Кроме того, у Эрика не было алиби на вечер убийства. Он вернулся с сестрой к родителям около половины двенадцатого ночи и, по его словам, отправился в кровать. Но позже, когда все семейство спало, он прекрасно мог уехать снова, его отсутствия никто бы не заметил.

Последний гвоздь в этом деле был забит, когда в спальне Эрика нашли отпечатанное на компьютере сообщение:

я все про тебя знаю.

Письмо было идентично тем, что получила Аляска. Принтер Эрика отправили на анализ, и он подтвердил наличие необычного изъяна: поврежденная печатающая головка оставляла точно такой же отпечаток, как и в посланиях, адресованных Аляске.

– Кто угодно мог зайти к родителям домой и использовать мой принтер, – возражал Эрик. – Мы днем даже дверь на ключ не запираем! В Маунт-Плезант так заведено, мы друг другу доверяем! Город спокойный!

Но доказательства перевешивали его доводы, и адвокату становилось все труднее его оправдывать. С горя Эрик замкнулся в молчании. Наконец, незадолго до суда, он признал свою вину в убийстве Аляски Сандерс. Его приговорили к пожизненному заключению без права на досрочное освобождение.

В день, когда Доновану вынесли приговор, Гэхаловуд вошел в кабинет к Лэнсдейну и протянул ему письмо.

– Это что такое? – спросил Лэнсдейн.

– Я увольняюсь.

Лэнсдейн в изумлении воззрился на следователя.

– Я не подпишу, – наконец произнес он. – Вы, без сомнения, лучший коп, какой мне встречался за все время службы.

– Останусь только при одном условии…

– Перри, как вам известно, я не поклонник шантажа.

– Это не шантаж. Это предварительное условие моего дальнейшего пребывания в отделе.

– Ну говорите…

– Я больше не хочу иметь напарника, – заявил Гэхаловуд.

– Ну Перри, вы же не можете вести расследование в одиночку!

– Лучше быть одному. Нет риска убить напарника.

– Перри, вы тут ни при чем…

– Я хочу вести расследования один, – настаивал Гэхаловуд. – Правилами такое допускается.

Лэнсдейн нехотя согласился, решив, что это наверняка блажь и скоро пройдет.

Гэхаловуд направился к дверям кабинета, но Лэнсдейн задержал его:

– На самом деле, Перри, все равно примите поздравления: дело Аляски Сандерс официально завершено.

– Дело никогда не бывает по-настоящему завершено, – ответил Гэхаловуд.

– Что вы хотите сказать?

– Они всегда будут меня преследовать. И мертвые, и живые.

Рассказ шефа Лэнсдейна о событиях 6 апреля 1999 года меня ошеломил. После нашей короткой встречи меня одолевало единственное желание – найти пресловутое письмо, которое получила Хелен.

Суббота, 29 мая 2010 года

В то утро Перри увел девочек на кладбище поклониться могиле, и я, пользуясь его отсутствием, обыскал весь дом. Где Хелен могла спрятать письмо? Точно не в общей комнате, нужно более укромное место. Я перерыл шкафы Хелен, ее личные вещи, ее косметичку. Мне это претило, но выбора не было. Поиски оказались тщетными. Я почти не удивился: если Хелен хотела спрятать письмо от мужа-копа Перри, его нельзя было оставлять в пределах досягаемости. На ее рабочем месте я тоже ничего не нашел, значит, оставалась последняя возможность – машина. В день смерти Хелен у Лэнсдейна был случай проверить салон, но насколько тщательно, принимая во внимание тогдашнюю суматоху? Надо было все осмотреть еще раз.

