Проходит мгновение, прежде чем кто-либо из них отвечает. Это задевает меня, и я знаю, что это заденет и их тоже, но дело не в наших чувствах, включая чувства Иден, а в ее безопасности.

Я слышу, как справа от меня закрывается дверь. Нас всего четверо, и до меня доходит, что эти ублюдки поместили сюда Арчи, чтобы использовать его против нас. Вот почему его здесь нет, и это абсолютно то дерьмо, которое, блядь, Райан бы придумал. Я слишком много раз играл в манипуляцию.

Люблю я ее или нет, это меня злит. Воодушевленный этим знанием, я нажимаю кнопку микрофона, мой взгляд устремляется на нее.

— Зачем ты здесь? — Требую я, прямолинейно, как всегда, заставляя ее свирепо посмотреть на меня, когда она скрещивает руки на груди.

— Я тоже задаюсь этим же вопросом, так что не беспокойся о том, почему я здесь, — бормочет она в ответ, прежде чем наклониться вперед и положить руки на стол, глядя между нами.

Если бы там не было этого стекла, я смог бы обнять ее, прикоснуться к ней, поцеловать ее. Черт. Я сбиваюсь с пути.

— Я не думаю, что у тебя есть какая-то причина быть здесь, Иден, — говорит Тобиас, и я захлопываю рот, радуясь, что кто-то другой говорит прямо сейчас.

Она закатывает на него глаза, явно не впечатленная нами. — Вообще-то, есть. Поскольку я могу только предполагать, что это вы мешали мне прийти, мне нечего вам сказать, так что я не задержу вас надолго.

— Может, тогда тебе стоит выкладывать, у нас есть дела, — рычит Хантер, стискивая руки на коленях так, чтобы она не могла видеть, и ее глаза расширяются от удивления при мысли о том, что не только я сейчас веду себя как придурок.

— Я… Знаете что? Забудьте об этом. Я пришла сюда, чтобы увидеть вас, понять, что, черт возьми, произошло, потому что я знаю, что это все моя вина. Я знаю это, и я хочу все исправить, сделать это лучше. Но если вернуться к тому, что вы все отталкиваете меня, то мне на самом деле наплевать, останетесь вы здесь или нет, — заявляет она, уронив голову на руки и прижимая пальцы к вискам, пытаясь унять головную боль, вызванную стрессом.

— Это невозможно исправить, — говорю я ей, небрежно откидываясь на спинку стула, как будто мои собственные слова не разрывают меня изнутри, и она от злости прикусывает нижнюю губу. — Мы все в полной заднице. Так что иди, беги, делай, блядь, что хочешь, но ты здесь никому не нужна. Ты понимаешь?

Я вижу, как слезы отчаянно пытаются вырваться из ее глаз, когда она, дрожа от гнева, смотрит на меня сквозь мокрые ресницы.

Я сжимаю челюсти, и мое сердце немного сжимается от боли в ее глазах. Я чувствую, как легкая дрожь пробегает по мне, когда я отталкиваю ее еще дальше, зная, что, возможно, после этого в ее сердце не осталось прощения, но я должен сказать себе, что это к лучшему. Мы причиняем ей боль и уничтожаем самих себя в процессе спасения ее жизни. Это всегда о ней, и это всегда будет о ней.

Я делаю глубокий вдох и делаю жесткое выражение лица. — Я задал тебе вопрос, Иден. Ты понимаешь, что ты здесь никому не нужна? Ты нам не нужна, и уж точно ты мне не нужна.

С тяжелым вздохом она убирает руки от лица и кладет ладони плашмя на стол, когда поднимается на ноги, глядя на нас троих с болью в глазах.

— Я хотела бы причинить вам боль так же, как вы причинили мне, но даже тогда я знаю, что не сделала бы этого, — говорит она чуть громче шепота, ее голос хриплый от эмоций, и Хантер хмыкает рядом со мной.

Переполненная гневом, яростью и поражением, она смотрит каждому из нас в глаза, прежде чем повернуться к двери, ее тело дрожит при каждом шаге, который она делает. Чем дальше она уходит, тем больше моего сердца она занимает, и мне приходится снова и снова мысленно повторять, для чего все это.

Подняв руку, чтобы постучать в дверь, давая понять, что готова уходить, она останавливается и смотрит на нас через плечо.

— Тебе следует уйти, — бормочет Тобиас, и она кивает.

