Спарта продолжала возиться с ним. Никто без чуткости Спарты не смог бы вычислить комбинацию шифра менее чем за несколько дней, без помощи большого компьютера — столько времени потребовалось бы только на то, чтобы просмотреть половину возможных комбинаций. Но Спарта уничтожала возможности миллионами и миллиардами, мгновенно, просто путем считывания электронных путей глубоко в схемах замка и отбрасывания тех, которые были спящими.
Она была в трансе, когда делала это. Через пять минут она открыла замок. В футляре лежала книга «Семь столпов мудрости». Это было поистине произведение искусства. Она была не только помещена в отделанный мрамором футляр, имела кожаный переплетом и красивую окантовку, но и отпечатана, как сама Библия короля Иакова, на библейской бумаге в два столбца линотипным способом, каждая буква и символ были вдавлены в бумагу, а не просто появляясь там в виде пленочного наложения. Сама бумага была тонкой и эластичной, совсем не похожей на листы, которые она видела в Нью-Йоркской библиотеке, выставленные как реликвии прошлого…
Богатство и великолепие книги, которую она держала в руках, гипнотизировали ее, призывая взяться за чтение. На мгновение она забыла о расследовании. На случайно открытой странице прочла:
Если я не колеблясь рисковал своей жизнью, то зачем же так суетиться и пачкать ее? И все же жизнь и честь относятся к разным категориям. …или же честь подобна листьям Сивиллы[38], и чем меньше ее остается, тем драгоценнее оставшееся немногое…?
Странная мысль. Честь рассматривалась как товар, и чем меньше ее, тем она дороже. Спарта закрыла книгу и убрала ее обратно в футляр.
Она увидела все что хотела на «Стар Куин».
16
— Леди и джентльмены, с прискорбием сообщаю, что процесс высадки задерживается. Вскоре к нам присоединится представитель Порт-Геспера, чтобы все объяснить. Во избежание недоразумений, всем пассажирам как можно скорее явиться в кают-компанию корабля.
В отличие от «Стар Куин», «Гелиос» портовыми буксирами вывели на парковочную орбиту. Хорошо видимая через иллюминаторы кают-компании космическая станция величественно вращалась в километре на фоне яркого полумесяца Венеры, зелень знаменитых садов мерцала сквозь окна центрального кольца.
Недовольно перешептываясь, пассажиры собрались в зале, самым нерасторопным «помогали» стюарды, которые, казалось, забыли о почтении. Все находившиеся на корабле (и пассажиры и команда) были раздражены тем, что, преодолев миллионы километров, они в последний момент не могут сойти на берег.
Яркая искра мелькнула среди кораблей, дрейфующих вокруг станции, и вскоре превратилась в крошечный белый катер украшенный голубой лентой и Золотой Звездой. Катер причалил к главному шлюзу, и через несколько минут высокий блондин с квадратной челюстью быстро вошел в салон.
— Я инспектор Виктор Пробода из управления космического контроля Порт-Геспера, — заявил он собравшимся, большинство из которых недовольно хмурилось. — Вы будете временно задержаны здесь, пока мы будем продолжать наше расследование недавних событий на борту «Стар Куин», мы искренне сожалеем о любых неудобствах, которые это может вызвать. Сначала у вас всех будут проверены документы. Затем я буду подходить к некоторым и задавать вопросы…
Вскоре после окончания осмотра «Стар Куин», Спарта постучала в дверь палаты Ангуса Мак-Нила.
Он стоял улыбающийся, свежевыбритый, в свежевыглаженной хлопчатобумажной рубашке с закатанными выше локтей рукавами, в хрустящих брюках, и попыхивал сигаретой, которую, очевидно, только что закурил.
— Прости, что помешала, — сказала она, увидев открытый чемоданчик на кровати. Он упаковывал туалетные принадлежности, которые, похоже, были куплены в тех же магазинах, что и ее собственная наспех приобретенная зубная щетка.
— Самое время начать новую жизнь. Жаль, что тебе пришлось увидеть бардак в моей каюте на «Стар Куин». Когда у меня будет возможность навести там порядок?
