Шагов за дверью она не услышала. Просто щёлкнул замок и дверь распахнулась. Саша! Босиком, в одних чёрных плавочках, в таких же она его на берегу Ангары видела, и в толстом сером свитере. Голова взлохмачена, улыбается чему-то. Явно не ей улыбается. Увидел, кто пришёл, распахнул дверь пошире и посторонился:

— Привет! Заходи!

Запер за нею дверь, отошёл к проходу в комнату и позвал через плечо:

— Лидочка, выгляни, пожалуйста!

В прихожую выглянула очень молодая девушка. Не Катя, но чем-то похожа на неё. Невысокая. Чуть выше Саши. Красивая. Отличные волосы, стройная, очень красивые ноги и бёдра. Шикарная талия. Возраст почти такой же, как у неё. Лет семнадцать — восемнадцать. Тоже босая, в красивом халатике, надетом, похоже, прямо на голое тело. Кивнула ей и осталась стоять у Саши за спиной. Девушка хмурилась. Саша не дал ей заговорить, затараторил сам:

— Познакомься, душа моя — это Вера Ненашева. Некоторое время она будет ходить сюда, и я буду её лечить.

— И ты, Вера, познакомься! Это Лидочка Милославская. Она работает у нас в деканате. Моя любимая подруга. Не смотри на то, что она немножко сердита. Сердита она не на тебя, а на меня. Всё никак у меня не получается научиться вести себя так, чтобы не огорчать её.

Лида снова кивнула ей и даже улыбнулась. Потом перевела взгляд на Сашу и снова нахмурилась.

— Мог бы и предупредить, что у тебя гости будут!

— Мог бы... — вздохнул он, — Увидел тебя, радость моя, и совсем голову потерял. У меня от одного запаха твоих волос голова кружиться начинает. Ты же знаешь... Раздевайся, раздевайся, Вера! Ты голодна?

Сняла пуховик и закрутила головой в поисках крючка или вешалки. Лида отодвинула Сашу в сторону, подошла к ней, открыла дверцу стоящего в углу оклеенного обоями и ставшего от этого незаметным шкафа, на который она не обратила внимания, и мотнула головой:

— Верхнюю одежду вот сюда! — и повторила Сашин вопрос, — Ты голодна?

Помотала головой:

— Нет, спасибо. Я же из дома еду. Бабушка покормила.

Лида кивнула, вышла из прихожей, а когда через пару минут появилась в зале, то была одета уже вполне себе прилично: чулки и бюстгальтер под халатиком.

***

Первый пятнадцатиминутный сеанс она провела лёжа на правом боку на диване. Саша сидел с нею рядом и тихонько переговаривался с Лидой. Её он усадил заниматься математикой. Оказывается, она тоже готовится к вступительным экзаменам.

Интересно он ей сказал:

— Возьми задачник Киселёва и садись обдумывать, как ты будешь решать эти задачи. Он на второй полке сверху. Слева. Синяя обложка... Нашла?

— Угу... — Лида с открытым задачником в руках направилась к столу. — Обдумывать? Что ты имеешь в виду, Кузнецов?

— То и имею! Открываешь на первой странице, берёшь первую задачу, читаешь условие и обдумываешь, как бы ты стала её решать. Решаешь её в уме, сверяешься с ответом и переходишь к следующей. Я потом выборочно проверю. Если сможешь найти два и больше способов решения, получишь награду! Приступай!

Настала тишина. Вера лежала на боку с закрытыми глазами. Рука Саши лежала у неё на виске. Под кожей покалывало и пощипывало. Прервал молчание Саша. Он обратился к Лиде.

— Лидочка, поверни часы в мою сторону, будь добра...

— Зачем? — она повернула циферблат будильника к ним.

— Хочу знать, сколько прошло. Через пятнадцать минут буду делать перерывы. И мне, и Вере нужно будет отдыхать...

— А мне?

— И тебе тоже! Всё! Сейчас тихо!

Он сам не выдержал пятнадцати минут. Потом пояснил ей, что его беспокоило.

— Рука в таком положении быстро устаёт. Неудобно. Знаешь, давай-ка попробуем по-другому? Положи голову ко мне на колени! Тогда моя рука будет согнута под естественным углом, а локоть на твоё плечо опираться будет. Пусти, я в угол сяду!

Пока пересаживались, вмешалась Лида. Она устроилась на стуле на коленках, подпёрла щёку ладошкой и напряжённо смотрела в лежащий перед ней на столе учебник. Не глядя ни на кого, спросила:

— Вы с Катей что, поссорились?

