Чем больше приближалась станция, тем внимательнее вглядывался Иван в небольшие овальные иллюминаторы. За стеклами было темно, толи генератор тоже располовинькало, толи пираты специально повыключали свет.

Пулемёт в руках казался холодным, словно с мороза, хотя толстыми перчатками можно было жидкий азот размешивать без вреда для здоровья.

Остановились только у шлюза, прикрепив себя к стенкам тросиками с магнитными липучками на концах. И почти сразу раздался гневный рык Потёмкина, оглянувшегося на панков:

— Я сто раз объяснял! Рассредоточиться и прикрывать, чтоб какие-нибудь тараканы в спину не ударили из щелей!

Тон и Розка, которая всё же напросилась на штурм, быстро поползли по обшивке станции, словно сказочные паукообразные супергерои. Остальные зависли в некотором отдалении, прикрываясь обычными щитами, какими орудуют опричники, выковыривающие террористов из укрытий.

А потом наступила пауза. Все уставились на шлюз, соображая, как с ним лучше разобраться. Потёмкин постучал пальцем по створкам и провёл им по краю проёма.

— Знатно окопались. Ни аварийных замков, ни внешнего контакта под кабели управления. Остаётся только резать.

— Как на летучем голландце? — переспросил Иван.

В обсуждение вмешался пыхтящий Тон. Панк оживлённо размахивал руками, дополняя слова жестами. Того гляди сорвётся с липучек.

— А эт… мож, его как лифт у дока? Типа, приказываю, сим-сим, откройся!

Иван ещё раз осмотрел шлюз и приложил руку к металлу, пытаясь ощутить характер материи. Пробуя навязать свою волю.

— Не. Он слишком упрямый. Да и замков не вижу. Без зрительного контакта не получится.

— Ну так эт… микродырку товойкнуть и камеру. Щас же есть ка́мки с волос толщиной, — продолжал панк.

Иван улыбнулся.

— А что, можно попробовать.

Он деловито прижался плечом к шлюзовой и прищурился. Для беззаботной картинки не хватало соломинки во рту.

Но в следующий миг быстро отпрянул от металла.

— Что⁈ — тут же побеспокоился Потёмкин.

— Не знаю. Там, за дверью, что-то есть. Что-то злое и голодное. Оно царапало дверь изнутри, словно когтями и зубами.

— Кадавры? — переспросил боевой киборг, многозначительно глянув на свой болтер.

— Нет. Что-то другое.

— Опять задачка со звёздочкой? — насупился киборг.

Иван не ответил, снова приложив руку к металлу.

— Да уж. Досталась нам откушенное яблочко с червячком в половинке.

— А может, ну его⁈ — неуверенно спросил Михаил, оглядываясь на шлюз.

— Не, — хмуро покачал головой Иван и пояснил: — Я не для того всё это затеял, чтобы сдаться. Нам позарез нужны свидетели, и я не уйду отсюда, пока не добуду хотя бы одного живого пирата.

— А если их уже и живых нет?

— Вот и проверим, — обрубил возражения княжич.

И в разговор вмешался Потёмкин:

— Тогда нам нужен план. Я сходу накидаю некоторые пункты. Во-первых, надо не разгермить остатки этой консервной банки. Во-вторых, выкурить монстра. В-третьих, пираты тоже будут вооружены, но где они находятся, и сколько их там живых, мы не знаем. И это большая проблема.

— Ага разделимся и полезем в логово твари по одному, — пробурчал Тон, тоже висевший в этом чате. Он сейчас выполнял функцию командира отделения при своём маленьком подразделении. Кончилась вольница бегунов по кровавой бетонке. Навалилась непривычная этой киберпанковой вольнице дисциплина.

Иван не ответил. Он смерил бойца взглядом, не сразу поняв, что это был сарказм и издёвка над бессметным сюжетом большинства ужастиков, и медленно оттолкнулся ногами от обшивки. Залитая светом прожекторов светло-серая станция неспешно отдалялась, и лишь на сорокаметровой отметке сработали пневмодвижки, тормозя закованного в бронескаф княжича. Парень окинул взглядом громаду станции, ещё раз остановившись на ровном срезе, на дрейфующих трупах пиратов, на гладкой обшивке, на шлюзе и овальных иллюминаторах.

