Подчиниться ему. Ответить. Крепче сжать плечи Кира, прижимая к себе.

Двигаться навстречу его пальцам, тереться об них, подталкивая бедра и слушая, как вырывается в ответ на это хриплый стон из груди Дикаева.

– Оля, останови меня… – требует он, но его лихорадка поражает и меня.

Раз за разом Кир не дает мне воспротивиться его ласкам, но я все же нахожу в себе силы разомкнуть горящие губы и пролепетать:

– Кир… Остановись… Кир… Нет…

Я испытываю нечто похожее на разочарование, когда, услышав мой ответ, он замирает. Шумно дыша, он сжимает меня крепко. Одной рукой прижимает меня к твердому, горячему даже через футболку, телу, а другой… там… внизу… вдавливая пальцы в промежность.

Пламя, полыхающее между ног, и не думает затухать.

Как оборванное свободное падение, когда адреналин продолжает тебя догонять. Сквозь пелену в глазах вижу заострившиеся черты лица, побелевшие скулы, чертовщину во взгляде Кира.

– Ты меня хочешь? – хрипотца в голосе отзывается во мне, будто дергает струны.

Да, ничем другим назвать не получится то, что я сейчас испытываю.

Даже неопытной мне ясно, что это желание.

Острое, пронзительное, почти мучительное и сладкое…

– Я помогу…

Что? Кир стаскивает футболку, парализуя меня решимостью во взгляде.

– Ты что? Я же сказала, что не надо… – возражаю я, но мне и самой становится ясно, что голос мой звучит слишком неуверенно, чтобы быть воспринятым всерьез.

– Все будет хорошо, Оль. Тебе понравится…

Дикаев укладывается на постель рядом со мной набок и подтягивает мое безвольное тело, повернув к себе спиной. Рука, на которой я оказалась, тут же забирается под футболку, задирая ее и позволяя мне ощутить обнаженной спиной кожу Кира.

В груди холодеет, а киска предательски сжимается, выделяя больше смазки.

Свободной рукой откинув мои волосы вперед на грудь, Кирилл прижимается обжигающими губами к шее, опаляя своим дыханием и кончиком языка рисуя что-то вдоль позвонков. Попкой чувствую ее напряженный орган, упирающийся в меня снизу. Это заставляет меня снова задрожать.

Чуть-чуть покручивая и оттягивая сосок, попавший в плен, Кир ласкает другой рукой мой живот и ныряет в трусики. На этот раз без всяких реверансов его ладонь накрывает промежность, вырывая у меня прерывистый вздох.

Раздвинув губки пальцем, Дикаев надавливает на клитор. Чувствую, как наливается тело нестерпимой истомой, хочется выгнуться, только в стальных объятьях Кира я скована и вынуждена кусать губы от сладких спазмов. А Кир уже поглаживает зудящий от непреодолимого желания вход в пещерку и снова возвращается к напряженной горошине, и опять надавливает. И повторяет еще раз. И еще. Пока я не начинаю жалобно стонать.

– Наконец-то, – слышу я возле уха бормотание Кирилла, перемежающееся с поцелуями в шею.

И теперь Дикаев снова нажимает на клитор, но больше не убирает руку. Он двигает его, трет. Я сжимаюсь вся. Это невыносимо. Все пульсирует, горит, шум крови в ушах, нервы оголены…

Кир ласкает меня, по натянутая во мне струна не лопается, выпуская на свободу смывающую все на своем пути волну.

На мгновение я теряюсь в ощущениях.

Кирилл позволяет мне обмякнуть в его руках.

Сжав меня в объятиях почти до боли, он тяжело дышит мне в шею. Я спиной чувствую, как ходит ходуном его грудь, колотится сердце.

Дикаев-то если и получил удовлетворение, то только моральное. Подмяв меня под себя, он нависает, и взгляд у него сумасшедший.

– И не смей больше ни с кем ходить, поняла?

Не давая мне ответить, Кир впивается мне в губы жадным поцелуем.

Отступившая эйфория оставляет после себя слабость во всем теле. Я мягкая глина в его тисках, и захоти он сейчас взять меня, я вряд ли бы нашла в себе силы воспротивиться. Прямо сейчас Дикаев – хозяин моего тела, потому что мозги не работают совсем.

