Вечеринка удалась. Когда так говорят в нашем обществе, означает, что к полуночи самые слабые уже валялись на шезлонгах, заботливо расставленных прислугой по саду, в кустах этого сада и на живописных лужайках, совершенно не украшая собой пейзаж. Модный ди-джей продолжал колотить басами по старым постройкам, и нервам охреневших жителей окрестностей. Арендаторы земель семьи Ала в эту ночь в большинстве своем прокляли тот день, когда решили связать свои судьбы с таким стремным лордом, который не уважает английскую сдержанность и пристрастие к аскетизму. Аскетизмом в поместье и не пахло. Алкоголь буквально лился реками, в баре под навесом готовы были к любым коктейлям, даже самым непредсказуемым. Бармены приехали на удивление умелые. Столы с закусками ломились от всевозможных вариантов: от устриц и омаров до оливок, завернутых в тонкий ломтик манго — опять же на любителя. Народ, который еще держался на ногах, предпочитал тусить на танцполе. Маша все время была в компании подруг и примкнувшей к ним Вивиан. Платон, первые полчаса поотирался рядом, но не найдя взаимности у девчонок, перекочевал к игрокам в Поло. Там он довольно быстро накидался, и уже к часу ночи валялся на одном из диванов. Вот стоило ехать на машине из Оксфорда, чтобы напиться в захолустье.

Лизи веселилась в своем шабаше. Над их пьяно-крикливой тусовкой витал запашок каннабиса. Люди оттягивались по полной.

Я почти не пил. Стоял в тени деревьев, смотрел на то, как веселится Маша. На ней было короткое темно-розовое платье из блестящего материала, на тонких тесемках, что делало доступным взору и нежную шею, и выступающие ключицы и даже половину упругой груди. Отвратительно открытое платье на мой вкус. Настоящий клубный вариант. И туфли в тему — розовые, блестящие, с дурацкими бантиками над высоким каблуком, от которых глаз не оторвешь. Они как блесны для плотвы, гипнотически приковывают взгляд.

Пила она много. Не сама, ее компания, наверное, решила пойти на рекорд достойный книги Гиннесса по количеству алкоголя на человека за час. И что самое странное, они все еще танцевали. Никто из дружной четверки не пал жертвой на диване с тем же Платоном, который уже час как храпел, забывшись пьяным сном.

К двум ночи народу на танцполе почти не осталось. Уставшие гости тусили группками под деревьями. Компания Маши все-таки рассосалась. Вивиан, сославшись на завтрашние съемки, отправилась спать. Две подружки не понятно куда исчезли. Маша растерянно огляделась, и нога ее неловко подвернулась.

Ну, вот теперь я был ей нужен. Я выскользнул из тени.

— Привет! — она улыбнулась. Пьяно и поэтому чертовски искренне.

— Маша, я отведу тебя в комнату, — я согнул локоть, предлагая ей опереться.

— Чтобы снова бросить меня одну?

Я замер, а она усмехнулась, хихикнула:

— Ой! Вот я дуреха, да?

— Тебя это так задело?

— Ну… — она шагнула ко мне, уперлась в меня грудью.

Я подхватил ее за талию. Чтобы не дать упасть, конечно. Сильно нетрезвая девушка на каблуках — это же эпицентр всевозможных несчастных случаев.

— Маша… — я стремительно терял остатки самообладания. Я с ума сходил рядом с ней. Ее волосы щекотали мне нос, ее запах: ваниль, кокос и нотки разного алкоголя, ее глаза впились в мои изумрудными иглами, ее тонкие пальцы скользнули по моей шее вверх, к затылку. У меня защемило в носу, словно начался тяжелый гайморит, потом свело горло, онемели руки, а по позвоночнику, искрясь, понеслась прохладная струя и разлилась пульсирующей болью внизу живота. Ее губы оказались рядом с моими. У меня заныло под языком, всем телом я потянулся к ней, но мой чертов разум в эту минуту сказал «стоп».

Я раскинул руки, отступил на шаг. Я не хочу дебильного дежавю. Не с Машей. Пьяная страсть, которая на этот раз точно закончится в ее постели. А что потом? Кто кого бросит? Ей не нужны отношения. Я не чемпион по длительным романам. Вот так, просрать по пьяни любовь всей своей жизни?

