Я легко вкладываю свою руку в его, мое тело трепещет от прикосновения его мозолистых пальцев, поглаживающих костяшки моих пальцев, в то время как он продолжает смотреть мне в глаза, вероятно, видя мою душу.

— Ты уже решила, оставишь ли ребенка? — тихо спрашивает он, моя грудь сжимается, когда я в шоке смотрю на него, и он мгновенно впадает в панику из-за выражения моего лица. — Я спрашиваю только для того, чтобы все было открыто. Это твое тело, Иден, и, что более важно, это твой выбор. Мы хотим сделать все, что будет лучше для вас.

Я успокаиваюсь от его выбора слов и мягкого тона, но мой разум сходит с ума. Оглядываясь на Ксавьера и Хантера, я замечаю, что они кивают в знак согласия. Это первый раз, когда кто-то конкретно сказал, что это мое тело, и, по общему признанию, я ценю, что они ясно дали понять, что не собираются отменять каждый мой шаг на этом пути. Тот факт, что они все еще сидят здесь со мной, наполняет меня таким количеством эмоций, что я не знаю, как с этим справиться. Мои гормоны определенно берут надо мной верх.

Здесь есть надежда для меня, для нас. Они никогда бы не появились и не обращались со мной подобным образом, если бы не имели этого в виду. Кроме того, Ксавье сказал мне эти три волшебных слова не так уж много раз, прежде чем они начнут автоматически впитываться.

Делая глубокий вдох, я расслабляю плечи. — Не имеет значения, как или кто подшутил надо мной, чтобы моя контрацепция перестала действовать, они заплатят за это, но я собираюсь сделать все, что в моих силах, чтобы родить этого ребенка и растить его в безопасной и любящей обстановке, несмотря ни на что. Я собираюсь стать большим, чем от меня ожидают, — я произношу эти слова с гордостью, и каждый из парней улыбается мне, когда я говорю правду. Я отказываюсь быть еще одной из статистики.

— Мы будем рядом на каждом шагу этого пути, Иден. Я уже говорил тебе, не имеет значения, кто отец, мы в любом случае семья. Мы также будем чем-то большим, чем то, что думают о нас наши родители, мы не собираемся идти по их стопам. Ну, кроме твоего отца, похоже, он был для тебя безопасным местом. Мы хотим этого для нашего ребенка, — бормочет Ксавье, вставая, прежде чем подойти к нам. Он садится на стол позади меня, чтобы иметь возможность прикоснуться ко мне.

Я киваю в знак согласия, впитывая их прикосновения, поскольку каждый из них предлагает мне какую-то форму утешения, но я знаю, что должна предложить то же самое взамен.

— Я не хочу никого обременять, я…

— Прекрати нести чушь, — рычит Хантер, удивляя меня, когда он слегка сжимает мое бедро. — Дело не в том, хотим мы быть здесь или нет, важный вопрос в том, хочешь ли ты, чтобы мы были здесь.

Прежде чем я успеваю ответить, вмешивается Ксавье. — Я сказал тебе наверху, Нафас, мы разберемся с этим вместе, как одно целое. Пути назад нет. Никаких предрассудков. Только мы вчетвером, и еще один на подходе.

— Будь нашей, Иден. На этот раз по-настоящему, на равных, как команда, как партнеры, — добавляет Тобиас, и я пытаюсь проглотить сухость, нарастающую в горле.

— Вы не можете продолжать отталкивать меня. Я ненавижу ваш выбор методов защиты. Они, блядь, отстой, — ворчу я, поворачиваясь, чтобы одарить их троих убийственным взглядом, и они все кивают.

— Мы не будем, — соглашается Хантер, сжимая мою челюсть, и когда я смотрю на него, я вижу, как боль покидает его глаза. Он знает, что я больше не виню его.

— Тогда я тоже хочу, чтобы это сработало, — говорю я им, мое сердце колотится в груди, и когда я смотрю на Тобиаса, его злая усмешка заставляет меня остановиться.

— Я собираюсь сделать тебя чертовски счастливой за эти слова, Шарик, — бормочет он, отчего у меня по спине пробегают мурашки.

— Это правда?

— Угу. Я читал, что сексуальное влечение женщины обычно усиливается во время беременности, особенно в первом триместре, — заявляет он самоуверенным тоном, и я просто моргаю ему в ответ.

Это многое объясняет. Я имею в виду, что мое сексуальное влечение в любом случае велико, это никогда не было проблемой, но последние несколько недель я была полностью одержим погоней за "О", и это достигло компульсивного уровня.

