— Как хорошо, что ты понимаешь меня с полуслова! — восхитилась Лизи и снова перешла на доверительный тон, — Ты у него первая девушка, Маша. Ну, в том смысле, за которой он ухаживает. И мы все надеемся, что он, наконец-то станет нормальным. Заживет как человек, если ты понимаешь, о чем я.

Я понимала, конечно. И мне стало ужасно стыдно, что сегодня я решила от него сбежать. И недели не прошло после начала нашего романа, а я хочу оставить своего парня в одиночестве скучать в праздничную ночь.

— Спасибо, что открыла мне глаза, — я раздумывала, как скажу Эльзе, что наш девичник отменяется. Черт, подругу мне бросать тоже не хотелось.

— Вот и отлично. Раз ты со мной согласна, тогда я жду вас сегодня с Алом на моей вечеринке.

— Что?! — я замерла. Когда это мы достигли такого взаимопонимания?

— Ал мечтает на нее пойти, но не уверен, что ты согласишься. Поэтому я пообещала ему тебя уговорить. Ну, Маша, не будь букой, помоги этому сухарю стать человеком. Он об этом с детства мечтал.

— Пойти на твою вечеринку?

— Вкусить жизнь. У меня будет весело, но без Платоновский штучек. Вполне пристойно. И к тому же, мне есть, что вам обоим сообщить. Придешь?

— Если позволишь привести подругу.

— Эту крашенную социалистку? — Лизи не смогла сдержать судорогу, на секунду заострившую черты ее лица.

— Нет, Эльзу.

— О, я не против! — тут же подобрела яркая представительница аристократии, — И еще одно, пожалуйста, не сопротивляйся, если Ал предложит тебе купить платье.

— Что?! — я замерла. Горячая смесь из самых неприятных чувств: уязвленного самолюбия, стыда и злости подкатила к горлу, перекрыв кислород. Я пыталась заставить себя дышать и с ужасом понимала, что стою перед этой стервой красная как рак.

Она взяла меня за руку и заглянула в глаза с добротой престарелой тетушки. Играла, конечно, но вышло натурально.

— Маша, я понимаю, как ужасно это прозвучало. И я вовсе не хотела тебя оскорбить. Мы живем в разных мирах. И в нашем люди одевают платье за несколько тысяч фунтов, чтобы спуститься к ужину в кругу семьи. Так все устроено. Алу будет только в радость купить тебе платье на вечер. Чтобы ни ты, ни он не чувствовали себя неловко, понимаешь?

Я кивнула, и протолкнув горячий ком вниз по горлу, наконец, вздохнула полной грудью.

— Вот и славно, — Лизи похлопала меня по руке, — Я жду вас троих в своем лондонском особняке к девяти. Тебя подвести?

— Нет, у меня еще дела, — соврала я.

Ал хочет на праздник, Ал хочет чувствовать себя комфортно, Ал хочет меня… Ал очень много хочет! И кто виноват? Это же я влезла в отношения с парнем из другого мира. Лизи права. Мы слишком разные. Я даже не знаю названий всех столовых приборов, которыми он пользуется за ужином. И до разговора с его шикарной подружкой детства мне это не слишком бросалось в глаза. Хотя мы не так-то долго и вместе. Да, у него есть яхта, дом, две дорогие лошади и спортивная машина. Но раньше все это меня не касалось, ведь я была случайной знакомой в его жизни. А теперь… теперь мы должны как-то совмещать мою науку и его аристократическое общество. И если с первым у нас все в порядке, то вот насчет второго я не уверена. Я точно никогда не смогу стать там своей. И либо Алу придется принять меня такой, какая я есть, либо мы сможем встречаться только на моей территории. Но что это будут за отношения?

Попрощавшись с Лизи, я набрала Ала. Ну, да, он знал о том, что его подружка поехала меня уговаривать, и ждал результат наших переговоров с нетерпением. И ужасно обрадовался, когда я сообщила, что согласна. Потом я позвонила Эльзе и обрисовала ситуацию.

— Маша, ты хочешь сунуться в логово ведьмы? Лизи не похожа на человека, который приглашает тех, кто ей не нравится к себе в гости без злого умысла. Она что-то затевает.

— Просто хочет меня унизить, — сказала, как думала, — Продемонстрировать, что я не из их круга.