Я чувствую какой он горячий, чувствую упирающийся в меня каменный член, силу его рук, на которых он удерживает вес тела, чтобы не раздавить меня. И от этого я еще больше таю. Я беспомощна перед этим желанием.

Мне везет, что Кирилл решает не торопит события.

Запечатав на моих губах свой приказ, он поднимается с постели.

Не только его взгляд блуждает по моему телу. Из-под ресниц я тоже разглядываю его.

Какой же он красивый.

И, правда, выглядит немного диким.

Взлохмаченные волосы, лихорадочный блеск глаз, легкая щетина, порочные губы, твердый подбородок… Длинная шея и широкие плечи, мускулистые руки с сильными пальцами, при взгляде на которые я, наверно, теперь каждый раз буду краснеть, вспоминая, что он вытворял. Как ласкал, как сжимал, как я цеплялась за его запястья.

Я стараюсь не смотреть туда, но глаза сами собой скашиваются к паху Кира, где впечатляющая, на мой неопытный взгляд, выпуклость внушает трепет и неясное томление.

– Оль, до греха доведешь, – хрипло обещает мне Дикаев, перехватив мой взгляд на его все еще стоящий член, и я зажмуриваюсь от стыда.

Это не то же самое, что смотреть в кино.

Это очень смущает.

– Мне нужно в душ, я сейчас… – объясняет мне ненужно Кир, а сам не уходит, будто прикованный стоит надо мной, ест меня глазами.

– Хорошо, – сипло отзываюсь я, не решаясь поднять на него глаза.

– Ты мой подарок, Истомина, не забывай, – низкий голос пробирает до мурашек.

Я почти не дышу.

Краем глаза вижу, как Кир, чуть прихрамывая, выходит из спальни. Мозг, играя со мной злую шутку, подкидывает воспоминание о том, как двоюродная сестра, медик, рассказывала, что оргазм притупляет боль и вообще временно повышает болевой порог. Дикаеву удовлетворение было бы актуальнее, чем мне…

О чем я думаю? Кошмар!

Как вообще это произошло?

Нет, я подозревала, что это вероятный исход событий, если девушка приходит в гости к молодому парню, который живет один, но это же не касается нас с Киром!

Растаявшее сиюминутное удовольствие оставляет после себя чувство неловкости. Как я могла позволить Дикаеву трогать меня там? Да я даже не вякнула! Более того, только сейчас я соображаю, что так и лежу с задранной футболкой на постели, где меня заставили пережить первый в жизни оргазм. Он же мне совсем не нравится! Ну если только самую чуточку. Иногда он не совсем придурок.

Хотя бы теперь понятно, почему Кир так стремится заняться сексом, если ему хотя бы в половину становится так же хорошо, как было мне.

Но мы знакомы всего неделю! Я теперь все? Падшая женщина? Пошла по рукам? Или это и вправду нормально?

Я подрываюсь с постели и меряю шагами комнату. Хочется убежать, чтобы не смотреть в глаза Дикаеву, когда он вернется. Он же все понимает! Видел, что мне понравилось! Но одежда еще не высохла…

Метнувшись на балкон, убеждаюсь, что в своих предположениях я права.

Как ни странно, именно плащ почти совсем сухой. Вода в него не впиталась, в просто скатилась, а то, что намокло серьезно, это в основном швы.

Зато платье из шифона высохло только на половину, нижний чехол все еще сырой.

По пути обратно меня перехватывает Кир, вышедший из ванной.

– Это ты правильно пришла, – одобряет он. – Пора ужинать.

Парни все такие? Я места себе не нахожу, а он думает, чтобы сожрать! Мозгов у него нет! С мокрых волос еще капает, а он залез в холодильник! Злюсь. Для него все это ничего не значит! Он так захотел! Его подарок!

Захотел – украл первый поцелуй, взбрело в голову – ты моя девушка, комета упала – довел до оргазма! Дальше что?

В общем, я совсем в растрепанных чувствах.

– Мы домашку не закончили! – с вызовом говорю я.

– Я же сказал, что помогу… – оглядывается он на меня, и в глазах у него такое…

Я не выдерживаю и отвешиваю ему подзатыльник.

Это слово у меня теперь тоже вызывает неприличные ассоциации.

– Извращенец!

– Я так и знал, – вздыхает Кир. – Истомина, я сейчас не готов с тобой просто лежать.