Саша услышал её. Пожал плечами и ответил:

— Нет, не поссорились. Она вчера меня обманула. Сказала, что после танцев пойдёт в общагу отсыпаться, а сама пошла с одним молодым человеком в кино. Она с ним договорилась, а мне решила об этом не говорить. Скорее всего, это означает, что у неё новая любовь начинается. Я решил не мешать и отойти в сторону.

— Ого! — Лида даже слезла со стула и подошла к ним, — Правда что ли?

— Угу, правда... Чему ты удивляешься? Придёт время, и ты точно так же уйдёшь. От меня все уходят. Получат своё и уходят. Ну почти все...

— Я не все! — нахмурилась Лида.

— Конечно, ты не все. Не обижайся, Лидочка. Просто Катюша не первая, кто от меня уходит. Я уже привык. Всё, моя радость, перерыв закончен! Садись решать задачки! Поговорить мы и потом сможем.

— И тебе не жалко?

— Жалко, конечно, но я давно знал, что так будет. Я ведь, Лидочка, бесперспективный. Ты и сама скоро это поймёшь. Или тебе умные люди подскажут...

На этом их разговор завершился, и в комнате снова установилась тишина. Снова покалывание и пощипывание в районе виска. И вдруг у неё так зачесалось в том месте, что она не выдержала и подняла руку. Осторожно приблизила её к Сашиной руке. Он убрал свою руку, давая ей возможность почесаться. Она мурашками покрылась, почувствовав под пальцем гладкую кожу на том месте, где она всегда была бугристой и шершавой. То, на что она надеялась, начало сбываться.

— Саш, — жалобно попросила она, — я очень хочу в зеркало посмотреть. Можно, а?

— Потерпи ещё пару минут, ладно? Всё идёт по плану. Миллиметра три примерно я уже убрал. Потерпи...

***

В общей сложности в первый день он занимался с нею почти полтора часа. Потом откинулся на спинку дивана, уложил свою «рабочую» руку к ней на талию, зевнул и пробормотал:

— Всё, Вер, на сегодня достаточно... Не могу больше... Засыпаю...

Она тут же убрала голову с его бёдер, уселась на диване и тоже зевнула. Потом помчалась в ванную, в очередной раз рассматривать себя в зеркало. Когда вернулась, картина в комнате изменилась. Саша с закрытыми глазами лежал головой на подушке. Рядом с ним сидела Лида. Она гладила его по плечу, а Саша слабо улыбался, не открывая глаз. Сонно спросил:

— Лидочка, а тебе точно домой нужно? Может, всё-таки здесь переночуем, а завтра с утра отсюда в институт пойдём? Завтрак я тебе приготовлю...

Лида коротко оглянулась на неё и снова отвернулась к Саше. Помотала головой:

— Не могу, Саш. Как ты не понимаешь? Мне же переодеться нужно. Блузочку свежую, трусики, чулки. Много чего нужно... Кроме того, и мама, и тётя Зина волноваться будут. Я же никого не предупредила. Давай, поднимайся! Пора по домам расходиться! Нам с тобой ещё на левый берег ехать! Давай, давай!

3 марта 1972 г.

В её второй приход Лиды в квартире не было. Саша без улыбки кивнул ей и посторонился, пропуская в прихожую. Помог раздеться и пригласил в комнату. До её прихода он, видимо, занимался. На придвинутом к самой стене столе, справа от входа, разбросаны учебники и тетради. Отдельно от них лежит школьный альбом для рисования.

— Графики рисуешь? — кивнула она на альбом.

Саша не понял. Посмотрел на неё вопросительно. Тогда она постучала пальцем по обложке альбома. Саша помотал головой,

— Нет, не графики. И вообще это не моё. Днём сюда Любаша с Серёжкой забегали. Это мои хорошие знакомые. Они ещё в школе учатся. Любаша его и забыла. Это её альбом для рисования. Она неплохо рисует. Ну что, продолжим?

***

В очередной раз отдохнув пару минут Саша положил руку ей на висок и пробормотал:

— Из-под волос гемангиому я везде убрал. Осталась открытая кожа. Теперь быстрее пойдёт.

— Саш, а сможешь потом и крупные родинки убрать?

— Мешают?

— Угу... Очень уж их много... Некрасиво. Да и на солнце долго находиться нельзя. Профессор дерматолог говорил, что с моей кожей это опасно. Может рак кожи начаться.