– Именно так.

– Они сказали, что один полицейский вынудил подозреваемого признаться, а потом совершил оплошность… Речь ведь о Мэтте? Скажите, это про него? Пожалуйста! Мне нужно знать, я имею право понимать, что происходит.

– Миссис Вэнс, – сказал Гэхаловуд, – мне невероятно жаль сообщать вам то, что я собираюсь сказать. Но раз вы пришли сюда в поисках правды, я обязан сказать вам правду.

Гэхаловуд в точности изложил матери бывшего напарника ход событий вторника, 6 марта 1999 года, – событий, которые привели к смерти Уолтера Кэрри, а затем к самоубийству Мэтта Вэнса. Когда рассказ был окончен, старушка сидела как громом пораженная. Наконец она снова обрела дар речи и сказала Гэхаловуду:

– Помню одно из первых дел Мэтта, он тогда был в полиции Бангора. Убили девушку семнадцати лет, когда она возвращалась пешком с вечеринки у подруги. Габи ее звали. Бедняжку забили до смерти и так изуродовали, что собственные родители не смогли ее опознать. Виновника не нашли, и, когда начальник потребовал, чтобы Мэтт закрыл дело за недостаточностью улик, тот чуть не заболел. Говорил мне: “Это же невозможно, ма! Мы не можем признать себя побежденными! Я обещал родителям этой девочки, что мы найдем того, кто это сделал!” Потом он мне рассказывал, что каждое утро думал про эту девочку, перед ним снова и снова вставало ее измолоченное лицо. “Человеческое крошево”, как он говорил. Эта история преследовала его. И он дважды, считая, что поймал парня, замешанного в убийстве Габи, совал ему в рот пистолет, чтобы тот признался. Он мне сказал: “Я снова видел тело Габи в канаве, представлял себе, как этот тип разбивает ей кулаком лицо, и у меня сносило крышу”. В конце концов Мэтта сдал кто-то из коллег, и начальство попросило его найти место где-нибудь еще, там, где призрак Габи оставит его в покое. К несчастью, как и следовало ожидать, Габи последовала за ним в Нью-Гэмпшир. Мэтт из-за нее так и не захотел иметь детей. Говорил, что не хочет однажды пережить то, что пережили родители Габи. У него никогда не было по-настоящему серьезных отношений с женщинами, думаю, тоже из-за этого. Его это слишком мучило. Последний раз я разговаривала с Мэттом на выходных, накануне его смерти. Он мне рассказал по телефону, что занят в одном деле, какую-то девушку нашли мертвой на берегу озера. У меня врезалось в память ее имя, такое необычное – Аляска. Он мне сказал: “Ма, я завязываю. Не могу больше этим заниматься. Я закрою это дело, и когда я его закрою, прощу себе, что так и не нашел убийцу Габи”. Это был наш последний разговор.

Миссис Вэнс умолкла. В комнате стояла ужасающая тишина.

– Простите, что так получилось, – наконец прошептал Гэхаловуд.

– Вы ни в чем не виноваты, Перри, вас там не было…

– Не было, да.

– По телевизору говорят, что сына посмертно лишат звания, – сказала она. – Пусть так, если это угодно общественному мнению. Пусть разрушат его надгробие, если на то пошло. Но я не знаю, что это изменит: это не вернет к жизни ни бедного мальчика, ни Аляску. Зато вы, Перри, вы можете все поправить – расследовать это дело. Я чувствую, как бьется душа Мэтта, как она колотится в гробу в поисках искупления. Дайте ему покой, Перри. И родителям этой малышки тоже. Разыщите убийцу. Когда мы последний раз говорили с Мэттом, он сказал: “Все, чего я хочу, ма, это пойти к родителям Аляски и сказать, что правосудие…”

– “…cвершилось”, – Гэхаловуд закончил фразу за нее.

– Откуда вы знаете?

– Ваш сын мне тоже это говорил.

По дороге в Маунт-Плезант Гэхаловуд признался:

– Я устал, писатель. Пора кончать это дело. А потом я тоже завязываю.

– Вы хотите уйти из полиции, сержант?

– Во всяком случае, взять паузу. Знаете, о чем мечтала Хелен? Уплыть на яхте в кругосветное путешествие. Вот что я хочу сделать, когда мы здесь закончим. Уплыть с девочками.