— Я уйду, и я не оглянусь назад, — отвечает она с решимостью в голосе, и мне мгновенно хочется вытянуть это из нее, почти нуждаясь в том, чтобы она просила, умоляла остаться. Она стучит в дверь, и та распахивается мгновение спустя, но ее взгляд не отрывается от нас. — Но я пришла сюда не ради себя или ради вас, ребята, — продолжает она, прижимая руку к животу, и выглядит так, словно ее вот-вот стошнит. Мои глаза следят за движением.

— Тогда зачем ты пришла? — Спрашивает Хантер, небрежно кладя руку на спинку стула.

— Я пришла повидаться с вами, чтобы через годы я могла сказать своему ребенку, что рассказала его отцу об его существовании.

С этими словами она врывается в дверь, тяжелый замок безопасности встает на место позади нее, в то время как мы трое застываем на месте.

Что, черт возьми, только что произошло?

Что, черт возьми, мы только что сделали?

— ИДЕН! — Кричу я, хлопая рукой по столу, но она делает, как обещала, и не оглядывается. — ИДЕН!

Пять

ИДЕН

Выйдя из душа, я делаю глубокий вдох и убираю мокрые волосы с лица. Зеркало в ванной запотело от пара, который заполняет всю комнату, за что я благодарна судьбе, так что мне не нужно смотреть на свои опухшие глаза. Я чувствую себя физически измотанной, мне не нужно видеть, как плохо я выгляжу.

После вчерашнего похода к "Звездам" я вернулась домой и проплакала без остановки остаток ночи. Сидя рядом с Бетани с огромной ванночкой Ben & Jerry's между нами, я погрузилась в Аквамена.

Все дело в этих чертовых гормонах беременности, по крайней мере, я виню в этом свою реакцию, но я могла видеть эмоции в их глазах. Их нелепая идея защитить меня состоит в том, чтобы оттолкнуть меня. Чтобы сделать что? Заставить меня бежать? Я все равно уже делала это. Я уже следовала их слову вопреки здравому смыслу, но они, как всегда, вспыльчивы и просто делают все по-своему, не видя общей картины.

Нанося крем для лица, я не могу остановить перегрузку своего мозга. К черту их. К черту их за то, что они даже не дали мне возможности поговорить, за то, что не пустили меня повидаться с ними раньше. Нет, я должна была поблагодарить Райана и Арчи за возможность поговорить с ними вчера, и все было напрасно. Что ж, я действительно сказала им, зачем именно я туда поехала, так почему же мое сердце разбито? Я все равно их не люблю, верно?

К счастью, Райану каким-то образом удалось устроить так, что Арчи смог выйти из тюрьмы сразу после того, как он заманил "Звезд" в комнату для свиданий. Он буквально заставил шерифа забрать его, и за небольшую плату, шериф арестовал Арчи, согласившись отвезти в тюрьму на шесть часов. Он бы с радостью остался подольше, но Райану пришлось подвести черту, и, к счастью, обвинение в нападении не войдет в личное дело Арчи, что было моей главной заботой.

Я не могу думать об этом прямо сейчас. "Звезды" не переставали пытаться дозвониться Райану с тех пор, как я ушла, но он выслушал меня, когда я сказала, что хочу побыть наедине, и вообще не отвечать на их звонки. Известие от них не поможет мне уехать из города, это только заставит меня свернуться в клубок и спрятаться от мира, и это никак не исправит ситуацию. Ни то, ни другое не является бегством. На самом деле, я знаю, что рано или поздно мне придется вернуться — я отказываюсь провести остаток своей жизни в бегах, — но сейчас мне нужно делать то, что безопасно для меня и моего ребенка.

Надевая черное платье без рукавов длиной до колен, я смотрю на свой живот, который выглядит точно так же. Думаю, это то, что смущает меня больше всего. Предполагается, что внутри меня что-то растет, но, глядя на меня, вы бы не догадались, что я беременна. Проведя полотенцем по волосам, я высушиваю кончики и быстро заплетаю их в косу, спускающуюся по спине.

Войдя в свою комнату, я надеваю конверсы и сажусь на кровать рядом с открытым чемоданом, чтобы завязать шнурки. Я выглядываю в окно, из которого открывается прекрасный вид на бассейн снаружи. Я люблю смотреть, как солнце отражается от воды, но без волн, подобных океанским, это не успокаивает мою душу так, как я хочу. Я также не чувствую запаха морского воздуха или песка между пальцами ног. Вместо этого от запаха хлорки меня подташнивает, а от твердого горячего бетона вокруг бассейна болят ноги.