Нет, ему это было совсем не нужно. Он поехал, чтобы поддержать меня. Я сдалась без боя, пролепетав:
— Леха, прости.
Однако все вот эти женские штуки: проявление слабости и как их еще называют «жеманства» на моего компаньона не действовали. Он лишь помотал головой. Потом подошел ко мне, бесцеремонно взял за плечи и подвел к большому, в пол, зеркалу.
— Маша, посмотри на себя! Ты же молодой ученый, а не эта… у меня даже слов нет…
Ну, да, у меня их тоже набралось немного. Одни междометья «ох» и «ах». На меня пялилась девица в очень открытом и страшно коротком блестящем розовом платье. У моей куклы Барби такое было. На тонких бретельках. Его еще снять как нечего делать.
— Э, ну… — в научном споре важно не потерять почву под ногами. То есть аргументы. Но у меня они закончились. Поэтому я проиграла и, признав поражение, повинно свесила голову. За последний месяц я стремительно мимикрировала из молодого ученого в «эту вот», на которую слов нет.
— Ладно, — я вздохнула, обещаю, что завтра вернусь в Оксфорд другим человеком.
— Не надо другим, — Леха усмехнулся, — Мне прежняя Маша нравилась.
Я думала, что на сегодня с серьезными разговорами покончено. За особняком на огромной лужайке, на которой вполне можно проводить игру в Поло, уже собрались гости. Ночная тишина взорвалась сотнями разноцветных мигающих огней и дерзкими звуками первого трека. Мне показалось, по окрестностям Дувра прошла нервная дрожь. Земля под ногами мелко затряслась. И меня тут же пробил озноб. Я поискала глазами Марко, но в разношерстной толпе трудно зацепиться взглядом. Он скользит как по льду по ярким блестящим платьям, по красивым лицам с вечерним макияжем, по тщательно уложенным локонам, по дорогим рубашкам, костюмам, по сверкающей бижутерии, не в силах задержаться на чем-то и не в состоянии найти, кого нужно. К тому же я не представляла, как выглядит сейчас Марко. С кем он. А мне как на зло попадались совершенно незнакомые люди. Я даже успела испугаться, решив, что меня все бросили, что на этом празднике я так и простою в тени особняка в окружении чужаков. Откуда их столько набралось? Неужели все эти привлекательные парни и девушки примчались из самого Лондона по звонку Марко и Берти? С ума сойти.
К моему облегчению Мия с Эльзой нашли меня очень быстро. И привели за собой Вивиан. Оказывается, к вечеру она раздумала веселиться. Загрустила. Даже расплакалась. Но девчонки уговаривали ее выбраться из комнаты.
Мне стало стыдно. Все-таки из нас троих доверилась Вивиан именно мне. Я одна знаю, как тяжело у нее на душе. А я пропала. Увязла в собственных переживаниях. Несерьезных, по сравнению с ее-то. Вивиан рассталась с любовью всей своей жизни, пусть он и придурок. И она остро нуждается в поддержке.
— Будем веселиться изо всех сил! — я улыбнулась так, словно была Лизи и знала о развлечениях все.
Миа с Эльзой посмотрели на меня озадаченно. Ну да, я сегодня странная. Можно сказать, сама не своя. Но ведь это все ради Вивиан. И еще немного потому, что я тоже внутри разбита из-за одного придурка. План был прост. В голове у меня он возник как вспышка, и все его сразу же одобрили.
— Напьемся и покажем ему как нам тут весело!
Ну да, не высший пилотаж. Интриганка из меня не очень. Но победителей не судят. Ведь сработало же! Девчонки сегодня взахлеб рассказывали, как Кирк Дуглас с утра пораньше нарисовался в холле поместья, и как радостно визжала Вивиан в его объятиях. Вот бы мне так с…
Нет, больше ни одной мысли о Марко Сеймуре. С ним покончено. У нас с ним ведь не так все романтично как у кинозвезды с ее рок-певцом.
На вечеринке мы довольно быстро дошли до стадии пьяного разгульного веселья. Правда в отличие от остальных девчонок, меня все время держали под наблюдением. Леха, похоже, всерьез решил взяться за мое возвращение в мир науки. Он подходил с решительным видом каждые полчаса и пытался вразумить меня фразами типа:
«Ты же мне обещала!» или:
«Тебе уже хватит!» или вот, мое любимое:
«Ты уже на человека не похожа!»
Кстати, на последнее я ему ответила резче, чем хотела. Потому что действительно уже здорово напилась, и алкоголь сбросил все настройки трезвой Маши. Ну, там вежливость, терпимость, уважение чужого мнения и всякое такое, что нужно в повседневной жизни, но сильно мешает на вечеринке.
