— Звучит не очень нормально, — сказала я с горьким смехом.

— Он забавный и с хорошим чувством юмора, — признала она. — Я могла бы сказать ему, чтобы он заткнулся на хрен, и он бы это сделал, и посмеялся бы над тем, что он заноза в заднице. И оплачивал счет в баре. У меня не было проблем ни с чем из этого. — Я слышала как она открыла холодильник. — Но на этом все, понимаешь? Конец истории. Больше там ничего не было. Или это все, что он позволил кому-либо увидеть. И это не очень хорошо. Ты знаешь это, потому что мы говорили об этом несколько раз.

Я отпила еще воды.

— Было еще несколько раз, когда я говорила тебе о странных вибрациях, которые получала от него, но был момент, когда ты решила, что для тебя это не проблема. И было время сразу после вашей помолвки, когда я пыталась сказать тебе, что вижу какие-то серьезные тревожные сигналы. Я так ясно помню тот разговор. Ты сказала, что услышала мои опасения, но не собираешься разрывать помолвку, потому что знаешь его лучше меня, а я просто не понимаю ваших отношений.

— После этого мы не разговаривали пять дней.

— Пять дней, — повторила она. — Я думала, что мы окончательно разругались.

— Этого никогда не случится. — Я перевела взгляд с левой гостиной на правую. Казалось, что я не была здесь много лет. — Почему… почему ты согласилась стать моей подружкой невесты?

— Я сделала это для тебя. Я была твоей подружкой невесты. На твоей свадьбе. Он тут ни при чем.

— Ты собиралась позволить мне пройти через это?

Она надулась.

— Это был не мой выбор, куколка. Если бы я ударила тебя по голове критикой в его адрес, ты бы перестала со мной разговаривать. Ты бы отгородилась от меня. Поэтому я решила поддержать тебя.

— Я не заслуживаю тебя, — сказала я.

— Конечно, заслуживаешь. Не говори ерунды. Ты заслуживаешь и меня, и своего папочку-хлебопека, и все остальные хорошие вещи в этом мире. Ты не заслуживаешь, чтобы этот мудак вторгался в твое время, особенно если это время связано с твоим мужчиной.

— Ной сказал то же самое. — Я глубоко вдохнула и выдохнула. — И я знаю все это, но чувствую, что мне нужно это сделать. Мне нужно выяснить, чего он хочет, и тогда я смогу поджечь весь багаж, связанный с ним, и столкнуть его в море.

— У меня нет сил отговаривать тебя от этого, — сказал Джейми. — Хотя очень хочу. Наверное, даже должна. Но такое ощущение, что у меня в мочевом пузыре паяльная лампа, и у меня нет убедительных слов.

Мы помолчали с минуту. Я не хотела повторять цикл, когда Джейми видела ситуацию, в то время как я игнорировала ее предупреждения, но мне нужно было знать. Мне нужно было объяснение.

— Когда ты собираешься это сделать? — спросила она. — Встретиться с бывшим.

— Ной предложил поехать с ним на следующий фермерский рынок в Бостоне. Я уже выбрала наряд. Джинсы, красная рубашка в клетку, завязанная узлом на талии, серьги в виде клубники. Не уверена насчет банданы. Может быть, это перебор. Надо будет попробовать. — Я провела указательным пальцем по крышке своей бутылки с водой. — Ной предложил встретиться на рынке.

— Он хочет следить за происходящим, — сказал Джейми.

— С чего ты взяла?

Она хмыкнула.

— Ты видела своего мужа? Серьезно, куколка. Он забросает этого сукина сына яблоками и прогонит с рынка. И будет преследовать этого ублюдка по улице.

Я начала было не соглашаться, но потом поняла, что Ной так бы и поступил. Не раздумывая. Возможно, ему даже это понравится.

— Как насчет того, чтобы устроить собрание, встречу, небольшую вечеринку по случаю знакомства с твоим новым мужчиной? Что-то простое и скромное, здесь, в квартире. Только несколько человек из школы и девочки.

Девочки — это соседки Джейми по комнате. Лейла, Дилан и Линни.

— Я бы с удовольствием, — ответила я. — Нужно будет убедить Ноя. Он может быть немного застенчивым.