— Тебе нужно выспаться, — прохрипел я.

Она стояла в метре от меня, жадно хватая ртом воздух. В глазах метались шальные искры. Больше всего на свете я хотел схватить ее в охапку, притянуть к себе и целовать до обморока. Я сжал кулаки, борясь собой.

«Да какого черта! Кому сдалась порядочность? В конце концов, я не знаю ни одной пары, которая бы жила долго и счастливо после длительных ухаживаний и приличных отношений до брака».

Я плюнул на приличия. Шагнул к ней, раскинув руки.

— Ну и черт с тобой! — заявила моя девушка, одну секунду не дождавшись меня и, развернувшись, уткнулась в грудь Ала, который пропадал где-то весь вечер, а теперь вдруг нарисовался снова в самый неподходящий момент. И по-хозяйски обняв Машу, прижал к себе.

— Ма… — мои слова застряли в глотке.

Ее губы нашли его и слились в поцелуе. Таком страстном, что у принца заметно подкашивались ноги.

Я замер, созерцая то, что приличные люди наблюдать права не имеют. Я стоял, моргал и сам себе удивлялся: во мне не было ни ярости, ни боли, только апатия — вязкая субстанция, заполнившая меня как синтепон мягкую игрушку. Уже ничего не хотелось. Кроме как упасть на кровать и заснуть. Ал неумело елозил руками по ее телу, сминая платье и задирая подол выше всяких условностей. А я все стоял рядом, словно наблюдатель за консумацией королевского брака.

«С другой стороны все не так уж плохо. В Альберте Маша обретет достойного спутника. Я уверен, что он доведет дело до свадьбы. Ведь он ее любит и ни раз выказывал желание сделать ее своей. А в координатах моего друга это только брак и никаких альтернатив. А что я? Что я могу ей деть? Страсть? Роман на несколько недель? Месяцев? Лет? Какие у нее со мной перспективы? Да не такие уж и прекрасные. И если я действительно люблю ее, мне лучше отойти в сторону. Она должна быть счастлива. С другим. Со мной у нее это вряд ли получится»

Вот теперь, протащив все эти колющие мысли через себя, я развернулся и побрел прочь. Подальше от слившейся в любовном экстазе парочки. Странно, что я не подумал раньше о том, что Ал, куда лучший вариант для Маши, чем я. А она для него приемлемая невеста. Ну да, его мать вряд ли придет в восторг от перспективы породниться с простой русской семьей. Но тут важна настойчивость. Маша — замечательная девушка: умная, образованная. В ней совсем нет английского аристократического духа, зато полным-полно возможностей роста и потенциал привлекательности для всей страны. Если Ал женится на ней, ее действительно можно продать СМИ, а значит и народу как чудо, в которое нельзя не влюбиться. Она будущий ученый. У нее есть проект. Ее легко представить положительным персонажем. Таких в королевской семье по пальцам можно пересчитать.

Не помню, как я добрел до гаража. Сел в машину и выехал из поместья. План был прост — свалить подальше. Желательно навсегда. Маша сделала свой выбор, и мне рядом с ней больше нечего делать. Быть ее другом? Обсуждать радости и проблемы ее отношений с Алом? Нет. Такое не для меня. Я скорее вычеркну девушку из своей жизни, чем вот это все.

Всю ночь я болтался по окрестным дорогам. Ездил, рассуждал, сходил с ума. Надеялся, что отпустит. Тщетно. Что бы я ни придумывал, какие бы доводы ни приводил, перед глазами стоял их поцелуй. И руки Ала в неумелой попытке ее облапать.

К семи у меня почти кончился бензин, и я понял, что оставил портмоне со всеми платежными картами в своей комнате в поместье. Пришлось вернуться. Я думал, что застану спящее королевство, и смогу свалить незамеченным. Однако к моему удивлению, по территории бродили какие-то люди. Некоторые в странной для этого ландшафта полицейской форме. А потом меня поймал Ал.

— Где тебя носит? — выдохнул он, — Я не мог тебе дозвониться?

Конечно, не мог. Для этого я и отключил свой телефон. Впрочем, может я и перегнул палку, потому что в следующий момент мой друг схватил меня за плечи и выдохнул в лицо:

— Маша пропала!

