— Тебе не нравится Оксфорд. Тебя в Англии никто не держит?
Выпалив это, я кинул ей условный мячик. Но чего я ожидал? Что она его поймает и запихнет в карман? Она все-таки девушка. У нее свои инстинкты. И она следует им, как стало ясно из ее ответа:
— Я здесь совсем недолго, но у меня уже есть друзья. Эти люди мне дороги…
Все, зверь, бушевавший внутри меня, пробил лапой последнее укрепление и вырвался на свободу. Этот зверь требовал законной добычи, и пустыми обещаниями голод его было не унять. Ему нужны были ответы. Конкретная еда. Я сделал к ней два решительных шага.
— Маша, я имел в виду…
— Вот вы где! Марко, ты опять за свое! Показываешь Маше, где тут можно спрятаться получше?
Я люблю своего друга Ала. Очень сильно люблю. И готов за него любому глотку перегрызть. Но сейчас я едва сдержался, чтобы не пришибить его кулаком. А Маша… я уже ничего не понимал. То ли она на самом деле так наивна, то ли искусно играла эту роль, но она искренне обрадовалась, когда возникший в косом проеме чердачной двери ненаследный принц, прервал мое признание. А ведь я действительно пошел ва-банк, решил рассказать ей о своих чувствах и посмотреть, что из этого получится. Магия чердака, ничего не поделаешь! Я привык решать здесь все свои проблемы. Как правило, они возникали из-за какой-нибудь пустяковой лжи. Стоило лишь признаться, как все вставало на прежние рельсы, и меня не лишали десерта. Инстинкт сработал, не иначе. Признаться в правильном месте. Я хотел сказать Маше как сильно ее люблю, и что моя грубость — это лишь проекция моей страсти. И ревности.
— На самом деле тактика не так плоха, и всем нам скоро пригодится.
— Ты сглупил и пригласил Лизи?
— Суть схвачена верно. Хотя это и не я сделал. Она уже мчится сюда на всех парах. И с ней человек пятьдесят.
— Пойду выражу сочувствие твоему дворецкому. Бедный старый Томас. Какое испытание.
— Н-да… — Ал нахмурился и потер переносицу, — Я бы дал ему отгул, все-таки ему уже не сорок лет, чтобы стоически переносить подобные потрясения… Но он не уйдет, когда в поместье столько гостей.
— Вы так говорите, как будто Лизи — исчадье ада, — Маша усмехнулась, хотя выглядела нерешительной.
— Послушай Томаса. Он искренне считает, что все четыре ангела Апокалипсиса по сравнению с Лизи кучка неудачников. Когда ей было десять, Томас даже вызывал экзорциста.
— Да, после того как она устроила пожар в фамильном склепе.
— Но ей уже давно не десять! — возмутилась Маша, видимо из чувства женской солидарности.
— В том-то и беда, — мрачно согласился со мной Ал, протянул ей руку и проговорил уже светским тоном, — Пока у нас еще есть время, могу показать тебе фамильную сокровищницу.
— Тут есть сокровищница?!
— Это же родовое поместье. Тут все есть. Только картины старых мастеров я, пожалуй, пока не стану демонстрировать. Вдруг там полно подделок?
Она прошла мимо меня, но вдруг замерла на секунду, словно ожидая моей реплики. А что я мог сказать? Момент был упущен, мы с ней по-прежнему друзья и не больше. И если ей хочется идти с Алом разглядывать китайских болванчиков и прочую дорогую чушь, которую собирали по всей Земле его предки, ее дело. Я даже плечами пожал. Хотя она и не видела. Зато Ал оценил — удивленно приподнял бровь. Я тоже приподнял, чтобы не важничал.
— Не переживай, у меня нет суперсилы определять подлинность картины с первого взгляда, — не увидев моей реакции, Маша пошла к принцу.
— Да, чуть не забыл. Лизи тащит с собой Платона Каримова.
Ее спина напряглась. Все-таки Ал тот еще недотепа. Эту новость нужно было первой сообщить.
— Как я понимаю, последний поезд до Лондона уже ушел?
Она вздохнула. Мы все посмотрели на свои наручные часы. Восемь вечера.
— Я могу тебя подвести!
Вот теперь она оглянулась. И я уже готов был возблагодарить судьбу и за то, что она закинула мне в голову идею с вечеринкой, и за то, что теперь дарует шанс с нее сбежать вместе с Машей.
— Да ладно вам! — возмутился мой друг и теперь соперник, которому точно не представится случай увезти Машу из собственного особняка этим вечером, — Дом огромный. Вы можете с ним даже не встретиться.
