Много полегло прекрасных и не очень принцев рядом с этой башней, пока однажды не случилась странная вещь: принцесса пропала. Можно было бы подумать, что тролль недоглядел, но только у него было сто рук и сто глаз, и пока одна половина глаз спала, другая чутко следила за тем, чтобы даже мышь к ней не проскочила. После пропажи принцессы пошла пересуды, что это всё дело рук Бериала. Оно и понятно, в любых несчастьях у простого народа был всегда виноват именно он, так уж было заведено испокон веков. Да только принцессу так никто и не нашёл. Тогда король приказал своему придворному волшебнику расправиться с троллем, раз тот принцессу не уберёг.

Тролль и сам, не выдержав такого позора, впал в чёрную хандру, лёг рядом с башней и превратился в холм. Принцессу первое время искали, но спустя время о ней и думать забыли, так как у короля появился долгожданный наследник, а до девочек им, в целом как и сейчас, особого дела не было. Но, чтобы в дальнейшем избежать таких неприятностей, король издал несколько указов. Теперь запрещалось держать в башнях принцесс, использовать троллей для их охраны, и что уж совсем нелепо, все эти башни переименовать в Чёртовы, а вокруг них сделать деревушки – мало ли принцесса в одну из них всё-таки вернётся.

Резкий порыв холодного ветра, подул мне в спину, будто подталкивая вперёд. Я неуверенно сделала несколько шагов и оглянулась: впервые спустя столько времени за мной никто не гнался. Стояла такая оглушительная тишина, что я могла слышать крики людей около Чёртовой Башни. Ещё несколько шагов на этот раз чуть быстрее, мои ноги подкашивались, будто у только что родившегося жеребёнка. Что я скажу Вэй? Как на меня посмотрит Маджифуоко?

Мои ноги несли меня вперёд, и я не заметила, как уже бежала по лужайке, перепрыгивая через кротовые кочки и огибая лужицы. Меня вдруг охватило желание радостно завопить на весь луг, и я припустила ещё сильнее. Но чем ближе виднелась Чёртова Башня, а вместе с ней и разноцветный купол шатра театра, тем сильнее во мне поднималась беспокойство: что если я не успела? Что, если Варравар отдал Вэй, и она так и не узнает, что я проделала весь этот путь ради неё? Я бежала так быстро, что вскоре начала задыхаться. Мне пришлось остановиться на отдых – хоть тьма и вылечила мою рану, силы мне придётся восстанавливать ещё долгое время.

У меня ушло некоторое время, прежде чем я добралась до театра. К счастью, поблизости не было ни стражников, ни Печальных Братьев. От театра странным образом не исходило ни шума, ни прежнего веселья. Меня не покидала тревога, и я спряталась за одним из вагончиков, всматриваясь в проходящих мимо артистов. До представления было ещё слишком много времени, и все актёры были без масок. Большинство из них выглядели осунувшимися, с тёмными кругами под глазами и глубокими морщинами на лбу. Проведи чуть дольше времени вне театра, я бы и не узнала в этих усталых, хмурых мужчинах, тех самых гистрионов, которые не упускали возможности подтрунить надо мной.

Мимо меня прошла Мэри или Кэри – никогда не могла понять, кто есть кто. В дневном свете она выглядела совершенно не так, как я помнила: без своего яркого грима и ярко-алой помады, женщина походила на серую мышь с грязно-русыми волосами. Мне стало как-то горько на душе, и я тихо двинулась дальше, пытаясь найти вагончик Маджифуоко.

Чем дальше я углублялась в закоулки вагончиков театра, тем разительнее они отличались от моих воспоминаний. На большинстве из них виднелась облезлая краска, на оголённых сырых досках то тут, то там пролезала плесень. Колёса и петли дверей были настолько ржавыми, что каждый раз, когда кто-то приоткрывал дверь своего, скрип от неё раздавался по всему театру. Раньше я этого не замечала, поскольку в театре всегда играла музыка, слышались голоса репетирующих артистов и в любое время дня и ночи всегда было шумно. Сейчас же в театре стояла траурная тишина.