— Мы позаботимся о том, чтобы он чувствовал себя как дома.

— Называя его папочкой-хлебопеком? Я так не думаю. Он перекинет меня через плечо и убежит оттуда. Говорю тебе, он уже делал это раньше.

— Почему никто не перекидывает меня через плечо? — спросила она. — Я согласна на это. Поднимайте меня, подбрасывайте, обращайтесь со мной, как с тряпичной куклой. Да, сэр. Дайте со мной все это.

— У тебя перерыв в сексе, — сказала я.

— О, точно.

— Никто не будет обращаться с тобой как с тряпичной куклой не раньше следующего месяца.

— К счастью, я занята планированием вечеринки и не замечу недостатка секса в своей жизни, — сказала она. — Эй, у нас все в порядке?

— Конечно, — ответила я. — С чего такой вопрос?

— Потому что выложила все на чистоту. Потому что сказала, что твой бывший не был тем единственным, и я знала это с самого начала. Потому что я собиралась позволить тебе выйти за него замуж, даже если бы это разбило мне сердце. — Она издала страдальческий звук. — Ты знаешь, что я никогда не выйду замуж, и я последний человек в мире, который в конечном итоге вступит в серьезные отношения, но ты же остановишь меня, если я окажусь не с тем человеком. Верно?

Слезы затуманили мой взор.

— А что, если ты скажешь, что я не знаю ни этого человека, ни ваших отношений? Что, если ты не будешь разговаривать со мной пять дней или дольше? Что мне делать, если будет казаться, что ты выберешь его, а не меня?

— Мне нужно, чтобы ты дала мне пощечину, — сказала она просто. — Просто отвесь мне пощечину и все.

Я рассмеялась.

— Я не собираюсь этого делать.

— Точно. Я забыла. Тебя никогда не били в школе. Благослови Господь Луизиану. — Она хихикнула. — Тебе придется напомнить мне об этом разговоре. Или попросить своего мужчину бросить яблоки мне на голову. Я не знаю. Мне просто нужно, чтобы ты пообещала, что попытаешься.

— Обещаю, — сказала я. — Я постараюсь.

Френдшип был из тех городов, который серьезно относился к празднованию дня выпускников. Это был не просто футбольный матч с каким-то дополнительным зрелищем и танцем в конце. Нет, этот город превращал выходные по случаю возвращения домой в событие, включив в них всевозможные барбекю, пикники и посиделки как для студентов, так и для выпускников, вечеринки по случаю воссоединения класса, тусовки перед игрой и большие общественные танцы. Они называли это Днями Старого Дома, и все здесь всегда с нетерпением ждали этих выходных.

Еще в школе я относилась к этому событию с изрядной долей насмешки. Все это казалось в подавляющем большинстве народным и знакомым, и я не могла понять, как можно существовать рядом с этим. Это было похоже на язык, которого я не знала и не хотела учить — и это было прекрасным резюме моих юношеских отношений с местом, которое первоначально называлось Френдли Тауншип.

Теперь, с ясностью, которая пришла от того, что я не была эгоцентричным подростком, который к тому же изо всех сил греб под водой, чтобы не утонуть в еще одной совершенно новой среде, я могла признать очарование этого события. Оно было посвящено возвращению выпускников домой, и организаторы приложили все усилия, чтобы сделать это событие приятным для всех. Мне нравилось, что это были общественные танцы, а не пара сотен старшеклассников, стоящих и смотрящих друг на друга в темном спортивном зале. И я даже не возражала против того, чтобы тащиться на футбольный матч в почти морозную погоду.

Единственное, что мне не нравилось, это то, что мы с Ноем не могли пройти больше нескольких шагов за раз без того, чтобы кто-нибудь не подошел нас поздравить. Но меня беспокоили не все эти теплые пожелания. Дело было в том, что мне казалось, что все видят меня насквозь. Они должны были знать, что этот брак, который возник в одночасье и не сложился до конца, был ненастоящим.

И все же они улыбались, говорили добрые слова. Даже те, кто дразнил меня по поводу того, что я украла Ноя и захомутала прежде, чем кто-либо другой смог его заполучить, казались искренними в своих поздравлениях.