Звонкий, как колокольчик смех Жар-Птицы еще долго звучал, а самой ее уж видно не было. Василиса испуганно застыла посреди огромного заросшего сада. Неспроста стражница о косточках заговорила, неужели и вправду с недобрыми мыслями ее сюда Ратислав привел? Ну она ему так запросто не дастся! Васена сжала кулачки и воинственно посмотрела на правнука Кощея. Тот стоял опустив голову и закрыв лицо руками, плечи его мелко подрагивали от хохота.

— Ты бы себя видела! — простонал он. — И чего только делать собиралась? Бежать али сразу в бой?

Он раскинул руки в стороны, открывая грудь для удара, но смеяться не перестал. В черных глазах плясали озорные искры.

— Давай, я готов! — веселился Ратислав.

Василиса обиженно поджала губы, повернулась было к воротам. Испугал, а теперь потешается. Дались ей эти груши? После у Аленки расспросит или еще у кого. А может, и вовсе прямиком к Жар-Птице подойдет, отчего бы и нет? Не успела девица и шагу ступить, как налетел буйный ветер, подхватил подол платья, растрепал тугие косы.

— Сюда! — крикнул за спиной Ратислав, мигом растерявший все веселье.

Сильной рукой он обхватил Василису, пряча от ветра и утаскивая куда-то вглубь сада. Девица упиралась, пыталась кричать, но порывы воздуха мешали даже сделать вдох.

«Пересчитает поутру Жар-Птица косточки… » — подумалось Васене.

На этой отнюдь не светлой мысли девица и вовсе перестала понимать, что происходит. Ратислав выругался куда-то в сторону, подхватил ее на руки, крепко прижимая к себе. В ушах звенело и свистело, сознание туманилось. Будто бы пробиралась Василиса сквозь крутой студень, да ни конца, ни края ему не видела. В миг, когда ей и вовсе показалось, что вокруг пустота и темнота, откуда-то издали раздался взволнованный голос Ратислава:

— Василиса, Василисушка!

Девица почувствовала, как он бережно опустил ее на землю, прислонив к чему-то твердому, а сам коснулся ладонями щек.

— Василиса! — почти крикнул правнук Кощея. — Ну же, открой глаза!

Тут только девица поняла, что как зажмурилась крепко, чтоб земля в глаза не налетела, так и сидела с закрытами глазами. Ветер стих также внезапно, как и начался, прошел и ужасный свист. Василиса сидела на прохладной ночной земле, прислонившись к могучему древесному стволу, а перед ней на коленях стоял Ратислав. Убедившись, что с ней все в порядке, богатырь уселся подле Васены.

— Цела? — спросил он.

— Кажется, — осторожно ответила Василиса. — Это ты наколдовал?

— Нет, — Ратислав поморщился. — Ты и вправду думаешь, что я красных девиц в этом саду убиваю? Жар-Птица не всерьез.

— Тогда кто?

— Вот что, Василиса. Хватит с тебя и того, что жива осталась, нечего светлую голову страхами наполнять, — он неожиданно мягко улыбнулся. — Гляди-ка, а груши я тебе все-таки покажу!

Ратислав встал, помог подняться Васене и, бережно придерживая ее под руку, подвел к диковинному дереву. С виду будто бы обычное, если бы не груши, от которых разливалось золотое сияние.

— Знаешь, почему их называют заповедными? — он протянул руку, срывая одну из груш. — Про молодильные яблочки всякий знает, что они даруют вечную молодость, продлевают жизнь. Эти же восполняют силу. Думаю, Жар-Птица не расстроится, если одну мы сейчас возьмем.

— Постой! Не надо!

— Ешь, — прищурился Ратислав. — А то поутру птица точно осерчает, коли в таком виде тебя увидит.

— А ты? — Василиса осторожно взяла грушу, золотистую и плотную.

— А я наполовину бессмертный, — засмеялся правнук Кощея. — И никакой… Неважно. Ешь, а потом я тебя в терем провожу.

Расспрашивать, о ком едва не проговорился Ратислав, Василиса не решилась. Ей и без того хватало страхов. Девица надкусила грушу, и сияние тотчас померкло, зато по телу растеклось приятное тепло. Уходила дрожь, посветлело перед глазами.

— Идем, по дороге доешь, — позвал Ратислав.

Обратно шли быстро, Васена едва поспевала за широкими шагами богатыря. Он крепко держал ее за руку, то и дело оглядываясь, отчего девице становилось страшно.

