Романов подумал, прикидывая. Излишне торопить разработчиков, пожалуй, не стоит. Торопливость хороша только при ловле блох, во всех остальных случаях можно наломать дров.

На этом он и закончил совещание. Кажется, он недаром сидит на своем месте.

Проблемы мирового сообщества оставались такими же, что и раньше: трудности мировой финансовой системы, нехватка продовольствия и энергии, опасность терроризма и наркотиков, чьи-то запросы и обиды… Романов этим особо не интересовался, хотя держал ухо востро. Западные «друзья» не позволяли расслабляться. В начале февраля посол США невзначай поинтересовался у зама Каргузова по европейским делам, не пора ли улучшать отношения с Грузией.

Ничего удивительного в этой просьбе не было. Грузия задыхалась в экономической блокаде, в которой она оказалась после прекращения дипломатических отношений с Россией. Больше такого рынка у нее в обозримом будущем не было. Сами американцы как-то не торопились пускать на свой рынок ни грузинские вина, ни грузинскую рабочую силу.

Романов в принципе ожидал, что США забеспокоятся о своих клевретах. Грузины тоже хотят есть. А за одним будут травить русских своей бормотухой.

Но это в принципе. А так они застали его немного врасплох. Ларионов предложил на первую пробу грунта не отвечать. Пусть американцы официально обратятся с просьбой помочь Грузии, раз уж у самих не хватило средств.

Романов иронию Ларионова поддерживать не стал. Речь, конечно, шла не о средствах — США страна до сих пор не бедная, хотя и со многими экономическими проблемами. Просто американцы нация меркантильная и рано или поздно начинают считать свои американские рубли.

— Нет, — жестко сказал он. — Шутить мы можем со старыми европейскими державами. А вот с их лизоблюдами из бывших советских республик разговаривать так не будем. Послу через МИД ответьте уклончиво, мол, весна еще не пришла, и потому разговаривать о посевной рано. А вас, Алексей Антонович, я попрошу выступить с большой статьей или большим интервью, как вам нравится, о текущих внешнеполитических отношениях в экономической сфере. Я, надеюсь, намек будет понят.

Когда Романов хотел говорить с Западом более жестко, он говорил устами Ларионова. Премьер никогда не изображал из себя сторонника западной демократии и не скрывал презрительного отношения к западной цивилизации. И потому повел себя откровенно цинично, как старый бухгалтер.

Щелкая воображаемыми костяшками допотопных счетов, Ларионов объявил, что Россия с апреля настоящего года сокращает на двадцать процентов импорт цветных руд — это невыгодно. Уголь тоже будет импортироваться на Запад в меньших масштабах, поскольку Китай увеличил заявки, а туда вывозить выгоднее — ближе.

Говоря о ближайших соседях, Ларионов объявил о том, что торговые отношения с Прибалтикой — Эстонией, Латвией и Литвой полностью передаются частным организациям. При чем на всю ввозимую и вывозимую продукцию для компенсации дорожных покрытий вводится тридцатипроцентная пошлина. На границах же с Грузией Россия создает крупный заповедник. В связи с чем движение из и в Грузию будет серьезно ограничены. На этой основе Россия вынуждена полностью отказаться от грузинских товаров, которые пока еще ввозили (Говоря о грузинских товарах, Ларионов, разумеется, выводил за скобки Абхазию и Южную Осетию).

По Украину Ларионов ничего не сказал. Не потому, что политика руководства этой страны ему нравилась — нет. Но нельзя же лупить по всем. Эдак опять в одиночестве останешься.

Статья Ларионова в «Российской газете» вызвала взрыв эмоций на Западе.

Новый премьер Великобритании Таунсейл, объявив о неустойчивости российских поставок, предложил перестроить снабжение европейской экономики таким образом, чтобы поставки в основном шли из Азии и Африки. Его охотно поддержал президент США.

Россия на эти жесткие заявления ответила молчанием. Пусть ведущие англоязычные страны пикируются, как хотят. За счет России они кормить своих клевретов не будут. Благо у них еще есть евро, выплаченные Россией.

