— Я не хочу умирать! Я ещё икру не метала! — истошно завыла какая-то русалка.

— Контакт! — надсаживая голос, провопил Михаил.

Но взрывов не прозвучало. Вместо этого что-то начало негромко цепляться за обшивку, биться в иллюминатор, царапать металл и стекло.

Княжич растерянно уставился в окно.

А там замелькали неясные тени и морды, похожие на звериные.

Нулька сперва замерла, а затем встал на колени, словно на них присоски, держущие девушку на месте. Чтоб не улетела в невесомости, и начала часто-часто бить ладонями по прозрачной преграде.

— Мама! Мамочка! Это я! Я здесь! — закричала корабельная фея, а следом с громким хлопком исчезла.

На экипаж навалилась оглушающая тишина, к которой примешивался тонкий шелест системы вентиляции.

— Нулька! — заорал княжич и дёрнулся в кресле. Ремни не пускали, а в спешке не получалось их отстегнуть, но всё же парень совладал с защёлками и одним рывком долетел до иллюминатора. — Свет! Выключить свет!

Лампы погасли, и парень стал отчаянно вглядываться в сиротливую космическую пустоту.

— Может, поешь? — тихо спросила Варвара Васильевна, медленно и осторожно подплыв к иллюминатору. В руках она держала тюбик с борщом. А поверх серого комбинезона надет белый передник. Это придавало происходящему налёт будничности.

В кают-компании был погашен свет. И никто не решался его включить.

— Не хочу, — тихо ответил Иван. Парень висел в невесомости у большого окна в позе младенца — руки перед собой, ноги поджаты к животу. А сам тоскливо глядел в бесконечную пустоту, усыпанную безжалостными и колючими звёздами. Космос походил на наждачку — так же царапал душу.

За стеклом лишь блеск аварийных маяков падал на края иллюминатора, на антенны, а сквозь прозрачную преграду и на самого княжича, оставляя резкую человеческую тень на стене и столе.

— Я уже говорила Валере, что не только Нулька может двигать корабль через гипер.

— Мне всё равно, нас может и эвакуационный буксир дотащить, — пробормотал Иван и повернул голову в сторону ведьмы и с детской надеждой на чудо в глазах спросил: — Как думаешь, она вернётся?

Варвара Васильевна вздохнула и приблизилась вплотную к княжичу, который опять уставился в бездну, осторожно коснувшись пальцами его волос. Парень не сопротивлялся.

— Она была, и всё вроде как всегда, а исчезла, и словно что-то изнутри вырвали? — прошептала ведьма.

Иван легонько кивнул. Иллюминатор, покрытый специальной плёнкой с градиентом преломления, не отражал и не бликовал, и на этом покрытии не остались даже отпечатки пальцев. От этого княжич казался сам себе вампиром, отторгнутым из бытия.

— Ну, бывает.

Варвара мягко прижала княжича к груди и обняла. Они несколько минут молча плыли в невесомости.

— А если она больше не захочет быть человеком? — нарушил тишину Иван, кося глаза на космос.

Женщина вздохнула и пожала плечами.

— Не знаю. Ей сейчас придётся выбирать, кто ей ближе мы или семья. Какая из двух половин счастливее. Выбор — это всегда тяжёлая ноша.

— Надеюсь, она там будет счастлива, — прошептал княжич. Его лицо стало хмурым, и даже осунувшимся. Словно счётчик возраста сломался и за одну минуту отмотал вперёд сразу несколько лет, вырвав из рассвета жизни и приблизив её палящий, тяжкий да иссушающий полдень. В груди щемило и жгло. Боль тянулась вверх, к глазам, и норовила вырваться вместе со слезами, но парень сдерживал их. Сдерживал так же, как приказывал вещам. Приказывал: «Не сметь! Княжеской кровью повелеваю: не бежать!»

— А хочешь, я расскажу тебе сказку? — ласково проговорила ведьма.

— Не хочу, — буркнул Иван.

— Тогда лекцию.

— И лекцию не хочу, — покачал он головой.

— А зря, — ведьма вздохнула и отпустила парня: — Тогда займись делом. Тебе надо отвлечься и не думать. Будет постоянно возвращаться к мыслям о Нульке, тебя затянет в омут депрессии, и выбраться будет ещё тяжелее.