— От кого мы бежим? — не утерпела она.

— Мы не бежим, — поправил ее Ратислав. — Мы возвращаемся туда, где ты будешь под защитой чар.

— А ты?

— А я, вообще-то, не красна девица, чтоб за чарами прятаться, — обиделся правнук Кощея. — Уж не знаю, как оно там, где ты выросла. А здесь — мужики стерегут и защищают, а девицы, стал быть, дома ждут, — он мечтательно прищурился и тихо, чтобы Василиса не услышала, добавил, — с пирогами…

Луша металась по комнате. Ее сладкий безмятежный сон нарушил жуткий, пробирающий до самых косточек, свист. Едва распахнула глаза ведьма, бросилась к постели Василисы и с ужасом обнаружила, что кровать пуста. Подруги не оказалось ни в купальне, ни даже в огромном платяном шкафу, который Лукерья открывала от отчаяния.

Девица задумчиво огляделась. Окна были плотно закрыты, даже ставенки перед сном на всякий случай затворили, однако занавески колыхались, словно по комнате гулял неосязаемый ветер.

— Везде проверила? — кусая губы, бормотала Луша. — Где же она, не могла же сквозь землю провалиться?

Ведьма снова вбежала в купальню, заглянула в огромную лохань, потом поискала под кроватями. Нет, Васены точно нигде не было. Тяжело вздохнув, Лукерья принялась одеваться. Бросать подругу в беде, а где она еще могла быть, когда снаружи такой жуткий свист, девица не желала, однако и замерзнуть в ночи ей не хотелось. Наскоро набросив простое платье и теплую цветастую шаль, обнаруженную в шкафу на ее половине, Луша поспешила к дверям, где и столкнулась с вернувшейся Василисой.

— Дела-а… — от неожиданности протянула ведьма.

Васена выглядела так, словно ей только что подметали двор. Золотые волосы растрепались, на щеках проявились пыльные полосы, а прежде чистое и аккуратное платье висело мятыми, кое-где даже рваными лохмотьями. Оправившись от первого потрясения, Луша захлопотала:

— Где же это ты так? А ну, давай, садись скорее, сейчас я тебе отвар наколдую, как новенькая будешь.

— Спасибо, Лушенька, — тихо отозвалась Василиса. — Не нужно отвара, все хорошо.

— Да как же хорошо? — удивилась ведьма. — Ты на себя погляди, словно напал кто!

— Напал кто… — эхом отозвалась Васена. Она задумчиво поглядела на закрытое окно. А потом мигом подобралась вся, встрепенулась, словно пленчик, и заговорила как и прежде, бойко и твердо. — Вот что, Лушенька, неспроста это все. Вправду ты говоришь, словно кто напал, а кто это был — мне неведомо. Но чудо, что спасти удалось, коли не Ратислав, собирали бы мои косточки по всему заповедному саду.

— Ох и страсти ты говоришь! — ужаснулась Луша, а после удруг улыбнулась. — Так ты никак жениха нашла? Вот это ты скорехонько, не успели и седмицы в Академиии пробыть!

— Да какое там, — отмахнулась Василиса. — Всех и дел-то было, что по саду гуляли. Говорила же, не хочу быть мужней женой, чаровницей умелой хочу.

— А все-таки с Ратиславом пошла, — фыркнула ведьма. — Признавайся, хорош?

— Дюже хорош, — не стала спорить будущая чаровница. — Да дело не в нем. Чудные дела в Академии творятся, Лушенька, мы едва сумели ноги унести. Но главное — как ни выспрашивала я у Ратислава, что и как, молчил, будто воды в рот набрал. Ни единым словечком не обмолвился, что за напасть такая. А там жуть жуткая!

— Это какая же?

— Сперва ветер налетел, да такой могучий, что я едва и сама ввысь не унеслась. А потом вдруг словно оглохла и ослепла, шагу ступить не могу, будто держит что-то тугое и колючее. И страшно, Лушенька, дюже страшно, что никогда это не закончится. В ушах свистит, вдохнуть нечем…

— Ох и жуть! — покачала головой Лукерья. — А как выбрались?

— Не поверишь, все стихло. Мигом, словно и не было. И мне любопытно…

— Только не говори, что хочешь узнать, что это было! — испугалась ведьма. — Коли можно было, нам бы еще днем рассказали. Ну или Ратислав твой…