- Ну?

- Оно может иметь непредсказуемые последствия.

- Знаешь, Беа, когда я очнулся в гроте, со мной говорил какой-то голос. Он наговорил мне кучу всего и назвал своим фейном.

- Фейном? – Беа замерла с палочкой в руке. – Голос назвал тебя фейном?

- Да. Потом я попал в другое подземелье через портал. И еще там были какие-то плиты с письменами. Вроде как календарь. Я коснулся плиты Волка, в подземелье открылся проход, и я смог выбраться.

- В древности фейнами называли особенных воинов из числа разных рас, которые служили самим Первосозданным, - сказала демонесса. – Учитель Рамимор рассказывал мне о них. Он говорил, что все фейны погибли во время войны Кровавой звезды тысячу лет назад. С тех пор о них никто не слышал. Если голос назвал тебя фейном, это может иметь очень важное значение.

- Поживем, увидим.

- Как называется твой народ, Сим? – внезапно спросила демонесса.

- Мой народ? Вообще-то, русские мы.

- Почему же ты говоришь на нашем языке?

- Я на своем языке говорю. Это все магия. Тот голос в подземелье сделал мне подарок. Он назвал его Дар Понимания.

- А ты можешь спеть какую-нибудь вашу песню? – внезапно попросила Беа.

- Прямо так, без музыки? – Я почесал макушку. – Ладно, попробую.

Собравшись с духом, я прокашлялся и запел:

Мне приснился однажды бродячий театр,

Подошел ко мне грустный Пьеро,

И лицо его было печальным таким

И от грима дрянного бело.

Он сказал мне:" Привет! Сколько зим, сколько лет!

Присмотрись - узнаешь ли меня? "

И я поднял глаза, и я поднял глаза,

И я понял, что он - это я.

Да, я Пьеро, моя любовь,

Смешной актер, печальный шут,

Моя любовь - ее каприз,

И я кричу себе;"Очнись!"

Но я все сплю - ах, как смешно!

И пью я горькое вино.

Не слышен плач сквозь счастья смех,

И я играю, забавляю всех.

Разлилась тишина, и погасли огни,

И мечтает актер о тепле,

И к холодному я прикасаюсь стеклу,

Оставляя следы на стекле.

И при свете свечи я смотрю на свое

Отраженье в пустыне зеркал,

И все думаю - как же шутник Арлекин

Вдруг Пьеро вечно плачущим стал?

Конечно, пение получилось еще то: я насморочно гундосил и перевирал мелодию, но судя по выражению лица Беа, мое вокальное искусство ей понравилось.

- Красивая песня, - сказала Беа, когда я допел последний куплет. – А что такое «горькое вино»?

- Это иносказание Пить горькое вино означает страдать.

- Глупая песня, - внезапно сказала Флавия и, поднявшись на ноги, пошла к лошадям.

- Она ревнует тебя, - усмехнулась Беа. – И напрасно. Ты не в моем вкусе, хоть и неплохо поешь.

- Понимаю. Ты любишь демонических мужчин. С железными мускулами, двух метров ростом и с мечами в каждой руке.

- Когда-то я была другой, - ответила Беа, глядя на меня своими звериными глазами. – Я жила в Хэвнвуде, в красивом доме, с родителями и младшим братом. И у меня был друг. Его звали Амирель. Он был невысокий, ниже тебя, тонкий и стройный, и у него были глаза мечтателя. Он не был воином, но зато писал красивые стихи и прекрасно играл на лоэмри – восьмиструнной сидской лютне. Мы любили вместе гулять в лесу, держась за руки, и он пел мне песни о любви, которые сочинял для меня. Но вскоре в Хэвнвуд пришли гардлаандские солдаты и наемники. Началась война. Папа и брат пошли добровольцами в эленширскую армию, а Амирель… его не взяли, у него было плохое зрение. Мы тогда не знали, что гардлаандцы применяли тактику «чистой земли». Они сжигали деревни на захваченных землях, а все население угоняли в рабство. Отряд солдат пришел и в нашу деревню. Их командир увидел у Амиреля лютню и приказал петь ему хвалебные песни, но Амирель сказал, что никогда не будет прославлять убийц женщин и детей. – Беа вздохнула. – Они отрезали Амирелю пальцы и язык, сожгли на его глазах его лютню, а потом отрубили ему голову.

