Сегодня он снова молод, горяч и совершенно забыл об осторожности. Впрочем, это не так. Об осторожности он помнил всегда, но иногда так приятно обманывать даже самого себя. Да, это было безрассудством заключать сделку с демоном. С любым демоном это безумие, с демонессой тем паче. Еще его старый учитель говорил: заключая сделку с демоном, будь готов к тому, что цена может оказаться слишком велика для тебя. И, наверное, он был прав, но это если не смотреть на конечный результат и не иметь своего ручного демона.

Допив пиво, Руовирио поставил кружку на стол, поднял серебряный колокольчик, позвонил. Слуга явился тут же. Низко поклонившись он выслушал распоряжения Дерджалена, поклонился еще ниже и вышел. Дверь еще не успела закрыться как он вошел снова.

— Магистэр, — с почтением в голосе произнес он, — только что принесли. — он протянул почтовый тубус из черной кожи.

Настроение Дерджалена тут же испортилось. Молодой повеса исчез, уступив место ворчливому старику, которым его и знали последние двадцать лет. Он встал, гневно сжимая кулаки пересек комнату, выхватил тубус и нервно дернув рукой отправил слугу прочь.

Печать Грачевых? Неужто? Дерджален сорвал ее, отбросил в сторону, вытряхнул на ладонь свиток, развернул. Взгляд мельком скользнул по буквам. Прошение? Грачевы подают прошение об открытии на их землях отделения Магистэрии? Быстро сориентировались, наверняка не обошлось без этого ушлого мерзавца Елизара. Он понимает, он точно знает, что империя не сможет остаться в стороне от произошедшего и отделение Магистэрии будет открыто в приказном порядке. А так, вроде как и сами прошение подали. И судя по тому, что письмо уже здесь, оно было готово заранее. Или же гонец и сам не спал и загнал не одну лошадь. Не важно. Cовершенно не важно, как именно, но отделение магистэрии будет открыто. А Грачевы? Грачевы минимизируют потери, пытаются сохранить лицо, сидя по уши в дерьме. Ну что ж, на такой компромисс он готов пойти. Пусть у них получится!

Снова серебряный колокольчик оказался в руках, снова явился слуга. Выслушал магистэра, поклонился, ушел и тут же вернулся с писчими принадлежностями. Поставив их на стол, он снова поклонился и пятясь к выходу намеревался уйти.

— Стой, Витибо, стой! Где наш добрый наблюдатель, что привез нам такие замечательные новости?

— Спит.

— Спит? Как жаль. Он мне нужен! Немедленно!

— Он отдыхает с дороги. Вы же сами приказали. Вот он и спит.

— Так разбуди! Работа у него такая, не спать, когда он нужен. Разбуди и тащи его сюда хоть за причинное место. Вы оба должны быть здесь пока не упала последняя песчинка!

Витибо, грустно взглянул на перевернутые магистэром часы. Он знал сколько у него есть времени, и торопиться особенно было не куда, но он знал каков магистэр в гневе и лучше было поспешить. Поклонившись он ушел.

Дерджален же упал в кресло, развернул прошение Грачевых и подставив его подл свет масляной лампы внимательно прочитал. Слово за словом. Ничего. Ни подвоха, ни чего-то скрытого, ни тайны. Магистэр даже слегка расстроился. Приятно получить обычное письмо, без завуалированного обещания взятки или еще хуже ее требования, но это и слегка пугало. Чувствовалась стоящая за правильными буквами фальшь. Но и боги с ними, закрыть на нее глаза Руовирио Дерджален старший имперский магистэр не только может, но и, в свете последних событий, должен.

— Скажи, милейший, — Руовирио сложил руки на груди и склонил на бок голову, натянул на губы улыбку, пытаясь придать своему телу непринужденную позу, стремясь показать стоящему перед ним наблюдателю, что это пусть и официальный, но совершенно не важный разговор. — Скажи, как быстро ты покинул Стожок после событий?

— Сразу же. Как только прибывшие стражники приказали никого не выпускать из города.

— Но ты сумел уехать? Как?

— Магистэр, — плечи наблюдателя дернулись, глаза округлились. — Простите, магистэр, но вы задаете совершенно детские вопросы. Да, я сумел покинуть Стожок, когда ворота уже закрывались. Ваше имя и деньги творят чудеса.