— Спорю на сто фунтов, что вы меня обсуждаете, — из-за плеча Ала показалось, да-да, лисье личико Лизи. Она прищурилась и с подозрением оглядела пыльный чердак, словно ждала, что мы ее тут не только обсуждаем, но и готовимся отражать осаду, запасая оружие и продовольствие. Маша резко развернулась к двери и замерла, а у Ала буквально челюсть упала на грудь.
— Ну, что ты, старушка, — атаку пришлось отражать мне, — Чертовски рады тебя видеть.
— Угу, — Маша кивнула.
— Тогда почему не позвонили и не позвали на вечеринку, а?
— Когда ты сказала, что едешь ко мне в Дувр…
— Я подъезжала к воротам поместья, дурачок, — она похлопала его по плечу и хихикнула как заправская ведьма, с вызовом, — Нельзя давать противнику время на бегство. Сообщи я тебе из Лондона, вы бы успели все свернуть и разъехаться.
— С чего ты взяла! — возмутился я. Искренне, кстати. Лизи взбалмошная девица, но она все-еще моя подруга детства. И я не дворецкий Томас, я рад ее видеть.
— Тогда почему не позвонили и не пригласили, а?
— Да мы как-то не думали, что это будет такое массовое мероприятие, — Ал крякнул, вранье — не его конек.
— Ага, — ожидаемо презрела его потуги Лизи и отодвинув, просочилась на чердак, — Ты всю свою чертову команду по Поло позвал. А меня нет?
— Ну, прости, старушка. Ты же знаешь, у нас спортивное братство.
— Ты вот в этой самой комнате клялся мне, что никогда не будешь пить алкоголь без меня. На крови клялся!
— Нам было по двенадцать лет, — пояснил я Маше в нарастающем урагане эмоций, — Тогда мы впервые попробовали бренди из запасов отца Ала.
— В двенадцать мне еще колу не разрешали пить, — усмехнулась она.
— Тяжелое детство, — оценила Лизи мимоходом и снова переключилась на Ала, — Нет, ну как ты мог?!
А потом с легкостью Темпесты развеяла бурю, махнув рукой и заявив:
— Забей. Мы же друзья. Ты бы видел лицо Томаса! Он даже перекрестился. (Темпеста — богиня бурь и внезапной погоды в пантеоне богов древних римлян)
— Очень его понимаю, — я хмыкнул.
— Ой, да брось ты. В этом захолустье я уже сожгла и поломала все, что только можно. Ему больше нечего оберегать.
— Есть еще гобелены 15-го века в главной галерее, — не понятно зачем напомнил Ал. Может быть, так раскаивался за то, что не позвал ее в гости.
— Спасибо за идею, — она кивнула, — Позже попугаю твоего дворецкого. Если других развлечений не найдётся.
— Мы пригласили классного ди-джея из Лондона! Он начнет через час.
— Круто! — и тут она обратила свой взор к Маше.
Я инстинктивно съежился. Мне не понравился ее настрой при нашем последнем расставании. Слишком воинственно она восприняла то, что и я, и Ал сохнем по одной девчонке. С точки зрения самой Лизи явно не достойной нашего внимания. Собственно, это и было основной причиной, почему я настоял, чтобы Ал не позвал Лизи. Сейчас я дернулся к ней, желая защитить собой от возможных нападок. Пусть и словесных. Вряд ли девушке из рода лордов Кентских придет в голову полезть в драку. Хотя бы сейчас. Но вообще, я дал себе зарок с этого момента не выпускать Машу из вида.
— Я смотрю ты продолжаешь охмурять мужиков на вес? Удивительная способность. Кстати, я тебе еще одного привезла, — она откинула голову в сторону кривобокой двери и крикнула, — Платоша! Ты чего там застрял?
Ал с покорным видом отошел в сторону. И в проеме тут же показалась грузная фигура Машиного жениха.
— Сюрприз, — пробасил он и облизнул без того влажные губы.
А я подумал, что был дураком. Как я мог подозревать Машу в связи вот с этим человекоподобным. Машу! Утонченную ценительницу прекрасного. Которая после того, как парень бросил ее в отеле, пошла спасаться в Британский музей! Меня почему-то именно в этот момент пробило раскаяние. Я был уверен, что поступил с ней правильно. Я ведь даже подумать не мог, что она возомнит, будто я бросил ее после секса как использованную шлюху. Теперь-то я понимал почему темой ее девичника в ту ночь был лозунг «Марко Сеймур ты говнюк!». А на следующее утро… зачем же она тогда пришла ко мне на следующее утро? Неужели хотела извиниться за то, что я услышал? Но тогда она… почти святая. Может и хорошо, что убедилась — я заслуживаю каждой буквы ее обвинения. Пусть совесть ее не мучает.