- Беа, я….

- Гардлаандцы сожгли нашу деревню, а всех нас разделили на группы и повели куда-то. Была зима, и было очень холодно, но солдаты не позволили нам взять ни теплую одежду, ни даже немного еды. Ночью мы с мамой сумели убежать. Вернувшись на пепелище деревни, я нашла тело Амиреля, оплакала его и похоронила. А потом достала из тайника свой лук и стрелы и ушла сражаться с гардлаандцами. Яотомстила за Амиреля, но боль осталась. До сих пор осталась.

- Как получилось, что ты стала демантром?

- В сражении у Алой реки в меня попал пущенным магом огненный шар. Учитель Рамимор нашел меня на поле среди мертвых тел и принес в свою хижину. Он сказал, что есть только один способ спасти мне жизнь. У меня не было выбора.

- А как ты попала к Кулоту Нанну?

- Это отдельная история. Не все сразу, Сим. – Тут она неожиданно улыбнулась. – Знаешь, твоя песня до сих пор звучит у меня в голове. Мне понравились слова. Наверное, твой народ, русские, очень мирный и поэтичный.

- То, что мирный – это точно. Воевать мы не любим, а на нас вечно кто-нибудь лезет. Вот и приходилось всю историю за оружие браться. А вообще, русские очень ценят справедливость.

- Справедливость, - произнесла Беа, будто пробуя это слово на вкус. – Хорошее слово. Да вот только есть ли она хоть в одном из миров?

- У тебя была трудная жизнь, но все изменится к лучшему.

- Пора спать, - ушла от продолжения разговора демонесса. – Завтра будет трудный день. Спите, я покараулю. Демантрам сон не нужен.

***

Я так уходился за минувший день, что проспал всю ночь сном праведника и проснулся на заре бодрый и отдохнувший. В горле еще першило, но заметно меньше, чем накануне вечером. Еще я заметил, что мои заботливые спутницы укрыли меня толстой шерстяной буркой – видимо, поэтому ночью было так тепло.

Женщины всегда остаются женщинами, и на Земле, и в Аркуине.

Флавия, которая до конца решила играть роль нашей поварихи, накормила нас разогретыми на подостывшей золе остатками вчерашнего мяса, и мы, оседлав коней, двинулись дальше, вглубь Топи. То ли я вполне привык к окружающей меня действительности, то ли отдых и еда настроили меня на благодушный лад, но Гиблая топь уже не казалась мне таким мрачным местом. У болота тоже была своя прелесть. Оказывается, здесь было множество цветов, белых, лиловых и пестрых, росших поодиночке и группками на островках и кочках. Пока мы добрались до очередного привала, я собрал большой букет и преподнес его Флавии.

- Спасибо, - сказала она. – Ты выбрал самые лучшие цветы.

- Самые лучшие? Тебе нравятся?

- Да. Вот это, - Флавия вытянула из букета алый цветок с перистыми листьями, - душистая ризория. Из ее лепестков можно сварить отличную микстуру от грудного кашля и хрипунца. А это, - тут она продемонстрировала мне белый, похожий на лилию цветок с полупрозрачными лепестками, - болотный каэмон. Сиды делают из его корней и листьев очень сильный яд для стрел.

- Ах, я ж забыл, что ты травница! - Я перехватил насмешливый взгляд Беа. – Ну, я рад, что угодил тебе.

- Спасибо за букет, Сим, - Флавия улыбнулась. – Я не хотела тебя обидеть.

К обеду мы добрались до маленького, но очень красивого озера с чистой прозрачной водой. На противоположном берегу озера виднелись руины старой каменной башни весьма своеобразной архитектуры. Что-то вродетрехъярусного зиккурата с арочными перекрытиями на каждом из ярусов. Впрочем, башня была так сильно разрушена, что ее первоначальный облик можно было только додумать. Это и была пресловутая Башня Дьявола. Поскольку озеро, по словам Беа, было очень глубоким, нам пришлось обойти его, чтобы оказаться у башни.