– Красивый план, – сказал я.

– Возможно, и для вас, писатель, найдется местечко на борту.

– Спасибо, сержант, но сперва мне надо уладить пару дел, а потом уже портить вам плавание.

– Ничего вы не испортите, писатель, наоборот.

Под вечер, сидя в гостиничном номере в Маунт-Плезант, я вертел в руках билет на концерт, который дал мне Гарри. Концерт Александры Невилл был назначен на сегодняшний вечер. Скоро настанет час пресловутой встречи. Ехать или не ехать?

Я долго не мог решиться. Держал в одной руке свою фотографию с ней и кузенами, а в другой – билет. В конце концов решил ехать. Вышел потихоньку, не хотелось ни с кем объясняться. В соседнем номере Гэхаловуд с головой ушел в бумаги, которые отдала нам мать Элинор. Садясь в машину, я получил сообщение от Лорен:

Ты ко мне?

Мой ответ:

Нет, посижу спокойно в гостинице, если ты не рассердишься. Выдохся совсем.

Я уехал.

Приехал в Бостон, в “ТД-гарден”, где проходили баскетбольные и хоккейные матчи, а также большие концерты.

Не знаю, когда вы будете читать эту книгу, но если вы следили за музыкальной модой 2010-х годов, то наверняка слышали об Александре Невилл, тогдашней знаменитой певице.

Добравшись до арены, я прошел контроль и посмотрел в билете, какое у меня место, – понять, куда мне направляться.

Я не видел, что она стоит у меня за спиной.

Она следовала за мной, пока могла, пока ее не остановили у входа – билета у нее не было.

Она смотрела, как я ухожу, потрясенная моей ложью.

Лорен.

Назавтра после концерта Лорен пригласила меня встретиться в “Сизон”, выпить кофе. Она ждала за столиком с мрачным видом, скрестив руки. Вместо приветствия удостоила меня только сухим “Сядь”.

Понедельник, 26 июля, и вторник,

27 июля 2010 года

– Хорошо провел вечер? – спросила она.

– Ну, ничего. А ты?

– Не смей надо мной издеваться, Маркус! С кем ты был на концерте?

Я не пытался отрицать. Только спросил, откуда она узнала.

– Я видела, как ты вчера вышел из гостиницы. Как раз подъехала. Ты меня не видел, явно куда-то торопился, сел в машину, и тогда я тебе написала: “Ты ко мне?” Это был вопрос. Но ты решил, что это приглашение, и ответил, что хочешь отдохнуть в номере, при том что я видела, что ты уезжаешь! Жалкий лгун! Я думала, ты хороший парень, Маркус, не такой, как все. Но ты не лучше других. Так что, у тебя цыпочка в Бостоне? Ты ее на концерт водил?

– Лорен, ты, конечно, не поверишь, но на концерт я ходил один.

– Ой, да ладно!

– Мне этот билет дал Гарри Квеберт. Мы с ним встречались в прошлую субботу. И он предложил мне сходить на этот концерт.

– Зачем?

– Это сложно, но он хотел дать мне шанс снова встретить одного человека. Человека, который много значил в моей жизни.

– Экс-подружку, что уж.

– Да.

– Кто она?

– Та девушка на фотографии.

– Чего?

– Девушка на фотографии с моими кузенами, Александра. Это она.

– И что?..

– Я к ней не подходил, только смотрел. Не осмелился ни сказать что-то, ни сделать.

– Вы не поговорили?

– Нет.

– Ты к ней что-то чувствуешь?

Я ответил не сразу. Посмотрел ей прямо в глаза и признался:

– По-моему, да.

Она вцепилась в чашку с кофе, словно хотела запустить ею мне в лицо. В этот момент у меня зазвонил телефон. Это был Гэхаловуд.

– Писатель, вы где?

– В “Сизон”, с Лорен.

– Идите оба быстро в гостиницу, я напал на след.

Гэхаловуд был слишком взбудоражен своим открытием, чтобы заметить напряжение между мной и Лорен. Сидя за столиком в гостиничном ресторане, он показал одну из тетрадей Элинор Лоуэлл.

– Я все прочитал, от начала до конца, – сказал он, – и вот что мне попалось.