— В тесноте да не в обиде, — проговорила, осмотревшись, София. — Значит, мы тут должны сидеть три дня? Безвылазно?

— Думаю, это будет лучше всего.

— Ладно. Как скажешь.

Через полчаса доставили наш багаж.

— Проблем на вокзале не было? — спросил я молодого китайца, который его привёз.

Тот покачал головой и молча вышел. Мы начали распаковывать вещи. Когда я почти закончил, оказалось, что у нас нет ни капли воды. А жажда как раз начинала меня мучить.

— Я видел внизу автомат, — сказал я Софии. — Схожу куплю попить. Тебе что-нибудь нужно?

— Нет, спасибо. Вода будет в самый раз.

Выйдя в коридор, я двинулся в сторону лестницы, думая о том, удастся ли разменять у администратора купюру на мелочь для автомата, как вдруг в кармане у меня ожил телефон. Похоже, Маркизу не терпелось со мной пообщаться.

На трубку я, естественно, наложил Печать сокрытия, как только она оказалась у меня. Так что отследить наше местоположение с её помощью альянс не мог.

Я нажал зелёную кнопку и приложил телефон к уху.

— Слушаю.

— Господин Оболонский, вы оттягиваете неизбежное, — раздался трескучий голос. — Вы не можете противостоять целой организации. На что вы рассчитываете?

— На удачу.

— Перестаньте! Это несерьёзно. Отдайте девушку, возьмите деньги и переходите к нам. Мы найдём вам достойное занятие. Скажите, сколько вы хотите получать?

— Зачем вам Спящая? — спросил я. — Это же не ваш уровень. У вас есть бомбисты, готовые подорваться на собственном динамите ради того, чтобы унести несколько ни в чём неповинных жизней. Что вы будете делать со Спящей? Шантажировать правительство, требовать реформ, низложения царя, отмены монархии, освобождения своих соратников-революционеров?

— Многие, как и вы, считаете Красный альянс политической организации. Но это, по большей части, заблуждение. Мы лишь хотим, чтобы таких, как мы, перестали преследовать. Когда люди поймут, что трогать нас себе дороже, они одумаются. Но для этого нужен страх. И ответные меры, которые его порождают. Вы правы: бомбы слишком мелко и малоэффективно. Но Спящая — дело другое. С ней мы покажем, на что способны! Мор падёт на головы тех, кто ненавидит нас!

От слов Маркиза я малость опешил.

— Погодите! Так вы собираетесь просто выпустить её⁈ Никаких условий, выкупов и так далее?

Раздался резкий злой смешок.

— Вести переговоры с правительством⁈ С царём? Который слушает каноников и верит, что маги и нежить — порождения тьмы, мрака и Сатаны? Ни за что! Слова тут бессильны. Нужны решительные меры. Когда простые люди поймут, что за каждого из убитых наших мы может истребить десятки или сотни тысяч, гонения на нас прекратятся. И через некоторое время мы не просто станем на равных с обычными людьми. Мы будем диктовать условия. Установится наша воля, наш порядок! Это ведь и в ваших интересах, раз вы сам маг.

— У вас совсем плохо с головой, Маркиз. Вы безумны!

— Про всех смелых людей так говорили. Но безумству храбрых поём мы песню, как писал один поэт прошлого. Кстати, тоже революционер в некотором роде. Правда, больше на бумаге.

— Не льстите себе. Вы сумасшедший глупец, если думаете, что я отдам вам в руки оружие массового поражения! Вас вообще нужно истребить!

— Ну, многие пытались, да не вышло, — в голосе Маркиза звякнула сталь. — Вот и Комитет ваш пал от наших рук. Кто бы мог подумать, да? Вы ведь все смотрели на нас свысока. Даже сейчас вы презираете нас. Но победа будет за нами! С вами, господин Оболонский, или без вас!

— Не забывайте, что у меня есть козырь, Маркиз.

— Какой ещё козырь⁈ О чем это вы?

— Я могу в любой момент убить девушку. И вам придётся забыть о своих наполеоновских планах.

— Вы этого не сделаете! Она слишком ценна!

— Почему не сделаю? Комитета нет, мне она ни к чему, а вам я её не отдам, потому что вы, Маркиз, больной на всю голову ублюдок. Так что прикончить её — самое верное решение на данный момент. Нет девчонки — нет проблемы.