Мое лицо, должно быть, выдает меня, потому что ухмылка Тобиаса становится шире, и он проводит пальцами по моему запястью, в то время как Ксавье касается губами моего плеча, оставляя Хантера сжимать мою задницу.

Черт.

Неужели я действительно собираюсь просто поддаться их прикосновениям после того, как они снова попытались меня оттолкнуть?

ДА. Да, черт возьми, это так.

— Тогда забери меня внутрь и сделай меня счастливой, — приказываю я, мой голос хриплее, чем я помню, и на этот раз Хантер смеется, привлекая мое внимание к нему.

— Я думаю, что идеально именно там, где мы есть, любимая.

Срань господня.

Пятнадцать

ТОБИАС

Я наблюдаю, как голубые глаза Иден расширяются от желания, а мой член пульсирует под шортами, когда похоть в ее глазах сильно поражает меня. Я вижу, что она находится в состоянии войны сама с собой, желая усложнить нам задачу принять ее, в то же время желая дать нам именно то, что мы хотим, все в одном и том же случае.

Что мы, черт возьми, сделали, чтобы заслужить эту девушку? Я собираюсь убедиться, что мы никогда, я имею в виду, никогда не подведем ее снова. Она заслуживает лучшего. Она заслуживает лучшего из нас, и мы собираемся дать ей это.

— Ты думаешь, я позволю тебе трахнуть меня на столе для пикника? — спрашивает она, глядя на Хантера сверху вниз и облизывая губы, и я не думаю, что она осознает, что делает это. Эта гребаная женщина.

— Если бы я прямо сейчас провел пальцами по твоей киске, ты бы была мокрая от этой идеи? — Ксавье шепчет ей на ухо достаточно громко, чтобы все мы услышали, и она дрожит, заикаясь над ответом.

— Кот прикусил тебе язык, Шарик? — Дразню я, поднося ее руку к своим губам и целуя точку пульса.

— Вы ведете себя как придурки, — ворчит она, выгибая спину, прижимаясь к Ксавьеру, и Хантер усмехается.

— Тогда почему ты трешься о мой член, Иден?

Взгляд, который она посылает в его сторону, только подтверждает его вопрос, и это заставляет меня усмехнуться, когда она переводит тот же взгляд на Ксавье и на меня тоже.

— Из-за всех этих разговоров девочки вернутся из магазина быстрее, чем нам хотелось бы, Шарик. Ты хочешь продолжить разговор или предпочитаешь, чтобы мы использовали наши языки для более важных дел? — Спрашиваю я, наблюдая, как она с трудом сглатывает, когда кивает.

— Мне кажется, что вы, ребята, говорите намного больше, чем я. Мы уже выяснили, что я трусь о член Хантера. Мне нужно чувствовать вас. Мне нужно, чтобы вы довели меня до оргазма, как тогда, — дерзит она, обхватывая мое лицо одной рукой, в то время как другая запутывается в волосах Хантера.

Сдержанность Ксавье ослабевает первым, когда он прокладывает дорожку поцелуев по ее шее, наклоняя ее голову набок и щупая пульс.

— На тебе слишком много одежды, любимый, — бормочет Хантер, ища пуговицу на ее джинсовых шортах, и она садится прямо между ног Ксавьера, охотно наклоняя бедра, чтобы Хантер снял их.

Не желая пропустить действие и возможность наконец прикоснуться к нашей девушке, я делаю шаг вперед. Мои пальцы находят ее талию, когда я медленно провожу ими вверх по ее телу, снимая с нее майку, только чтобы показать белый кружевной лифчик. Черт. Горячо.

Ее приглушенный стон, и когда я поднимаю глаза, чтобы встретиться с ней взглядом, я обнаруживаю, что ее губы прижаты к губам Ксавье, но он поднимает ее руки, чтобы я снял с нее топ, и в ту секунду, когда их губы расходятся, я погружаюсь в нее, пробуя ее на вкус своим языком.

Мне никогда не будет достаточно этого, ее. Никто никогда не был предназначен для нас так, как она. Ничего из этого не должно было случиться. Никаких девушек, никакой драмы, ничего, что могло бы помешать нашему плану убраться к чертовой матери из Найт-Крик. Я так долго думал, что она усложнит нам жизнь и нарушит наши планы, но на самом деле присутствие Иден только усилило мое желание бороться, и теперь, когда ребенок является частью всего этого, я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить их обоих.