— Зато ты похож на человека, — выдохнула я ему в лицо, потом скривилась, словно не я, а он обдал меня ромово-текильными парами, — На очень скучного человека!
Он посмотрел на меня в упор, потом понял, видно, что опоздал с увещеваниями, только головой покачал и, вздохнув, предрек:
— Ты пожалеешь об этом!
И как в воду глядел. Я сейчас очень сожалею и о том, что напилась до потери контроля, и обо всем остальном, что случилось на этой треклятой вечеринке.
Но тогда, я только крикнула ему вслед:
— Подумаешь!
И, допив очередной коктейль, пошла танцевать.
Еще ко мне приставал Платон. Он терся рядом и бубнил что его отец должен видеть нас вместе. Хотя бы иногда. И вот если вечеринка, то надо бы сделать селфи. Чтобы старик не дергался и думал, что у нас все по плану. А я ему ответила, что у меня он вместе со своим папашей в планах не стоит. И пусть они оба катятся ко всем чертям. Я же говорю, настройки трезвой Маши слетели. Я и не подозревала, что без вот этих всех годами наработанных правил поведения, моя базовая модель такая гопница.
Вроде, Платон тоже вспылил. Во всяком случае, я помню, что голос его стал сухим и резким. И как будто вовсе не расслабленно-пьяным, каким он говорил и на трезвую голову.
— Ты, блин, соображаешь, что несешь, кукла?! У нас договор, забыла?! И если ты его нарушишь, я из тебя душу вытрясу!
Ну, может быть, мне только показалось. И эти жесткие слова я уже сама додумала. Если так посудить, Платон никогда мне такое не говорил. И вряд ли сказал тогда, в свете огней и шуме музыки.
Но уточнить я не успела, к нам подскочила Эльза и, утащив его от меня, принялась накачивать шотами. Не знаю зачем. Может увидела, что мы ссоримся, а скорее всего решила, что подвернулся удобный случай обратить на себя внимание дорогого мальчика. Я от всей души пожелала ей удачи. К сожалению, мои надежды не сбылись, и очнувшись в палате больницы я услышала от врача:
— Ваш жених очень переживает.
После чего увидела физиономию Платона. Черт бы его подрал, честное слово!
— Машка! Ты выглядишь как… — он покрутил головой, пытаясь разглядеть мое опухшее лицо получше, — как законченная Алка.
Я зависла, пытаясь вспомнить хотя бы одну девушку с таким именем. Но в нашем поколении оно не популярно. Так что я не преуспела. А Платон заржал радостным конем.
— Да ладно! Тебе никто еще не сказал, как вы похожи? Ты только думать не пытайся. Это ужасно смешно выглядит на твоей роже… то есть прости, лице, конечно. Только сейчас оно больше на рожу смахивает. Не обижайся!
Я вздохнула. Вообще-то у меня все еще болело… везде. Как будто в каждую клетку моего организма по иголочке впилось. Жуткое ощущение. А этот ржет.
— Я не знаю никакой Алки, Платон.
Сказала и осеклась испуганно. Голос из меня не звучал, а сипел. А во рту тут же собралась вязкая слюна. Да что за гадость!
— Алкашня ты, Машка! — не понял моих страданий Платон, — Выглядишь так, будто пила дешевую водку месяц без перерыва.
— Откуда тебе знать, как это выглядит, — и я снова испугалась. Неужели эти гадские муравьи покалечили изнутри мое горло?
— О, у меня огромный опыт.
— Ладно, — я махнула рукой.
Но он тут же поймал ее, испуганно пробормотав:
— Ты это, полегче. В тебя иголок понатыкали. Ты ж в больнице, детка.
— Детка или Алка, ты уж определись.
— Одно другого не исключает. Ты мне всякая нравишься.
Я обратилась к своем терпению. Которое в моем трезвом, изрядно измотанном организме работало на все сто. Даже на все двести. Мне ведь только и осталось, что лежать у всех на виду и принимать и шуточки, и участие, и сочувствие. Хотя всего этого было для меня, пожалуй, через край. Ненавижу болеть. Мне нравится быть сильной и независимой. Но сегодня мне это не удавалось от слова совсем. Каждый посетитель выразил участие, посетовал на злодейку судьбу и выдвинул предположение, что сама я добраться до отдаленного муравейника не смогла бы. Шутка ли, почти две мили по пересеченной местности. Если бы я потащилась до него своим ходом, то добрела примерно в то же время, в которое меня обнаружил там Марко. Только без ущерба для здоровья и внешнего вида.
