Другое дело бывшие соцстраны и особенно союзные республики СССР. Эти и злы на Россию, и нуждаются в деньгах Запада, а значит, понукаемые Штатами, будут на нас постоянно тявкать. И договориться с ними в большинстве случаев не удастся. Вы же понимаете, проблемы своей внутренней политики и слабой экономики они решают за счет внешней политики. Как говорится, ничего личного, бизнес есть бизнес. Поэтому в ближайшее время — лет так сто — двести, наши отношения с ними будут колебаться от враждебных до негативных.

Такие же отношения есть и будут с США. Хотя здесь причины другие. Эти спят и видят себя в мировых лидерах. И враждуют они не с Россией как таковой. Будь ситуация немного другой, мы были бы нормальными политическими и экономическими партнерами. Но им нужен жупел, который бы пугал западный мир. Россия, конечно, является не единственным пугалом, но не последним. Так знаете — терроризм, проблема с углеводородом, Иран, Россия…

Я бы сказал так — США воюет со всем миром, который не рвется признать американцев лидером. А боком выходит все это России.

Ларионов со стуком поставил чашку на стол, словно поставил печать на справке о текущем внешнеполитическом положении России.

На Романова эскапада министра особого впечатления не произвела. Он и сам думал примерно так же, хотя и не по всем пунктам. Все-таки не надо забывать, что Ларионов был министр, погоны слишком давили ему на плечи, а отсюда и большой пессимизм. Романову в том отношении было легче, на вольных хлебах он смотрел на мир не с точки зрения Российского государства, а России, а это совершенно разные вещи, пусть временами и совпадающие.

Хотя и он был пессимистом. И не потому, что являлся меланхоликом. Будущее России пока было окрашено в багрово-мрачные тона. Поэтому ничего нового он не услышал — ни в описание международной обстановке, ни в оценках.

— Вы думаете, — решил он проверить собеседника, — США хотят, чтобы Россия сдалась и шагнула под их крылышко младшим партнером типа Мексики?

— Ни в коем случае, — Ларионов энергично захрустел сухариком, погрозил Романову пальцем. — Я же вам уже говорил. Россия нужна Америке как страна изгой, которой можно пугать. Россия делает страны Европы более послушными, в том числе и Старой Европы. Поэтому окончательно они нас задавливать не будут. А вот кровопусканием займутся запросто.

С другой стороны, надо понимать, что и в США, и в Европе много здравомыслящих людей, которые прекрасно понимают, что в мире масса проблем и в борьбе с ними Россию лучше иметь партнером, чем еще одной проблемой. Хотя дураков от политики много. Буш не один. Нынешний президент США Тьюмен этому свидетельство.

Ларионов выразительно посмотрел на Романова.

— Ближайшие несколько лет эти две тенденции будут бороться и одна из них победит. Задача МИД как раз заключается, чтобы эта борьба закончилась для России, я бы сказал, более удобно.

Дмитрий Сергеевич с сожалением допил чай — на нем здесь не экономили, неожиданно для Ларионова возразил:

— На мой взгляд, ближайшие перспективы для России все мрачные.

— Все? — поднял скептический взгляд министр.

— Все! — решительно объявил Романов. — Европе надо еще понять, что без России не прожить. А то они думают, что с окончанием углеводородов эпоха нашей страны закончилась. За эту ошибку Западу еще придется платить. И может даже придется платить и Штатам. И наши противники, и наши сторонники смотрят на Россию как на пятое колесо европейской телеги.

Ларионов удивился:

— Странно слышать это от вас, англофила.

Дмитрий Сергеевич даже не поморщился, уже привыкнув к такому сравнению. Но возразил, чтобы было понятно:

— Я не сторонник правительств, а сторонник цивилизации, а это совершенно разные вещи. Вы же раньше другое говорили.

— Да? Хорошо, — капитулировал Ларионов, — запомню. Больше повторять не буду. Он широко улыбнулся.

Романов подозрительно посмотрел на него. Какую бяку сейчас подсунет дражайший министр и его новый работодатель?

