— Сделай это быстро.

Пока мы шли по тротуару к другому зданию, Джим показывал на подвесные трубы и объяснял, как они перемещают молоко прямо из насосной станции в сепарационный резервуар, избегая использования грузовиков на этом этапе, потому что это вызывает слишком сильное окисление. Подробно рассказал о гомогенизации, а затем о пастеризации, пока мы проходили через эти помещения, наблюдая из больших окон в холле, а не заходя в эти помещения. Он провел меня в цех розлива, отдельное здание на территории комплекса, где я указала на ряд окон, на которых все еще были наклейки производителя.

— Выглядят новыми, — сказала я. — Недавно обновили?

Джим остановился у двери в основной холодильник.

— Ной тебе не сказал? — Когда я покачала головой, он продолжил. — Он все здесь перестроил. Энергоэффективность, ресурсосбережение, органическая сертификация. Он продвигал этот проект в течение многих лет.

— И недавно он был завершен?

Джим медленно кивнул.

— Ной необычайно хорош в бумажной работе. Видишь ли, это освобождает мое время. Мне не нужно возиться со всеми этими деталями. Бизнес — это его конек. Он умеет находить лазейки в темноте и никогда не встречал программы грантов или налоговых льгот, которые бы ему не подчинились.

— Я понятия не имела.

Еще один кивок.

— Он не слишком разговорчив, не так ли?

«Да, Джим, я это заметила».

Мы шли обратно к доильному залу, пока Джим описывал свои любимые участки на территории в сто акров. Западное пастбище было особенно красивым осенью.

Ной стоял у дверей гаража, скрестив руки на груди, как всегда, и метался взглядом между мной, Джимом и внутрь доильного зала. Затем сделал вид, что смотрит на часы.

— Спасибо за экскурсию, — сказала я Джиму.

— Мне было очень приятно.

— Это была бы очень интересная экскурсия для детей, — сказала я. — Не уверена, куда обычно отправляется второй класс на экскурсии. Мне придется спросить у других учителей, но уверена, что детям бы все это понравилось.

— Мы будем рады принять вас. Просто дай боссу знать, когда вы приедете. — Бросив многозначительный взгляд на Ноя, Джим сказал: — Я, наверное пойду.

Мы наблюдали, как он пересек тротуар и нырнул в помещение для розлива. Прошла минута или две, а затем Дженни подбежала к нам с раскрасневшимися щеками и широкой улыбкой.

— Я помогла с Матильдой и Петунапи! — Она схватила меня за руку. — Хочешь помочь? Боннибу следующая.

— Боннибу? Я посмотрю, как ты будешь помогать с ней, хорошо? Мне нужно поговорить с Ноем несколько минут. Иди, покажи мне свои навыки.

Дженни проскочила обратно внутрь, удовлетворенная таким ответом. Ной, с другой стороны, опустил руки и расправил плечи.

— Что случилось? — спросил он.

— Ничего не случилось. — Это была хрестоматийная реакция на предложение поговорить, и я подавила смешок, потирая виски, потому что не хотела его насторожить. Я даже не собиралась поднимать эту тему, но, черт возьми. Это была тема этого дня. Возможно, это будет темой всего этого года. — Я думала о «Двух Тюльпанах», — начала я, — и об этом странном маленьком городке, и о моей странной маленькой жизни. И думала о твоем предложении. Знаешь, выйти за тебя замуж, потому что Лолли нужно было, чтобы я прыгала через обручи, чтобы сохранить ее ферму. До сих пор не могу смириться с этим выбором, но все равно. С мертвыми не поспоришь. В любом случае. У меня есть несколько условий.

Прошла пауза. Затем:

— У тебя есть… что?

— Ты был прав, когда сказал, что Дженни не должна оказаться в эпицентре, если мы сделаем это.

— Если мы сделаем это, — пробормотал он. Затем покачал головой, медленно и немного неуверенно, как будто очень напряженно думал о том, как кивнуть, и в процессе все сделал неправильно. — Хорошо. — Он снял солнцезащитные очки, схватился за шею сзади и уставился на меня. — Я думал, ты не готова думать об этом. Что случилось? Что заставило тебя передумать?