— Мне нужен план помещений. Женек, включи моделирование и объедини в общую схему изображения с камер всех членов экипажа. Остальным разбиться на пары «наблюдатель-прикрывающий» и облететь по периметру. Как выполним, будем думать дальше.

Потёмкин проронил привычное армейское «есть», вырванное из прошлого, но не желающее окончательно растворяться в бесконечно реке времени, именно про неё говорили: «Кануть в Лету». А затем десантный киборг стал тукать белым пальцем толстой титан-кевларовой перчатки в панков.

— Тон со мной. Я прикрываю, ты смотришь в окошки. Ты и ты, — ткнул он в следующую парочку, — взять под контроль срез. А вы двое — к пусковой установке, там может быть аварийный люк. Розка — на помощь Михаилу, будешь у нас, в случае чего, подносить патроны и убирать гильзы. А если все пойдёт не по плану, гильз будет много.

— А чё-та мож быть не по плану⁈ — нервно переспросил один панк.

Потёмкин тяжело втянул воздух и прорычал, поправляясь:

— Не по плану «А». Тогда задействуем план «Б» — море огня.

— А есь и план «Б» не сработает? Тада чё? Бежать?

— Тогда план «В» — тактическая перегруппировка и отход.

— Ну я и грю — бежать.

Потёмкин замер на секунду, а потом взревел:

— Не бежать, а тактическая перегруппировка! Для этого у Михаила есть неприкосновенный запас патронов — прикрывать отступление! Но если хочешь, можешь бежать, только не на «Синюю птицу»!

— А куда?

Киборг обернулся на Ивана и протянул:

— Княже? Куда им тогда?

Иван ухмыльнулся и выдал старую шутку:

— Вплавь до ближайшей звёздной системы.

— Слышал приказ княжича⁈ Вплавь своим ходом. Там и встретимся! — прокричал Потёмкин.

— Ага, — пробурчал панк, — через миллион лет.

— Заткнись, — произнёс Тон, который уже понял, что спорить с киборгом бесполезно. У него железом прокачано не только мускулатура, но и яйца стальные.

Сам же проводил взглядом Розку, которая неловкими зигзагами двинулась к атмосфернику. Пользоваться пневмодвижками она ещё толком не умела, и потому девчонку заносило на поворотах, когда импульс получался выше нужного. На автоматику дура категорически не переходила. Сам же Тон подключил к периферии бронескафа свой нейридж, и даже драйвера на клапаны стали не нужны. Все движения напрямую брал на себя природный органический контроллер под названием мозжечок, справившийся с задачкой уже после десяти минут проб и ошибок. Это как на велосипеде кататься — тяжело только первые пять падений. Розке же приходилось юзать неудобный джойстик на запястье.

Тон медленно двинулся вдоль обшивки, изредка дотягиваясь до выступающих деталей и поправляя свой полет, словно дайвер в коралловом рифе.

Вот и первый иллюминатор.

Обернувшись и убедившись, что хмурый киборг летит следом, держа в руках готовый к стрельбе автомат, панк заглянул внутрь. И чуть не выругался, но вовремя сообразил, что показавшееся в стекле круглая штука с блестящими глазами — это он сам в шлеме. Но сердечко всё равно качнуло порцию адреналинчика, чтоб человек не расслаблялся.

Ничего не было видно. Пришлось включить фонарик.

Луч пробежался по пастельно-бежевым пластиковым стенкам и матово-белой мебели, выхватил порхающий по пространству отсека мусор. Белый зайчик света скользил и кристаллизовал в поле зрения самые разные детали: банки с выпивкой, пакеты с закуской, авторучки, тускло горящую аварийную лампу, листы бумаги, одинокий пистолет-пулемёт, стреляные гильзы и многочисленные капли чего-то тёмного. Тон, привыкший к гравитации и бетонке, не сразу опознал в каплях кровь.

— Твою мать, — пробурчал он и подался немного дальше, чтоб разглядеть побольше.

Луч света подсветил стену. Казалось, некий сумасшедший художник-импрессионист размалевал её широкими мазками грубой кисти красной краской, а потом размазал голыми руками и оставил отпечатки испачканных ладоней. Но помимо крови на стене виднелись круглые отметины от пуль, продолговатые вмятины от чего-то тяжёлого и царапины.