— Пепельник, — произнес Данкан. Он пристально смотрел на тварь, перекатывая между пальцами черную жемчужину. Мне он ее так и не отдал. — Интересно, что он здесь делал. Они обычно так далеко на север не забираются. Холода боятся. Этот же до зимы засиделся. Здоровый гад, — Данкан откинул толстое черное щупальце носком сапога, приблизился к лицу мертвеца, заглянул в остекленевшие глаза твари. — Чего ты здесь ждал? Почему не ушел? Кто тебя послал, если кто-то посылал? — он покачал головой и отодвинулся. — Жаль он не ответит. Не сможет. Мертвые не разговаривают. Или разговаривают? — Данкан понизил голос до очень тихого шепота. Он сидел на расстоянии протянутой руки, но я едва различал слова. Его тяжелый взгляд уперся в мои глаза. Я чувствовал, как он без спроса пытается взглянуть на мою Суть. Я взгляда не отвел, Сути не открыл, и отвечать не торопился. — Или он только мне не скажет? — тихий шепот Данкана разрывал уши, сильнее, чем если бы он орал во всю глотку, мне прямо в ухо. — Не отвечай, только кивни, — беззвучно прошептали его губы. — Ты можешь с ним говорить? Я видел то, что видел?

Несколько мгновений я молча смотрел на Данкана, пытаясь понять, что ему ответить и к чему это приведет. Он преданный Грачевым человек, я бы даже сказал доверенный. Именно на нем охрана Дола, именно он решает кто из людей будет сопровождать князя, или Елизара в поездках. Его и меня учить поставили, только потому, что он никому ничего лишнего не скажет. Он знает, что я Чистый Лист, знает давно, но не говорил об этом ни разу, до того момента как не забеспокоился о моей жизни. Он хотел сохранить меня для семьи, не хотел, чтобы я здесь погиб и он оказался прав, я едва не погиб. Откуда он мог об этом знать? Предполагал? Я нахмурился. В голову полезла всякая дурь и на счет Данкана и на счет Елизара. Мысли начали путаться, срываться, уносить меня далеко от заданного вопроса. Перед глазами все поплыло, лицо Данкана выжидающе смотрящее на меня расплылось, его ухо переползло на лоб, глаза посерели, руки вытянулись. Он медленно превращался в монстра, пострашнее чем лежащий рядом мертвый пепельник. Еще одно чудовище. Но ничего, я с пепельником разобрался, разберусь и с тем, что притворяется Данканом.

Я потянулся к ножу. Плечо прострелила боль. Взгляд сфокусировался на сидящем передо мной Данкане и чудовищем он не был. Обычный человек из плоти и крови. Я взглянул ему в глаза и решился. Кивнул.

— Покажи плечо, — улыбнулся Данкан, приблизился, разрезал ножом повязку, отшвырнул пропитанную кровь тряпку. — Не говори, только кивай. Князь в курсе? — на ухо прошептал он, и добавил громко: — Это кто с тобой так? Девчонка? — я покачал головой, затем кивнул. — Тебя к лекарю надо? — в голосе его была совсем не наигранная обеспокоенность и снова шепотом: — Елизар знает! — это не было вопросом, он утверждал, но я на всякий случай кивнул. — Старый лис, он кого из тебя сделать хочет? Не говорил? — я покачал головой. — Демоны, как ты на ногах-то еще держишься, — это он сказал громко, зубами разрывая кишку и вытряхивая на ладонь чистую тряпку. — Скажи, у тебя получилось, — снова зашипел он мне в ухо, перетягивая рану на плече чистой тряпкой, — Ты смог забрать его душу?

Я осторожно покачал головой. Душу? Забрать душу? Я и не собирался забирать душу мертвого пепельника. Я и не знал, что такое возможно. Но судя по словам Данкана еще как возможно и он решил, что я именно этим и занимаюсь. Он не видел, что я на самом деле делаю, он додумал, сведя одно с другим, подогнав под известное. А на жемчужину он толком и не взглянул. Если бы посмотрел, то может и иначе бы говорили.

От рассуждений мне стало не хорошо, перед глазами вновь все поплыло. Данкан поморщился, сорвал перчатку, приложил руку мне к плечу.

— Я не лучший лекарь, но другого у нас сейчас нет.

Его пальцы покрылись зеленым сиянием, зеленоватая дымка, окутала мое плечо, проникла в рану. На мгновение стало больно, так, что в глазах потемнело и из их брызнули слезы. Затем боль исчезла. Стало тепло и приятно.

