— Хорошо. А вот с молодыми людьми будь осторожнее, не доверяй эмоциям, внимательно наблюдай за действиями и реакциями парней. Слушай, что они говорят. Тревожные звоночки — ну, ты поняла.

— Да-да, то, что человек пытается скрыть при знакомстве, всплывает позже, нужно выявить потенциальную угрозу как можно раньше… — Мири закатила глаза, вспоминая нудные лекции родителя. Мама к мужчинам относилась с подозрением и недоверием. Вероятно, после папы.

Не то, что бы Алиша ни с кем с тех пор не встречалась — Мири видела мужчин в ее жизни, только вот мама хотела личного пространства и, как правило, ее пытались этого лишить, заманивая в более близкие отношения. Она описывала это как посягательство на ее свободу, как попытку обрезать крылья.

Алиша слишком легкая и жизнерадостная, флиртует, словно дышит. Поэтому связать себя с кем-то одним она не могла.