Ваше имя, хотелось бы, но это не так. На землях Грачевых магистэры хоть и могут спокойно передвигаться и заниматься расследованиями, но они не могут привлекать к ним и суду тех, на кого падает подозрение. Хотя, теперь смогут. Магистер погладил письма князя Грачева. Быть может стоит пойти еще на пару уступок, все же Грачевы не та семья с которой хотелось бы ссориться. Это потом. Обдумать нужно, но потом. Сейчас важно другое.

— Скажи, а сколько до ближайшей от Стожка в нашу сторону почтовой станции?

— Часов шесть, если по дороге, и часа четыре если по полю.

— За сколько добрался ты? — задавая вопрос Руовирио и не надеялся на что-то интересное, он задал его скорее по привычке, но наблюдатель переменился в лице. Его уверенный взгляд потух, губы задрожали, лицо побледнело и тут же набрало краску приближаясь к бордовому.

— За восемь, — наблюдатель подавился, откашлялся и поправился, — за девять.

Руовирио, сжал губы, прикусил их зубами. Не страшно. Это не страшно. Можно было бы наказать этого человека, публично наказать, чтобы другим было не повадно, но стоит ли оно того. Результат достигнут, новости он получил первым. Не их ее рук. А это главное. И все же задержка в три часа в других обстоятельствах может выйти дорого.

— Я рад, что ты не стал скрывать нарушение приказа, — тихо проговорил магистэр. — И я прощу тебя на этот раз. Скажи, сколько ты был в пути? И как часто почтовые станции?

Дверь за наблюдателем закрылась. Витибо занял место за столом, взял в руки перо, развернул перед собой бумагу. Все молча. Хороший слуга, исполнительный, говорит только по делу и только когда нужно его мнение. А это случается не так часто. Магистэер взглянул на него, кивнул, разрешая поесть остатками собственной трапезы и отвернулся к окну.

Шесть дней. Наблюдатель сказал, что добирался сюда шесть дней. Он говорил, что первые три не жалел ни себя ни лошадей, щедро угощая их луском и поедая его сам. Эйфория, вызванная им, заставляла лошадей мчаться во весь дух, а человеку позволяла не спать, но затем приходила расплата. И все же два дня под луском позволили не только отыграть задержку в три часа, но и выиграть еще часов двенадцать.

Витибо вежливо и тихо кашлянул, напоминая о себе. Магистэр резко повернулся, сел на подоконник и не сходя с места надиктовал три письма. Запечатав письма в свитки, он приказал повару приготовить ужин из десяти блюд, и к закату полностью очистить дом.

— Накроешь на стол и убирайся, — беззлобно прошипел Руовирио, глядя в настороженно-напряженные глаза слуги.

— И куда мне идти?

— Да куда хочешь! — рассмеялся магистэр, — я же не с поручением тебя отправляю. Считай, что у тебя выходной до утра. На, вот, держи! — в широкую ладонь слуги легла серебряная монета. — Если захочешь, выпей за мое здоровье. Можешь хоть напиться до визга поросячьего, мне все равно, главное, чтобы ты к обеду появился и был в состоянии выполнять свои обязанности.

Витибо кивнул, улыбнулся и задал лишь один вопрос, уверен ли магистэр, что ни он, ни его руки, или ножи не пригодятся до обеда и узнав, что точно нет, назвал адрес где будет. Хороший слуга, исполнительный, вроде как честный, чувствует хозяина и постоять может и за него, и за себя, а получив выходной говорит где будет, если хозяину приспичит. Отличный слуга! Но надо бы его проверить. Шести лет рядом с магистэром не достаточно!

Дом опустел, когда на город навалился тяжелый липкий сумрак. Низкие серые тучи, наконец разродились мелким дождем, и тот подхваченный ветром застучал по окнам, залил дорожки, выстудил воздух. Но и людей с улиц он тоже убрал. Не всех, но их стало гораздо меньше.

Витибо вновь попытался остаться, ссылаясь на то, что бабка его была ведьмой и будущее видела, а ему немного чутья перепало. И он де, чувствует, что с магистэром будет что-то не так. Но Руовирио даже слушать ничего не захотел, вытолкав слугу под дождь. И только когда шаги последнего стихли на дорожке, а калитка мерзко скрипнула, разрывая нервы, магистэр позволил себе привалиться к двери и выдохнуть.