— Но удача… кажется, от Михалыча сегодня точно отвернулась… — изумлённо протянул второй, глядя на полку. — Эт же надо такому произойти. Полка на голову упала. Ладно, давай его приведём в сознание. И полку обратно прикрутим, да книги соберём. И молчок, никто не должен знать, что тут произошло, а то опять штраф влепят. А мне деньги нужны. Помнишь, рассказывал про свой пассивный доход? Так он оказался совсем пассивным, можно сказать мёртвым.

— А я тебе говорил, — протянул первый со злорадными нотками в голосе и принялся не особо ласково шлёпать ладонью по щекам горбуна. Тот протяжно застонал и дёрнул ногой.

— Быстрее, — жарко выдохнул я сестре в ухо и потащил её к выходу из зала, прячась за шкафами.

В этом зале незаметно портал не создать. Его свечение обязательно привлечёт внимание сторожей. Потому-то я и двинулся в другой зал, чувствуя, как от напряжения покалывает кожу, а сердце часто-часто бьётся в груди.

Однако сторожа не заметила нас, что позволило нам проскочить в основной зал, где мы с Машей метнулись в самый дальний тёмный закуток. Там я сумел вывести руны на предусмотрительно прихваченном с собой листе бумаги. Перед нами вспыхнуло зеркало портала, практически сразу же перенёсшее нас на чердак дома дядюшки.

— Чуть не попались, — протараторила сестра, глядя на закрывшийся портал. — Ещё бы чуть-чуть — и всё. А это ты ловко придумал с полкой. Но сторожа, конечно, жалко.

— У него работа такая, опасная, — иронично ухмыльнулся я, ощущая громадное напряжение, быстро покидающее тело.

Вот так бы и демон покинул меня, а знания оставил. Праздник был бы примерно такой же, как если бы тётку Клавдию черти забрали. Тогда бы и трава стала зеленей, и девки сочнее, и еда вкуснее, а на лица детей вернулись бы улыбки.

А уж совсем хорошо было бы, если б особисты отстали от меня. Кстати, особисты… У них же есть прибор, чувствующий инфернальную энергию. Интересно, а он может ощутить мои порталы? Что если особисты с этим прибором придут на чердак?

Хм, мысль интересная, но я не думаю, что порталы оставляют такой мощный след. Но расслабляться всё же не стоит, а вот пойти спать стоит. Завтра рано вставать.

Ночь прошла без происшествий, а утро, как обычно, началось с того, что Мария несколько минут наблюдала за мой, пытаясь понять, изменился ли я хоть на грамм или нет? Сестра ничего не нашла, да и не особо старалась. Сегодня она была не такой въедливой и внимательной, как прежде. Похоже, её тревога, действительно, уменьшается.

А вот кто изменился, пусть и неискренне, так это Иван и Фроська. Они сладенько улыбались мне за завтраком.

А после оного даже предложили нам с сестрой поехать вместе с ними на такси. Мария страстно желала наладить отношения с родственниками, поэтому собиралась согласиться, но мне удалось убедить её в том, что это будет чересчур, после чего мы отправились на метро. Добрались на нём до универа.

И уже в холле я заметил пропажу студенческого билета, но не придал этому значения, решив, что просто оставил его в доме дядюшки. Благо мне и без него удалось попасть в универ, где со мной стали здороваться некоторые студенты, чего раньше не было.

— Твоя известность растёт, — подметила сестра, напряжённо глядя по сторонам. — Но и врагов становится всё больше, как и завистников.

— Это неизбежный процесс, — философски ответил я. — Только бомжам да нищим никто не завидует.

— Твоя правда, — вздохнула сестра и пробежалась взглядом по порядком вылинявшему красному спортивному костюму, красующемуся на мне. — На грядущей тренировке планируешь показать свой дар?

— Ага. Она сегодня будет весь учебный день, так что возможность у меня точно появится.

— Эх, жаль я этого не увижу, — огорчилась Маша и следом добавила: — Ладно, иди. Потом расскажешь, что и как было.

— Встретимся после занятий, — проронил я и поспешно двинулся в сторону подвала, посматривая по сторонам. А то вдруг Миронов покажется или кто-то из его прихвостней? Но никто так и не появился.

