Дамы и господа, пора уже расчехлить свои пушки и расстрелять комментариями и лайками эту книгу. Хватит даже каких-то односложных комментариев.

Мгновение ошеломлённой тишины минуло, а затем коридор огласила такая истеричная, забористая брань, что у некоторых девушек покраснели ушки. Миронов превзошёл сам себя.

— Я… я… случайно, — заикаясь, выдал бледный от ужаса Григорий, таращась на ноги Миронова. Он заблевал не только его шикарные ботинки, но даже умудрился немного попасть на штаны.

— Ты… ты… вы… оба, — исторг из своей глотки усатый урод, на которого страшно было смотреть. Зубы шифером, сопли пузырями, а глаза такие красные и вытаращенные, будто он собирался вытолкнуть их из черепа. — Вам обоим конец! Я убью вас, но сперва заставлю слизывать эти нечистоты с моих ботинок!

— Вам нужно успокоительное, сударь. Кто-нибудь влепите ему пощёчину, — ухмыльнулся я, пробежавшись взглядом по шокированным студентам. Среди них оказалась и разинувшая ротик Елизавета, глядящая на меня так, будто я превратился в супергероя из комиксов.

— Да что ты себе позволяешь⁈ — яростно выдохнул один из прихвостней Миронова, с громадным удивлением взирая на меня серыми глазами. — Ты совсем, что ли, страх потерял?

— Судари, судари, мы готовы извиниться! — жарко протараторил Григорий, пытающийся унять нервную дрожь, сотрясающую всё его рыхлое тело. — И оплатить химчистку! Самую лучшую!

— Пф-ф-ф, ничего мы не готовы, — фыркнул я и сложил руки на груди. — Григорий, не вводи сударей в заблуждение. А то ведь они, чего доброго, поверят.

— Ну и Волков! — раздался чей-то восторженно-озадаченный голос. — Ай да кремень! Ай да…

— … Заткнись! — взвизгнул Миронов, сжимающий кулаки.

Его трясло так же, как Гришку, но только от ярости, а не от страха. На его усатой, костистой роже краснели пятна неистового гнева. И этот гнев ударил по моей мане хлёстким, подгоняющим кнутом. Правда, моя магическая энергия и так была на максимальном уровне, поэтому она не повысилась.

— Желторотики, вам лучше повиниться перед Игорем Анатольевичем, — хрипло посоветовал нам другой прихвостень Миронова, старающийся не смотреть на его заблёванные ноги. — Иначе… иначе даже не знаю, что с вами будет. Он же вас со свету сживёт.

— Ага, ага, — поддержал его первый упырь, заискивающе косясь на багрового Миронова. — Вам лучше встать на колени и принести извинения. А то так и до дуэли недалеко.

— У Волкова нет источника. Его нельзя вызвать на магическую дуэль, — судорожно вставила Елизавета, хлопая прекрасными глазками.

— Да, да, он пустышка! — прозвучал презрительный выкрик.

— Он не маг, а одно название! — вторил кто-то не менее презрительно.

— Да может у него ещё откроется источник⁈

— Скорее Луна упадёт на Землю, чем у него что-то откроется! — насмешливо парировал какой-то старшекурсник.

— А если и откроется, то только кровотечение после того, как Миронов ему накостыляет! — добавил уже другой козёл.

Хм, надо признать, что большая часть студентов, мягко говоря, не особо восторгалась мной. А уж их глумливые улыбочки… Р-р-р! Они заставили ярость броситься в мою голову. Аж в глазах потемнело. Хотелось здесь и сейчас полыхнуть как костёр преисподней, чтобы все в шоке разбежались кто куда, вереща о том, что у Волкова открылся источник, равный по силе тому же Мироновскому.

Но я каким-то невероятным усилием воли сдержался. Ещё не время и не место. Если я сейчас ещё и свою силу продемонстрирую, то это уже будет чересчур для одного дня. А вот завтра или послезавтра… Вот тогда-то я и покажу свой источник. И все злопыхатели мигом подавятся своими ядовитыми слюнями. А потом они будут завистливо бубнить, что мне по какому-то недоразумению достался слишком хороший дар. Лишь бы двоюродные раньше не разболтали, что у меня открылся источник. Хотя они вообще стараются не упоминать в разговорах о том, что мы родственники. Так что, скорее всего, ничего они никому не скажут.