— У меня нет объяснения этому, — призналась я, и это было настолько близко к правде, насколько я была готова признать. Сейчас у меня не было хорошего объяснения ничему. Я просто неуклюже продвигалась вперед. — Я имею в виду, что самое худшее, что может случиться? Все худшее со мной уже случилось. Хуже быть не может. Этого просто не может быть. Так что, я могла бы также попробовать это, пока еще могу.

Мышцы на челюсти Ноя запульсировали. Ной долго молчал. Слишком долго. Настолько долго, что мне пришло в голову, что мужчина мог передумать.

— Если предложение все еще в силе, — добавила я. — Ничего страшного, если нет. Абсолютно.

Он уставился на меня, нахмурившись.

— Предложение в силе.

Я провела пальцами по волосам, собирая их с шеи.

— Хорошо. Отлично. Итак, мои условия.

— Твои условия.

Я не знала, когда мужчина придвинулся ко мне ближе, но костяшки его пальцев коснулись моего бедра, и я не могла вспомнить ни одного из условий, которые придумала.

— Как я уже сказала, ты был абсолютно прав, защищая Дженни. Я не хочу делать ничего, что могло бы навредить ей или осложнить ее жизнь. Или твою жизнь. Так что это должно быть не более чем юридическая сделка. Если мы сделаем это, ничего не изменится. Я живу у себя, ты живешь у себя, правда никогда не всплывет. — Ной снова скользнул костяшками пальцев по моей ноге, но продолжал молчать. Я поспешила добавить: — Я буду твоим живым щитом в любое время, когда захочешь, конечно. Можешь использовать меня как захочешь и столько, сколько захочешь.

Он поднял лицо к небу, медленно качая головой.

— Шей, — пробормотал он и после долгой паузы перевел взгляд на меня. — Ты уверена в этом?

Я рассмеялась. Настоящим, искренним смехом, который пробрал меня до глубины души.

— Я ни в чем не уверена. Абсолютно. Придумываю все на ходу, Ной. Может, у меня получится с «Двумя Тюльпанами», а может, и нет. Не знаю. — Я пожала плечами. — Но к черту, давай выясним это. Верно?

— А после того, как наследство будет оформлено? Что потом?

— Разведемся, — сказала я. — Ничего не должно измениться.

Ной посмотрел на коров, на Дженни. Его костяшки пальцев продолжали свой едва заметный круг по моему бедру. Казалось, что его прикосновение было не намеренным.

— Ты… я имею в виду, все ли в порядке? Ты здесь в безопасности. Верно? Нет преследователей, нет жестокого бывшего, о котором я должен знать?

Когда было подходящее время объяснить, что меня бросили у алтаря меньше двух месяцев назад? И нужно ли было это объяснять? Я так не думала. И мне хотелось, чтобы люди перестали спрашивать, все ли в порядке, потому что у меня не было четкого механизма, чтобы ответить «нет». Ожидаемый ответ всегда был «да», а все остальное было социально токсичным.

— Ни преследователя, ни жестокого бывшего. Просто обычные отношения. Ты знаешь, как это бывает. Идеальные в один день, полный мусор в другой. Если ты не против, я бы предпочла оставить все как есть.

— Мы можем это сделать. — Он кивнул и прижал костяшки пальцев к моему бедру слишком сильно, чтобы это было не намерено. — В Род-Айленде нет периода ожидания для получения разрешения на брак. Любая мэрия может выдать лицензию и провести церемонию.

— Не здесь, не в Френдшипе, — сказала я. Жаль, что сегодня у меня не было с собой бутылки с водой. Было бы неплохо иметь что-то, с чем можно было бы возиться во время переговоров об условиях брака. — Город маленький. Он слишком… ну, ты знаешь. Люди болтают. А мы этого не хотим.

— Да. Согласен. — Он заглянул внутрь амбара. — В Провиденсе было бы лучше.

Он хранил эту информацию в своем большом мозгу или искал ее? Ожидал ли, что я приму его предложение?

— Точно. Провиденс.

— Ты свободна завтра? В полдень? Джен с Гейл до трех, если тебя это устроит.

Очевидно, нельзя было терять ни минуты.

— Я обустраиваю класс и готовлюсь к первому дню, но это все в мое личное время. Я не обязана находиться в школе до пятницы.

Ной нахмурился и покачнулся на пятках.