Маджи сидел около своего фургончика и как обычно чистил реквизит. Лицо его ничего не выражало и имело выражение застывшей маски. Он будто бы постарел лет на двадцать, хотя мы не виделись всего ничего. Лишь иногда останавливаясь, он задумчиво глядел на мокрую землю у себя под ногами, кивая в такт каким-то своим мыслям. Я наблюдала за ним какое-то время, ища подходящий момент – так я себя убеждала – чтобы окликнуть его. Мне хотелось как раньше, кинуться ему на шею, и меж с тем я ощущала прожигающее меня до дыр чувство стыда. Он потёр переносицу, стряхивая накопившиеся слезинки, и отхлебнул из фляги. Мой желудок ещё раз неприятно сжался от дурного предчувствия.

Скулы на его и без того худом лице заострились ещё сильнее. Под глазами будто бы появилось больше морщинок, а руки сильно тряслись. У моего Маджи руки никогда не тряслись. Я сглотнула подходящий к горлу ком и прошептала:

– Маджи.

Он непонимающе огляделся по сторонам, и я, убедившись, что нас никто не заметит, вышла к нему навстречу. Маджи не шелохнулся, будто бы врос в землю. Словно не веря своим глазам, он смотрел на меня, будто на призрака. Сейчас между нами лежала целая пропасть, наверное, мне стоило что-то сказать, что-то ободряющее, но слова застряли в горле вместе с комком слёз.

– Я так рада тебя видеть.

– Тебя не было больше двух недель, – он неуверенно погладил меня по волосам, будто боясь, что я могу растаять от его прикосновения. – Мы думали, что ты… Что ты…

На этих словах Маджифуоко запнулся, не в силах произнести их, и я, видя его слёзы, крепко обняла его проговорив:

– Я знаю, прости, Маджи. Если бы ты знал, сколько всего произошло за это время.

– Главное, что ты цела. Ведь так?

– Да, всё хорошо, – мне и самой хотелось в это верить. – Маджи, обещай, что никому не расскажешь?

На его лице появилась неуверенная улыбка. С ней Маджифуоко помолодел лет на десять и я, видя, как он рад, не смогла не улыбнуться в ответ.

– Конечно, Лили, ты же знаешь.

Привстав на цыпочки, я наклонилась к его уху и прошептала:

– У меня есть магия, настоящая магия! – Тут же отпрянув от него, я показала ему свою руку, по которой струились голубоватые ручейки магии. Сколько раз за это путешествие я представляла этот момент. Теперь всё точно будет по-другому, всё изменится, и мы будем жить так, как захотим. Больше никакой Варравар, или Леопольд не будут указывать нам что делать. Теперь мы будем свободны.

Вместо ответной радости на лице Маджифуоко появилось обеспокоенное выражение. Он завёл меня за свой фургончик, который точно бы скрыл нас от посторонних глаз и сказал:

– Пока тебя не было, у нас были Печальные Братья, и, – он почесал макушку, подбирая слова, – только не беспокойся, хорошо?

– Где Вэй? – Предчувствие начинало сбываться. Я уже хотела вырваться, но Маджи схватил меня за плечи:

– Не руби сплеча. С Вэй всё в порядке и не без помощи Варравара. Тебя хватились на следующий день: обыскали всё вокруг, Тинтин подключил свою стражу и Братьев. Они отправили посланников в Готку и Лотку, но те вернулись несолоно хлебавши. Варравар рвал и метал, нам пришлось перестраивать всю программу. Первым делом, он учинил допрос Вэй и мне. Вэй и без того была перепугана, так что он и правда поверил, что ты просто сбежала. Через сколько-то дней, уж не помню сколько, до нас дошли вести, что какая-то ведьма взорвала Золотые Ворота и исчезла. Театр к этому времени мы уже свернули и направлялись к Чёртовой Башне, но я сразу понял, о ком шла речь. Правда, потом стали поговаривать, что ту ведьму поймали и передали Братьям. Тут то мы все поняли, что больше тебя никогда не увидим.

Маджифуоко вытащил из нагрудного кармана небольшой листок, свернул его в пару движений и поджёг.

– Что с Вэй? – Спросила я, отмахиваясь от серых витков дыма. Он неоднозначно пожал плечами:

– Она была на тебя обижена долгое время, только после новостей совсем поникла. Когда не выступаем, плачет целыми днями напролёт. Мисс Анна чем только её не отпаивала, да всё без толку. Вэй – молодчина, такая сильная девочка, на выступлениях собирает полный зал. Уж очень она публике полюбилась, да и ей самой это нравится.