Ларионов его не разочаровал.

— Дмитрий Сергеевич, первое задание не потребует больших усилий в плане перелетов. С тех пор как столица практически переехала в Петербург, добираться до туда не особенно долго — час — другой. Поедете в Эстонию!

Лицо Романова невольно растянулось в ответную улыбку, только она больше напоминало волчий оскал. Ларионову показалось, что вот-вот и Романов его укусит. Он поежился.

— Наполняете меня противузападным духом? — промурлыкал Романов. — Зачем вам это? Я ведь не двадцатилетний дилетант.

— Да вы не… — начал выговаривать Ларионов.

— Бросьте. — Отмахнулся от него Романов. — Я, разумеется, не опытный практик дипломат. На сегодняшний момент я вообще не дипломат. Зато я переполнен опытом и воспоминаниями дипломатов прошлых лет. И не думайте, что я голый теоретик. Мне уже сорок шесть. В таком возрасте хочешь, не хочешь, а станешь практиком.

На столь горячую отповедь Ларионов не ответил. Но его молчание было более красноречивым, чем любые слова.

— М-да, — наконец вымолвил министр. — Послать бы вас в армию, рядовым. — Мечтательно произнес он. — А меня туда же старшиной. А?

И комнату отдыха министра потряс громкий мужской хохот.

Свежеиспеченный член коллегии МИД, личный представитель президента и, наконец, чрезвычайный и полномочный посол Российской Федерации Дмитрий Сергеевич Романов формально ехал в Эстонию на празднование вступления свежеизбранного главы государства в должность (президент Эстаари на недавних выборах был избран второй раз). Обычно во время таких мероприятий происходят неофициальные контакты, которые решают больше, чем официальные переговоры. Но отношения двух стран были настолько плохи, а отношения с другими странами, близкими к Эстонии настолько хромали, что Ларионов скромно поставил неофициальную цель: обозначать присутствие. Ни больше, ни меньше.

— Скорее всего, — задумчиво сказал он Романову, — вы окажитесь в блокаде, западные дипломаты, а за ними и дипломаты развивающихся стран будут вас сторониться, отделываясь дежурными вежливыми словами. Дипломаты и политики же стран, тесно контактирующих США, могут даже пойти на провокации. Остерегайтесь. Не хватало нам военного конфликта из пустяка. Да-да, — ответил он удивленному лицу Романова, — наши отношения, к сожалению, опустились до такого уровня. Хотя ходить по себе тоже не дозволяйте, впрочем, кому я это говорю.

С этим впечатлением Романов и приехал в Таллинн. Сначала, правда, был вариант прилететь, но буквально за два дня до путешествия в тысячу первый раз восстановили поезд Санкт-Петербург — Таллинн. Это был более комфортабельный вариант и не намного дольше. Все равно ему надо было по пути завернуть в Питер. Поэтому сначала на Красной Стреле из Москвы в Санкт-Петербург, а уже затем в столицу Эстонии.

«Его превосходительству», — как называл себя шутливо Романов, в обоих поездах МИД выкупил двуспальное купе в СВ. И он спокойно наблюдал за толчеей на перронах и слушал веселый разговор, а то и перебранку в коридоре.

Двое его сопровождающих, — не может же такое высокое лицо путешествовать отдельно! — ехали по соседству в купе попроще.

Настроение было прекрасным. За несколько дней до отъезда состоялось общее собрание Академии Наук России, где наряду с решением разных набежавших вопросов прошли выборы. К тому времени соответствующие отделения уже сделали свой выбор. Романов по отделению историю был избран единодушно, выслушав кучу комплиментов о своем научном уровне.

Но окончательно выбирало и утверждало общее собрание. И избрание отделением еще ни о чем не говорило. Сколько было прецедентов, когда общее собрание проваливало вроде бы уже избранных кандидатов, в том числе и открытых ставленников власти. И хотя у него не было конкурентов — кандидат от историков на предложенное место был один, но поволноваться пришлось. Зря, он был избран при двух голосах против. Почти единодушно.