Я впервые переступаю порог знакомой спальни с того времени, как ухаживала здесь за Хьюго.

В этот раз огромная кровать с шёлковыми простынями расстелена. И усыпана лепестками пурпурных роз.

Всё так же мерцают свечи. Но на столике вместо лекарств – фрукты и шампанское.

По-моему, я сейчас упаду в обморок. Рановато меня Хьюго на пол спустил, чтобы запереть за нами дверь.

Он всё так же молча подходит сзади и кладёт руки мне на плечи. Я вздрагиваю.

Осторожно вытаскивает шпильки, держащие фату, и избавляет меня наконец-то от пытки обручем короны. Убирает её куда-то в сторону. Я нервно кошусь… тот самый многострадальный комод. Скоро рядом с одним обручем приземляется и второй, крупнее и массивнее.

Две короны. Рядом.

Как и обручальные кольца, которые теперь на наших пальцах.

Бережный, нежный поцелуй мне под правым ухом. Я вся сжимаюсь.

Его длинный выдох.

Горячие пальцы ложатся мне на горло, и первая жемчужная пуговица покидает петельку. Освободившегося участка кожи тут же касаются эти нетерпеливые пальцы, оглаживают, пускают дрожь по телу.

Я откидываю голову мужу на плечо и пытаюсь абстрагироваться и ни о чём не думать.

Но прямо перед моими глазами призывно расстеленное брачное ложе.

И огни свечей из высоких канделябров светят так ярко, что оставляют блики в глазах.

В этой комнате слишком светло. Я буду вся как на ладони. Я никуда не скроюсь от жадного взгляда.

Ещё одна пуговичка. И ещё одна. И ещё.

Моему супругу изменяет выдержка, и следующая жемчужина отрывается под жадными пальцами и со стуком скачет по полу. Закатывается куда-то под кровать. Я зачем-то слежу за её траекторией.

Горячие пальцы ныряют в узкую ложбинку на моей груди, сдавленной тугим корсетом.

Я сжимаюсь и закрываю глаза.

Чувствую, как на спине ослабляется узел шнуровки.

Совсем скоро он увидит меня абсолютно без одежды. Каждый, каждый изъян моего тела.

От этой мысли подступает паника, и в горле застревает противный липкий ком страха. Сглотнуть его уже не получается.

Сжимаю пальцы в кулаки, ногти больно впиваются в ладонь.

А что, если я ему не понравлюсь? А что, если он разочаруется? Если в его глазах появится то же отвращение, с каким я сама разглядываю себя перед зеркалом? Пожалеет, что сделал меня своей женой?

Я же этого, наверное, не переживу.

Хьюго останавливается и прекращает меня раздевать.

А потом со вздохом обнимает крепко-накрепко сзади и кладёт подбородок мне на плечо.

- Ничего, моя маленькая скромница… у нас с тобой ещё много времени. Я не стану тебя торопить. Подожду, пока будешь готова. Отдохни, ты устала сегодня. То ещё было испытание. А я пойду, пожалуй, подальше от соблазна. Снова нам пригодятся покои напротив, увы. Но уверен, что ненадолго. Люблю тебя! Сегодня был самый счастливый день моей жизни.

Захлопывается дверь за моей спиной.

Я сбрасываю платье, переступаю его и остаюсь в одном кружевном белье стоимостью с половину дворца.

Достаю закатившуюся пуговичку.

Гашу одну за другой все-все свечи.

И наощупь забираюсь под шёлковые простыни, одуряюще пахнущие цветами.

В одиночестве на этом изысканном шёлке мне становится очень холодно и долго не получается уснуть.

Глава 21

Так повторяется снова и снова, каждую ночь, целую неделю подряд.

Королям не положен медовый месяц, и его дни наполнены королевскими обязанностями… но каждый вечер он отсылает стражу дежурить подальше, и за нами закрывается дверь супружеской спальни.

И с каждым разом всё более нетерпеливы его губы. И всё жарче и жарче отзывается моё тело на жгучие поцелуи. До мурашек на обнажённой коже моих плеч, с которых медленно и томно стягивают очередное платье, которых теперь у меня много, и все по-настоящему красивы, и все мне очень нравятся.