— Боюсь, пока это не возможно.
— Есть еще вопросы, инспектор? — Когда она утвердительно кивнула, он указал на стул и взял другой для себя. — Тогда нам лучше устроиться поудобнее.
Спарта села. С минуту она молча смотрела на него. Цвет лица Мак-Нила заметно улучшился, и хотя он выглядит изможденным, но, похоже, не потерял мышечного тонуса. Даже после нескольких дней почти полного голода его руки выглядели мускулистыми.
— Мистер Мак-Нил, знаешь, просто поразительно, сколько всего можно узнать, к примеру, из черного ящика «Стар Куин».
Мак-Нил затянулся сигаретой и посмотрел на нее. Его доброжелательное выражение лица не изменилось.
— Микрофоны ловят каждое слово, произнесенное на летной палубе. То, что я услышала, подтвердило ваш рассказ о происшествии во всех деталях.
Мак-Нил поднял бровь:
— Едва хватило бы времени просмотреть записи в реальном времени за пару недель, инспектор.
— Ты прав. Тщательная проверка займет месяцы. Я использовала алгоритм, который определяет области максимального интереса. Сейчас я хочу поговорить о последней дискуссии, которая состоялась в кают-компании.
— Не уверен, что припомню дословно…
Она наклонилась вперед:
— Даже несмотря на то, что в жилых помещениях нет микрофонов, главный бортовой самописец может восстановить точные слова.
Выражение его лица по-прежнему не изменилось, но черты почти незаметно напряглись. Она знала, что он думает, не блефует ли она.
Сейчас он поймет, что нет:
— Вы только что вместе обедали. Грант подал вам кофе — он был горячее, чем обычно. Он развернулся и направился в коридор. И тогда ты его спросил, это твои точные слова:
— Куда спешишь? Я думал, мы собирались кое-что обсудить.
Последний намек на расслабленность покинул глаза Мак-Нила. Он раздавил сигарету, его мясистые щеки затряслись.
— Ну, мистер Мак-Нил, — мягко сказала Спарта, — нам с тобой есть что обсудить?
На мгновение показалось, что он смотрит мимо, в пустую белую стену позади ее головы. Затем его взгляд снова сфокусировался на ее лице. Он кивнул:
— Да, я расскажу тебе все, только прошу об одном чтобы, выслушав меня (если будешь согласна с моими доводами), ты стерла запись этого разговора.
— Я буду иметь это в виду.
Мак-Нил глубоко вздохнул:
— Тогда вот вам вся правда, инспектор…
Грант уже добрался до центрального коридора, когда Мак-Нил негромко окликнул его:
— Куда спешишь? Я думал, мы собирались кое-что обсудить.
Чтобы остановить свой полет, Грант схватился за дверной проем и медленно, недоверчиво обернулся. Инженеру полагалось уже умереть, а он удобно сидел, и во взгляде его читалось что-то непонятное, какое-то новое, особое выражение.
— Сядь! — резко сказал Мак-Нил, и с этой минуты власть на корабле как будто переменилась.
Грант подчинился против воли. Что-то здесь было не так, но он не представлял, что именно.
После длившейся целую вечность паузы Мак-Нил почти грустно сказал:
— Я был о тебе лучшего мнения, Грант.
Грант обрел наконец голос, хотя сам не узнал его.
— О чем ты? — просипел он.
— А как ты думаешь, о чем? — В тоне Мак-Нила едва слышалось раздражение. — Конечно, об этой небольшой попытке отравить меня.
Итак, для Гранта все кончилось. Но ему было уже все равно. Мак-Нил сосредоточенно разглядывал свои ухоженные ногти.
— Интересно, — спросил он так, как спрашивают «который час», — когда ты принял решение убить меня?
Гранту казалось, что все это происходит на сцене — в жизни такого не могло быть.
— Только сегодня, — сказал он, веря, что говорит правду.
— Гм-м… — с сомнением произнес Мак-Нил и встал.
Грант проследил глазами, как он направляется к аптечке и отыскивает маленький пузырек. Тот по-прежнему был полон: Грант предусмотрительно добавил туда порошка.