— И зачем тебе это?

— Потому что я должна это перешагнуть. Раз и навсегда показать ей, что мне плевать.

— А тебе плевать?

Она не видела, но я пожала плечами. Ну да, я была искренна сейчас. Мне правда параллельно, как будут смотреть на меня сотня аристократов. Они мне никто. И я не собираюсь лезть в их общество. Берти время от времени придется выводить меня, так сказать, в свет. Надо чтобы все адаптировались к этому процессу. И я, и свет, и Берти. К тому же не только я, но и он должен понять, что я не его круга. И может быть тогда наши отношения сами собой сведутся на нет. Тут мне стало стыдно, потому что на самом деле мне ведь плевать на отношение ко мне окружения Берти. Я не слишком-то держалась за нас с ним. Мне не будет ни обидно, ни унизительно, ни даже грустно, если он решит, что погорячился, и нам лучше остаться друзьями. Да что там, у меня гора с плеч упадет. Я снова стану свободной.

— Эй, ты чего там зависла?

Я уже успела забыть, что Эльза задала вопрос и все еще ждет ответа. Ну, как ей признаться?

— Не то, чтобы совсем. Но они этого ведь не узнают! — хорошо, что она не видит, как я покраснела.

— Тогда супер. Пойду раздобуду нам шикарные платья на выход.

— Мне не надо! — я замерла, поняв, что крикнула слишком громко, и теперь на меня уставилось с десяток прохожих. Ох, уж эта моя восточная несдержанность! Англичан даже слегка повышенный тон приводит в долгий ступор. А тут девица орет посреди улицы в приличном районе. Стыдоба!

Какая-то старушенция в красной фетровой шляпке образца шестидесятых прошлого века прошествовала мимо именно с таким выражением на лице. Я покраснела еще больше. Стало так жарко, что захотелось расстегнуть пальто.

— Как скажешь, — озадачилась моей бурной реакцией Эльза. Немцы только слегка вспыльчивее англичан. Если жители туманного Альбиона по темпераменту скорее январская стужа, то немцы — легкая февральская оттепель с непременным понижением температуры к ночи.

В восемь мы втроем: Берти, Эльза и я, — вышли на High Street, договорившись посмотреть на шествие с факелами минут десять. А потом поехать в Лондон. Эльза куталась в бежевое манто не то из пуха, не то из какой-то синтетической фигни имитировавшей атрибут шикарной жизни. И платье на ней было короткое и шелковое, больше походившее на ночнушку. Понятно, что в таком виде в промозглый ноябрьский вечер шествие с факелами ее могло заинтересовать лишь близостью к источнику тепла. Но они с Берти страдали ради меня. Для меня шествие было в новинку. Поэтому, когда показались первые колонны парней в белых масках и с факелами в руках, я завизжала от восторга. Словно средневековье неожиданно выплеснулось огненной рекой на улицу и потекло величием древних традиций. В этом вся Англия. Страна, стоящая на пластах своей многовековой истории, которую ты ощущаешь каждым шагом по брусчатке, каждым касанием к древним стеллажам в библиотеке или вот как сейчас поравнявшись с факельным шествием идущих уже четыреста лет. В этом я завидовала англичанам. Потому что их традиции настоящие. Их корни уходят глубоко в землю и поэтому их национальное самосознание крепко как многовековой дуб. А у нас, к сожалению, все новодел. Традиции, праздники даже религия трижды переписаны за последние сто лет. Не корни, а скрепы, призванные сцепить расползающуюся, размокшую промокашку.

От шествия натурально захватывало дух. Величественно и в то же время по-студенчески весело. Парни и девчонки из разных колледжей пританцовывали. У многих, кроме факелов в руках были и бутылки с пивом или вином. Из переносных колонок неслась музыка. В основном современная, но были конечно и те, кто ставил что-то типа «O, Fortuna» из кантаты «CarminaBurana» или даже легендарный хит Enigma. Но под него браво не потопаешь. Так что эти ребята заведомо проигрывали в темпе и энергетике.

— Я уверена, она здесь! — кричала мне в лицо Эльза.

— Кто?

— Да, Миа, же! Наверняка прыгает в маске и с факелом, сучка!

На всякий случай я огляделась, хотя узнать Мию, если она в маске и с факелом, среди сотен похожих людей в масках с факелами было нереально.