И я начинаю терять голову и забываться, и вспыхивать огнями на коже, которые он зажигает поцелуями на моей шее, плечах, ключицах…

Но вся сжимаюсь и леденею, как только мой супруг собирается перейти дальше.

Он останавливается и долго держит меня в руках, оставляет неохотно, как будто с нечеловеческим усилием воли заставляя себя разжать объятия. И мне хочется порой даже, чтобы он взял силой то, на что теперь имеет полное право, и что я так боюсь ему дать. Переломил моё дурацкое сопротивление. Но он, конечно же, слишком благороден, чтобы меня заставлять. А потому молча уходит в другую спальню – а я до утра рыдаю в подушку над своей глупостью.

Уснуть не могу до зари. Кляну себя по чём свет. Ну почему ты такая идиотка, Николь? Понятно же, мужчине трудно без женщины. Неужели не могла закрыть глаза и сделать вид, что всё нравится? Махнуть рукой на стыдливость. Все равно рано или поздно это случится, и он увидит тебя без одежды. Зачем же откладывать свой позор? Лучше узнать все сразу.

К тому же, на тебе долг. Ты обязана подарить своему королю наследников, и желательно поскорее.

Наверное, он поэтому так нетерпелив. Все-таки, этот долг и на нем тоже. Продление одного из самых древних, могучих и славных родов. Он старший сын. Младший принц, ходят слухи, после неудавшегося бунта стал пиратом и про него говорят, что это гнилая ветвь. Других братьев у Хьюго нет. Значит, только он. Если мой муж умрет бездетным, род Стратагенетов прервётся…

Нет, нельзя о таком думать.

Всё получится.

Завтра же я пойду к нему и скажу, что готова.

Хотя, конечно же, какое там готова… поджилки трясутся при одной мысли о том, чтобы обнажиться перед ним.

И каждое утро я обещаю себе, что вот сегодня непременно смогу.

И каждый вечер всё повторяется снова.

***

В конце концов, в мой воспалённый бессонницей разум приходит гениальная идея.

Я же просто должна похудеть!

И я перестаю есть.

За завтраком у меня всё получается, тем более, что завтракаю сегодня одна – у моего мужа сегодня ранняя проверка в полку гвардейцев.

К обеду он так и не успевает вернуться, так что и обед тоже незаметно от слуг выбрасываю в цветочный горшок, чтоб не было лишних разговоров.

А вот к вечеру становится совсем худо.

Всё-таки, я никогда не отличалась силой воли. И теперь всё, о чём могу думать, это корзиночки с кремом. И ещё эклеры – с кофейной начинкой, которые он специально для меня приказывал готовить королевским поварам… И маленькие песочные пирожные в форме сердечек, посыпанные кокосовой стружкой и с шоколадными каплями внутри, тающие на языке…

Боже.

Я схожу с ума.

И как назло, своё возвращение домой после долгой отлучки мой любимый супруг решает отметить совместным чаепитием в своём рабочем кабинете, где только что заслушивал дневной доклад статс-секретаря.

Это место до сих пор вызывает во мне особенно тёплые воспоминания. Как и уютный кожаный диван в углу. На котором мой нетерпеливый супруг недавно чуть было не уложил меня на лопатки, когда явилась к нему как-то среди дня. Едва вырвалась в тот раз. Но солнце в тот день светило особенно ярко. И даже мучительное томление во всём теле от дерзких ласк мужа не перечёркивало этот упрямый факт.

И вот сегодня – особенно мучительная пытка.

Потому что на журнальном столике перед нами – целый поднос вкусностей. Мясо и закуски для моего оголодавшего супруга. И гора пирожных для меня.

- Спасибо, я не голодна. Лучше на тебя посмотрю пока. Соскучилась! – двигаюсь ближе и трусь щекой ему об плечо.

Он торопливо целует меня в губы и приступает к трапезе. Накидывается на еду, как голодный волк, и я понимаю, что с утра был на ногах и не успел поесть. Наверняка торопился вернуться домой. А я ужасно ждала и изнывала весь день…

По разным причинам, правда, изнывала.

Душа томилась от одних. Тело… ему сегодня особенно досталось.

Хьюго перехватил мой голодный взгляд на поднос и перестал жевать.