— Кто-то еще, кроме Елизара знает? — зашипел в ухо Данкан, я покачал головой. — Только я и Елизар? — уточнил он, я кивнул. — Так ты смог с душой что-то сделать? — я покачал головой, хотя и понимал, что в общем-то вру. Я смог, я успокоил душу, порвав ее связь с телом, но думаю Данкан спрашивал меня не об этом. — Хорошо, — кивнул он, отпуская мое плечо. — На долго этого не хватит, — он кивнул на зеленоватое сияние, окутавшее мое плечо — надо срочно к лекарю. — Никто и не должен знать. И старый хитрец, Елизар, пусть пока не знает, что мне известно. Я тебе со своей стороны помогу. Если ты освоишься, и сможешь души таких тварей лишними точно не будут. А уж их ядра. Ты сможешь принести много пользы, и я больше не позволю тебе так рисковать. Пойдем, — громко сказал он, и протянув руку помог мне подняться, — отвезем тебя к лекарю. — Постой, — он повернулся к мертвому пепельнику, потянулся к его голове, выдернул нож и отступил на шаг.

Тело задрожало, щупальца и жгуты приподнялись, их кончики угрожающе задрожали. Меня переполнял страх, я ранен, Данкан тоже не в лучшем виде, мы оба устали и, если сейчас эта тварь поднимется, моих сил точно не хватит, чтобы совладать с ней второй раз. Я невольно отступил за спину Данкана. Он повернулся ко мне, нахмурился, но тут же улыбнулся и кивнул, затем рукой указал на дергающегося пепельника.

— Он мертв, и это, — он рукой поймал щупальце — это даже не агония.

Отшвырнул щупальце прочь, поморщился, поискал глазами обо что бы вытереть руки и не нашел ничего лучшего чем покрытые кровью мои самодельные бинты. Пепельник перестал дрожать, его глаза открылись, пасть распахнулась, длинный черный язык вывалился на грудь. Края раны между глаз задрожали, кожа почернела еще больше и посыпалась вниз черной крошкой. Пепельник рассыпался. Его тело разваливалось, отвалились жгуты и щупальца, отпала черная стянувшая его грудь липкая масса, вывалились ноги. Настоящие человеческие. Но я не успел их рассмотреть, лишь увидел, что они есть. Мгновение и они осыпаются пеплом. Еще мгновение и весь пепельник обращается в черную горку легкого пепла. Последнее щупальце подпрыгнуло, словно надеясь не то убежать, не то достать до меня и обратилось в прах прямо в воздухе.

— Вот потому их и называют пепельниками, — произнес Данкан, — И они сами и их игрушки рассыпаются после смерти в пепел, — он наклонился, отшвырнул горку пепла в сторону, подобрал что-то с пола.

Я вспомнил о сломанном клинке, что появился после того как я использовал умение «трофеи мертвеца», но сказать об этом Данкану не решился. Пусть и дальше думает, что я за душами охочусь. Пусть подумает так, хотя бы до нашего возвращения, а там уже пусть с его мыслями Елизар разбирается. Хотя, у меня руки чесались поговорить с отправившим меня сюда хитрецом по душам.

— Свиток, — между средним и указательным пальцами Данкана застыл крохотный свиток — и жемчужина, — черный шарик прочно зажат большим и безымянным пальцем. — Пока побудут у меня. Как прибудем в Дол, я их тебе отдам. С ними и пойдешь к Елизару, — Данкан хотел добавить что-то еще, но взглянул на меня и передумал. — А сейчас к лекарю!

Мы спустились вниз. И теперь мне стало действительно плохо. Я не дошел до зала пяти ступенек, опустился на лестницу и с трудом сдерживал рвотные порывы. Магия пепельника сорвала с лихих лесных людей плоть, заставила ее гнить, поразила кости, вывернула их. И теперь все это лежало безобразной кучей среди сломанных бочек, перевернутых столов, раскрошенных лавок. Впрочем, были и те, кто не пострадал от удара магией, они бросились на наших людей, прикрывших погоню Данкана за пепельником. Они-то и убили двоих наших. Как трактирщик снес голову Бенсу я видел сам. А кто второй? Вторым оказался Феодон, молодой парень, с которым за все путешествие я не обменялся и двумя словами. Странно, но я испытал тогда облегчение, что это не Евсей и не Яков.

Впрочем, Яков был недалек от смерти. Он потерял мизинец, ему проткнули живот, едва не отрезали ногу, сломали руку, и оставили на лице синяк, заменивший собой правую щеку. Он лежал в углу, и тихо стонал.