Но помимо эмоций запустился механизм рыночных отношений. Мировые цены на минеральное сырье и топливо мгновенно — за пять дней — выросли на сорок процентов. А потом в течение месяца еще на тридцать. Романов злорадно усмехнулся, просматривая в интернете англоязычную прессу. Пресса, естественно, ругала Россию, американцы, как всегда, невнятно предлагали (явно пугая) взять под контроль российскую экономику, европейская пресса была скромнее, но, в общем-то, любовью к нам тоже не страдала.

Последнее его несколько огорчило. Сколько ж можно делать из русских париев Европы. Он вспомнил про Жулавски. Корреспондент «Гардиан», после того, как он еще стал министром иностранных дел, сразу же был аккредитирован в Москве. Понятно почему. Журналисты умеют держать нос по ветру. Усмехнувшись, Романов велел договориться с Жулавски на послезавтра.

Интервью было ориентировано только на Запад и потому Романову приходилось акцентировать на другие доводы, чем если бы оно было на русском языке.

— Россия, — рассуждал Романов, — страна, несколько отстающая от передовых западных стран. Сейчас мы находимся примерно на уровне двадцатых — тридцатых годов двадцать первого века. И не только в сфере экономики, но и политики, морали, духовности. И все-таки, пусть ваши европейцы марроканского и конголезского происхождения толкуют о нас, как об азиатах, россияне — европейцы. И мы живем сейчас не в Азиопе, а в Европе.

Романов намекал тут об интервью известного французского футболиста, выходца из Конго, в «Пари Матч».

Жулавски утвердительно кивнул головой. Цветные осаждали Европу. Очень скоро, лет через десять — пятнадцать, их будет больше белых. Это настораживало и пугало даже умеренных, а радикалы уже не первое десятилетие требовали ограничить эмиграцию. Русские, конечно, трудные люди, но они хотя бы белые и по характеру более похожи на западноевропейцев.

— Россия сейчас больше нужна Европе, чем наоборот.

— Вы имеете в виду страны бывшей советской Прибалтики? — спросил безжалостный Жулавски.

Романов усмехнулся.

— Я не буду сейчас развивать свой тезис, — сказал он, — поймете позже. Но предупреждаю — жирную точку в наших отношениях ставить будем мы. Вторично Россия никому ничего выплачивать не будет. Ни под каким соусом. Заявляю об этом со всей ответственностью.

На следующий день Романов увидел в «Гардиан» это интервью с комментарием Жулавски.

— Русские, — писал корреспондент, — на мой взгляд, все же не негры в эпоху средневековья. Правильно ли мы поступили, накормив за их счет пару лилипутов?

В середине марта по европейским странам прокатилась волна взрывов. Террористы — смертники взрывались на вокзалах, в супермаркетах, в кинотеатрах. За одни сутки погибло около тысячи человек. И еще около трех тысяч было ранено.

По просьбе Англии и Франции было собрано срочное заседание Совета Безопасности ООН.

Романов, узнав об том, пожал плечами. СБ ООН мог эффективно действовать против какого-либо государства, особенно если он не являлся постоянным членом СБ. Что он сделает против террористов, которые десятилетиями наводили ужас на мирное население? Погрозит пальчиком, скажет: «Ай-яй-яй!»

Так и получилось. Заседание Совета закончилось почти безрезультатно. Было много красивых слов, ораторы — кадровые дипломаты состязались в количестве призывов к миру и к борьбе с терроризмом. И даже единогласно было принято постановление о борьбе с этим всеобщим бедствием — полторы страницы обтекаемых слов, смысл которых заключался в том, что раз ничего сделать нельзя, то хотя бы давайте поговорим.

Европейцы на этом не успокоились. На следующий день в Москву пришло официально приглашение — Россия приглашалась на саммит НАТО для принятия действенных мер против террористов и решения других проблем.

Романов покрутил ламинированный листок. Переговорный процесс Россия-НАТО был ликвидирован в прошлом году в силу «отсутствия необходимости и постепенным вхождением России в европейское цивилизованное содружество».