— Ну чего вы решили, перваши? — угрожающе выдал сероглазый прихвостень Миронова и мрачно посмотрел на покачнувшегося Гришку, кажется, решившего хлопнуться в обморок. — Или вы от страха уже говорить не можете? В штанишки надули?

— Не дождёшься. Я ещё на твою могилку надую, — дерзко выдал я, посчитав, что время вежливости прошло. Как они ко мне, так и я к ним. Правда, тоненький голос внутри меня изо всех сил верещал, что я вообще берега потерял. Но я не слушал его, а упивался своей дерзостью. Оказывается, и так можно.

— Чего? Ты ещё и на меня пасть разинул? Да я тебя сейчас! — яростно выдохнул козёл и резко замахнулся, пугая меня. Но я даже глазом не моргнул.

— Если ты думаешь, что это удар, то спешу тебя разочаровать. Так петухи крыльями машут, — проговорил я, вызвав у зрителей несколько нервных смешков.

Налившийся дурной кровью придурок скрежетнул зубами и непроизвольно посмотрел в конец коридора, куда стали поглядывать остальные студенты. А там показался сам декан. И его приближение заставило сероглазого хрипло прошипеть, сгорая от ярости:

— Ты покойник, Волков. Вы оба покойники… После занятий ждём вас за воротами университета. А если не придёте…

— … Не сегодня, — нехотя вставил Миронов, кипя от гнева. — Завтра. Сегодня мы с отцом и старшим братом должны нанести визит графу Карамазову. Но завтра, ох завтра я от вас не оставлю и следа. Разорву!

— Смотри зад себе опять не порви, — ехидно сказал я, почувствовав на плече слабые пальцы Григория, отчаянно пытающегося не усугублять ситуацию.

— Ры-ры-ры! — по-звериному зарычал Миронов, испугав девушек. Они аж взвизгнули.

И если бы не его прихвостни, то он бы бросился на меня. А так — они вцепились в него и потащили к лестнице. А остальные студенты, включая и нас с Гришкой, торопливо свинтили из коридора, чтобы не попасться на глаза декану.

Мы с Ветровым быстро домчались до полупустой аудитории, после чего влетели в неё и, тяжело дыша, плюхнулись на лавку.

— Нам конец. Всё, пора задуматься о душе, — убито изрёк Григорий, обхватив голову руками. — Очень обидно умирать девственником. Может, напоследок в бордель сходим?

— Хорошая идея. Но потом как-нибудь сходим. А что касается Миронова, то не паникуй. Всё будет хорошо.

— Хорошо? — повторил парень и с величайшим скептицизмом посмотрел на меня. — Ничего не будет хорошо. Миронов и его приятели заживо похоронят нас. Они и физически сильнее, и магически, а мы лишь красивее. Мы отбрыкаемся только если за нас кто-то заступится. Может, Василия попросим? Или Ингу? Нет, лучше Василия. Ингу просить — это как дьяволу душу продавать.

— Миронов не испугается ни Василия, ни Ингу. Да и у него самого есть старший брат. Но ты не переживай. Я что-нибудь придумаю. Может, вызову его на бой один на один…

— Эх-х-х, — безнадёжно махнул рукой друг, вытащил фляжку и украдкой присосался к ней.

И всю следующую лекцию он тяжело вздыхал и хмурил брови. Однокурсники же поглядывали на нас, как на смертников.

Конечно же, слух о нашей стычке с Мироновым быстро разлетелся по университету. Дошёл он и до моей сестры. Она поймала нас с Гришкой около выхода из учреждения, когда закончились все занятия.

— Миша, Григорий! — горячо выдохнула она, тревожно хлопая глазками. — Что вы устроили? Зачем… зачем обделали ботинки Миронова? Можно же было решить дело миром.

— Нельзя, — отрезал я, покосившись на друга. Тот шёл через двор с безучастным видом, порой чему-то кивая. Видимо, придумывал пункты завещания. — Миронов на колени хотел нас поставить. А Григорий храбро наблевал ему на ботинки.

Сестра поморщилась и с возмущением спросила:

— А кто вообще растрепал всему университету о том, что вчера произошло? Почему утром уже все знали, что Миронов домогался меня в доме Ветровых и получил отпор?

— Скорее всего, Василий проболтался, — предположил я. — Ветровы точно молчали, как и сам Миронов.

— Эх, Василий… — сжала кулачки Мария. — И что теперь делать?