— Если вы это сделаете… Я достану вас из-под земли! Куда бы вы ни забились, где бы ни…

— Поберегите воздух, Маркиз. Вы, кажется, уже задыхаетесь. Короче, имейте в виду: если я почувствую, что кто-то из ваших пыхтит мне в затылок, девке конец! Ясно? И я не шучу. Полагаю, вы узнали обо мне кое-что и поймёте, что мои слова не пустая угроза и не блеф. Моя рука не дрогнет!

— Вы совершаете большую ошибку, отвергая нас, господин Оболонский! — злобно прошипел голос в трубке.

— Простите, но мне уже пора, — скинув вызов, я сунул трубку в карман и обратился к администратору на ресепшене, показывая купюру. — Есть разменять? Хочу купить в автомате воды.

Время тянулось медленно, как сироп из бутылки. Я-то не особо страдал, а вот для Софии сидеть в четырёх стенах оказалось тяжело. Без телефона заняться ей было нечем, так что она пялилась в телевизор или спала. Еду я заказывал с доставкой — в основном, китайскую кухню.

Наконец, настал день, когда мы должны были отбыть в Россию. Билет для себя я купил заранее, так что оставалось только уложить девушку в гроб.

Мы выехали из отеля за три часа до вылета самолёта. В похоронном бюро нас встретил Хун. На этот раз он был в белом — цвет траура в Китае. Видимо, в этот день его ждала церемония погребения.

— Всё готово, — сказал он. — Кислородного баллона хватит на весь перелёт, беспокоиться не о чем. Гроб утеплён и даже с подогревом, так что на высоте не замёрзнете. Только размяться не получится. Идёмте со мной. Пора отбывать, ибо загрузка самолёта начнётся совсем скоро.

Он провёл нас в зал, где стоял только один гроб, предназначенный для Софии. Выглядел он богато, но в то же время жутковато. К металлу были приварены железные розы. Девушка поёжилась.

— Знаешь, я рада, что тебе не пришло в голову воспользоваться таким способом передвижения, когда мы летели сюда, — сказала она.

— На самом деле, пришло, но, к сожалению, китайцы редко отправляют родственников из России на родину. А вот тела европейцев пересылают из Китая куда чаще. И всё равно нам повезло.

— Угу, — кивнула София. — Мне особенно. Ладно, что нужно делать?

— Ничего особенного, — сказал Хун. — Вот это маска, подключённая к системе регенерации воздуха. Просто прижимайте её к лицу и вдыхайте. Но не пользуйтесь ею постоянно, а то кислород вызовет неконтролируемый приступ смеха. Будет похоже на истерику. И не советую засыпать. Можете задохнуться.

— Поняла. Мне уже ложиться?

— Да. Мы будем запаивать гроб.

— То есть, я не смогу его открыть, если что?

— Никто не сможет. В этом и смысл. Но не волнуйтесь: когда прилетите, вас сразу отвезут в похоронное бюро наших партнёров и вскроют.

София кивнула.

— Ладно. Я поняла.

Я помог ей забраться в гроб.

— Вообще, довольно удобно, — улыбнулась она. — Если не думать, где ты находишься.

— Ну, так не думай, — подмигнул я.

Хун кивнул своим людям, те положили сверху крышку и начали точечную электросварку, довольно умело имитируя сплошной шов.

— Отправляйтесь на рейс, — сказал мне менеджер. — Здесь ваше присутствие уже не требуется. После посадки поедете в агентство «Пух и прах» на Малой Балканской. Там получите свою посылку, — с этими словами он похлопал ладонью по крышке гроба. — В целости и сохранности.

Я взглянул на металлический саркофаг, внутри которого находилось едва ли не самое ценное, чем я временно обладал. Ладно, иного пути нет. Придётся довериться китайской логистике. Узнай Хун, что это за девушка, и всё не было бы так просто. К счастью, Спящего определить обычному человеку практически невозможно.

У альянса было достаточно времени, чтобы прислать в Макао своих агентов, так что я не удивился, заметив в аэропорту несколько человек европейской внешности, болтавшихся без очевидной цели. Зато при моём появлении они оживились и явно начали следить за мной: не составило труда увидеть их передвижения в множестве витрин. Впрочем, агенты альянса особо и не скрывались: трудно рассчитывать остаться незамеченными среди китайцев, если твои глаза так же далеки от монголоидного разреза, как Луна от Земли. Но нападать они, конечно, в аэропорту не могли. Да им это и не было нужно: моих врагов интересовала девушка, а вовсе не я. Так что веселье начнётся по прибытию в Россию, где у них появится свобода действий.