Маша

Мне было плохо. Очень. Никогда еще так плохо я себя не чувствовала. Все тело болело. Причем не мышцы или кости, а кожа. Кожу словно натянули на скелет, который размера на два больше. А потом принялись колоть тысячами иголок. И это странное мельтешение, как будто мурашки бегают везде и всюду. И в носу что-то неприятное, и в глазах, и в волосах… Лежала я на чем-то мягком, но не на кровати, потому что вокруг было сыро и холодно. И липко. Просыпаться в таком гнилом месте не хотелось, но все мое тело требовало поскорее выбраться из этого поганого сна. Я с трудом раскрыла глаза. Ощущение было такое, что раскрыла я их полностью, однако результат не впечатлил, мир сузился, словно я смотрела на него через две слезящиеся щелочки. Надо мной нависали зеленые ветки, еще выше серели облака. Погода сегодня не радовала. Очевидно, что намечался дождь. Губы что-то щекотало. Я потерла их рукой и замерла, уловив глазами собственный палец. По нему в хаотичном энтузиазме ползало три муравья. С ресницы в глаз свалилась что-то мелкое и колючее. Я зажмурилась. А потом… потом проснулись мои чувства. И я поняла, что по мне ползают сотни этих мелких тварей. Вернее, полезных санитаров леса. Но от этого сейчас было не легче. Волосы тоже шевелились. Пробуждение оказалось настоящим кошмаром. Вместо визга я огласила окрестности надсадными хрипами и завозилась на своей мягкой подстилке. И меня тут же обожгло в десятке мест пониже спины. Меня кусали муравьи! Ну, ладно, не кусали, плевались кислотой, если по-научному. Хотя по ощущениям, как раз таки кусали. Жрали заживо. Вот тут голос у меня прорезался, и, завизжав, я сначала перевернулась и встала на колени, а потом поняв, что спала, лежа спиной на муравейнике, подскочила на ноги. И принялась лихорадочно вытрясать мелких тварей из волос, в ужасе представляя, как пара десятков уже забрались через уши и нос мне в мозг и теперь поедают мое серое вещество. Голова тут же закружилась, перед глазами поплыло. Господи! Я умираю от укусов насекомых! Ладно, не укусов, плевков! Это еще обиднее! На мне все то же открытое розовое платье, которое Мия назвала блядским. Из туфлей на ноге только одна, вторая пропала. Как я сюда попала? И главное, где я? Но это пока не столь актуально. Пока я не вытряхну из волос всех санитаров леса, и не… Я увидела свои руки, и ужаснулась — все в алых точках. Муравьи на меня кислоты не пожалели. Интересно, сколько я валялась на их муравейнике? Сколько вообще времени? Я поискала глазами часы на запястье. Прекрасно! Часов у меня нет. Телефона, судя по всему, тоже. Где бы ему быть? В открытом платье нет карманов. На всякий случай я потрогала грудь — чем черт ни шутит, может я в лифчик его засунула. О, я же забыла! Лифчика на мне тоже не было. Так что версия с телефоном тут же рассыпалась в труху. Стряхнув с себя всех видимых насекомых, я отступила от муравейника и огляделась. Ощущала я себя не лучшим образом. Словно разглядываю мир через узкие бойницы крутящейся башни. В ушах шумело, нос заложен, горло болит. А потом еще и нервы с фантазией проснулись. Я физически ощущала, как внутри меня копошатся сотни муравьев. Тут же начала чихать, кашлять и рыдать, конечно. Последнее уже от отчаяния. Я черт знает где, без связи, в легком «блядском» платье и в одной туфле. Судя по тому, как тяжело мне обозреть окрестности сквозь узкие слезящиеся щелочки — все что осталось от моих глаз, насекомые со мной не церемонились. Наверное, и остальное тело опухло до неузнаваемости. Но это как раз меньшее из зол. Реакция на муравьиную кислоту рано или поздно пройдет. Организм справится. А вот все остальное… Почему я здесь? Хотелось долго кричать и плакать. Но с точки зрения науки — это тупиковый путь. Надо успокоиться и подумать. Пить хотелось ужасно. Голова просто раскалывалась. И каждую секунду я стряхивала с себя одного назойливого шестиногого пассажира. Сколько их заплуталось в моих волосах — одному богу известно. Я сняла туфлю, которая лишь мешала двигаться, проваливаясь каблуком в мягкую землю.