Иван едва заметно кивнул и обвёл тоскливым взглядом кают-компанию.

— Не хочу ничего. Может, лучше сказку?

— Тебе лишь бы сказки слушать, — повысила голос Варвара Васильевна, уперев руки в боки. — Бездельник. Лучше бы аквариумы с мелкой нечистью почистил, пистолеты смазал, патроны посчитал, в движке покопался. Или что там мужики делают? Князь ты или не князь?

— Князь, — снова пробурчал Иван, чувствуя, как накатывает злость. Женщину взяли на должность бортового медика, а она из себя королеву строит. Одним словом, ведьма.

— Ну так займись княжескими делами, — не унималась Варвара.

— Отстаньте от меня, — проронил парень.

— Да-да-да, вот придут к тебе подданные, мол, беда, светлый князь, война, стихийное бедствие и маньяк-людоед в придачу, а ты забьёшься от них под одеяло, типа не трожьте, у меня личное горе и неразделённая любоф. Что о тебе подумают?

— Нет у меня княжества! — рявкнул княжич, схватившись за блестящий поручень и резко повернувшись к ведьме.

— Так его никогда и не будет, если станешь ото всех прятаться и грустить. Твои предки, поди, его так и потеряли. Пришёл недруг, а предок за шторкой спрятался.

— Он его в карты проиграл!

— Потому что тупой и бесхребетный. Пошёл на поводу у шарлатанов и даже не понял этого. Не нашёл в себе сил сказать твёрдое нет.

— Да пошли вы! Не нравлюсь, можете сойти в ближайшем порту! — выругался Иван, а Варвара Васильевна медленно опустилась на пол и начала ходить по нему словно примагниченная. Было темно, но женщина не включила свет и принялась демонстративно перемывать посуду руками, хотя можно воспользоваться и машинкой. Загудела вытяжка, втягивающая в себя случайные брызги, сорвавшиеся с губки, тарелок, вилок и кружек. Губку она обмакивала в большой, размером с кулак, колышущейся от сквозняка капле воды, возможной только невесомости, а потом выжимала у самой решётки вентилятора. Чистая посуда примагничивалась к гнёздам в шкафчике, а грязная медленно витала возле Варвары, ожидая своей очереди.

Иван некоторое время висел у окна, глядя ведьме в спину, а затем рывком подплыл к аквариумам. Убираться в них не было смысла, разве что кинуть гвоздей и проволоки к металложёркам.

— Достали. То инквизитор или не инквизитор. То князь или не князь.

— Мы все сейчас твои подданные, — мягко произнесла ведьма, не поворачивая головы и продолжая заниматься посудой. — Мы все от тебя зависим. Мужики шли за тобой в шахты с нежитью, веря слову. Мужики не сбежали во время стычки с панками, а могли бы разорвать контракты. Они считают, что ты способен учитывать не только своё я, свои хотелки, чтоб здесь и сейчас, но и интересны всей команды. А если они перестанут видеть в тебе князя? Ты станешь просто избалованный, эгоистичный и непосредственный мальчонка, как та Фёкла, про которую мне рассказывали.

У Ивана дёрнулись губы, и прилила кровь к щекам. Если бы не темнота, был бы виден румянец стыда.

— Я не такой, — пробурчал парень.

— Так прими решение. Любое, только не бездействуй. Даже если оно ошибочное, оно будет лучше, чем ничего.

Княжич насупился, взялся руками за поручни, подтянул себя к стенке кают-компании и ткнулся в неё лбом. Решение простое: лететь самим или ждать буксирного катера. Но его действительно нужно принять.

— Ну что там? — донёсся тихий шёпот Петровича.

— Мне отсюда не видно, — едва слышно проговорил Михаил.

— Брысь. Не видите, хреново ему, — процедила сквозь зубы ведьма.

Иван чуть сместился, и в стекле аквариума отразились лица товарищей, выглядывающие из коридора.

Они всё слышали — и наверняка специально подстроили. И ждали, что скажет княжич.

Иван вздохнул и повернулся к женщине.

— Варвара Васильевна, вы говорили. Что есть ещё один, кто способен протолкнуть корабль через гипер. Кто это?

— Я разве так сказала? — прищурившись, проворковала ведьма.

Парень опешил.

— Да. Вы сказали. Есть ещё.