Я спустился по металлическим ступеням в подвальную часть университета и пошёл по узкому коридору, чьи стены изобиловали плакатами, на которых были нарисованы парни и девушки, исполняющие магические пассы. А возле одной из закрытых дверей в свете ламп уже толпились мои одногруппники, горячо обсуждающие завтрашнее соревнование.

— … Да я готов поспорить на что угодно, что победит команда Миронова-старшего, — возбуждённо протараторил толстяк Виктор, чью пышную фигуру облепил такой же, как у меня костюм, только новый и из более дорогой материи.

В универе царствовал принцип единообразия, так что на тренировки все ходили в одинаковых по фасону костюмах, даже девушки.

— Ну не знаю, у графини Дымовой тоже серьёзная банда, — проговорил Артём, сложив руки на груди. — Она вполне способна захватить Башню.

— А во сколько начнётся соревнование, сударь? — спросила Лиза у нашего старосты, графа Калинина, серьёзного черноволосого парня с тонкими чертами лица, атлетической фигурой и хвостом из благородных предков, успевших накопить очень приличное состояние. Одни его наручные золотые часы стоили больше, чем пара машин.

— Ровно в полдень, на университетском стадионе, сударыня Михайлова. Участвовать будут четыре команды. Победители получат кубок и баллы в табель, — чинно ответил Калинин, держа острый подбородок немного вздёрнутым, словно он был выше всей этой возни.

Юный граф даже не косился на сексуальную попку Лизы, хотя та надела довольно узкие штаны, подчёркивающие её прелести.

— Благодарю, сударь. Всё-то вы всегда знаете, и всегда поможете, — томно промурлыкала девушка и краем глаза заметила меня.

Она быстро повернулась и сдержанно поздоровалась со мной. Калинин еле-еле кивнул мне, будто боялся, что у него голова отвалится. Остальные же мои одногруппники тоже поприветствовали меня, пусть и с разной степенью дружелюбия. Даже насупившиеся Виктор с Артёмом нехотя проронили пару приветственных слов.

А вот Григорий сразу же подскочил ко мне и скорбно выдал свистящим шёпотом:

— Это был провал, фиаско. Горе мне, горе…

— Что случилось? — заинтересовался я, скользнув взглядом по помятой физиономии друга. Он будто не спал пару дней, а его левый глаз украшал самый настоящий синяк, густо замазанный тональным кремом. — Свидание пошло не по плану? Или ты так и планировал огрести люлей?

— Миша, — вдруг строго выдал он, назидательно покачивая пальцем. — Не повторяй моих ошибок. Если про девушку говорят, что она весьма разбитная. Это совсем не значит, что надо сразу же лезть к ней целоваться. А рука у нее оказалась тяжёлая. И она умеет ею пользоваться. Вот теперь не знаю, как искупить вину. Да и стыдно-то как. Пришлось после такого конфуза пару рюмок анисовой водки выпить.

— Дела-а-а, — протянул я, не зная то ли весело ухмыляться, то ли мрачно хмуриться. И от этой дилеммы меня избавил наш преподаватель по боевой магии. Князь Георгий Александрович Петров, высокий, поджарый, смуглокожий мужчина лет тридцати. Любимец дам всех возрастов. Его насмешливые карие глаза порой лукаво щурились, а обрамленный бородкой белозубый рот частенько улыбался и отпускал остроты. Иногда весьма колкие остроты. Но они всегда сходили ему с рук. Всё-таки он князь, а не хрен собачий.

Георгий Александрович энергичной походкой подошёл к нашей группе, поправил рукав спортивного костюма и приподнято проговорил:

— Доброе утро, потешный полк! Готовы в очередной раз доказать, что молодёжь нынче не та?

— Доброе утро, ваша светлость! Нет, не готовы, — хором ответила группа, привыкшая к шуткам князя.

— Ветров, — вдруг сощурился Георгий Александрович, одновременно глядя на физиономию моего друга и открывая ключом дверь, за которой прятался тренировочный зал. — А чего это у тебя на лице-то? Пудра какая-то? Ты чего из этих? Из мужеложцев?

— Упаси господи! — со страхом выдохнул Григорий под смешки одногруппников. — Это… это сестры работа. Она синяк замазала тональным кремом, чтобы, значится, я как простолюдин не ходил с побитым лицом.