Я отправился в гараж. Там стояли велосипеды, тренажер и серая «тойота камри» Хелен. С минуту я смотрел на автомобиль, представляя себе безжизненное тело Хелен на водительском сиденье. Потом, решившись, открыл дверцу и сел в машину. Где оно могло быть, это письмо? Я заглянул в бардачок, в ящик для вещей. Пусто. Осмотрел солнцезащитные козырьки, щели между сиденьями – тоже ничего. Напоследок приподнял коврики на полу. Не знаю, почему мне это не пришло в голову раньше. Под одним из ковриков нашелся синий конверт, тот самый, о котором говорила почтальонша. Внутри лежал сложенный вдвое листок, на нем был наклеены вырезанные из газет буквы:

кэрри и донован невиновны

Я показал письмо шефу Лэнсдейну. Он был озадачен. Внимательно изучил его с каким-то непонятным не то удивленным, не то недоверчивым выражением лица и спросил:

– Вы Перри говорили?

– Пока нет.

– “Кэрри и Донован невиновны”, – прочел он вслух, словно не совсем понимал смысл.

– Невиновны в смерти Аляски? – предположил я. – Судя по всему, письмо пришло к Гэхаловудам недавно, шестого апреля, то есть через одиннадцать лет после смерти Уолтера Кэрри.

– Честно говоря, я в таком же недоумении, как и вы, – признался Лэнсдейн. – Чего угодно ожидал, только не этого.

– Может, шутник какой?

– Сомневаюсь, – возразил Лэнсдейн.

– Почему вы так уверены?

– Потому, что письмо послали Перри. Хелен его перехватила, но послание явно адресовано ему. И это не пустяк. Во-первых, Перри имеет прямое отношение к делу Аляски Сандерс, а во-вторых, он грозный коп. Тот, кто отправил письмо, хотел, чтобы Перри заново расследовал это дело. Какие уж тут шутки.

– Но зачем вытаскивать на свет дело одиннадцатилетней давности? – недоумевал я.

Лэнсдейн едва заметно усмехнулся:

– Вы очень умный человек, Маркус, но все-таки слегка наивный. Вы не забыли, что после вашей книжки, “Правды о деле Гарри Квеберта”, о существовании несколько сварливого, но весьма опытного копа узнала вся страна? Из-за вас или благодаря вам сержанта Перри Гэхаловуда теперь знают миллионы читателей. Думаю, кто-то проснулся, Маркус. И, возможно, отчасти по вашей вине.

Замечание Лэнсдейна не оставило меня равнодушным. До сих пор я никак не мог понять, почему Хелен не попросила меня помочь. Ответ был прост: скорее всего, ей и меня не хотелось впутывать в это дело.

– Хелен понимала, что если Перри узнает про письмо, то начнет расследование заново, – сказал я. – И не хотела, чтобы он опять погружался в это дело, оно и так выбило его из колеи. Но и выкинуть письмо из головы Хелен не могла, с ее-то темпераментом. Видимо, она пыталась что-то разузнать, а потом уже решить, стоит ли все-таки сказать о нем мужу. Стала выведывать и в конце концов раскопала нечто достаточно убедительное. Хотела сообщить Перри, но не успела – умерла. В тот вечер, перед смертью, Хелен что-то нашла, это точно. Но что? Ответ в этом письме.

Лэнсдейн, кивнув, спросил:

– С чего начнем?

– Кто из нас двоих коп? Можете послать письмо на анализ…

– Отпечатки искать бесполезно. Прежде чем попасть к нам, письмо побывало в руках почтальонши, Хелен и бог знает кого, там полгорода оставили свои пальцы. И потом, если вы не хотите, чтобы дело дошло до ушей Перри, думаю, нам надо действовать самим, а потом уже ставить в известность остальных копов. Кстати, вы уверены, что по-прежнему хотите держать его в стороне?

– Уверен.

В самом деле, лишние сложности были сейчас Перри ни к чему. Он ушел в отпуск, по его словам, “по крайней мере на несколько недель”, и целыми днями бродил по дому. Ему надо было сосредоточиться на себе, на семье. Прежде всего восстановиться, а не биться с призраками какого-то старого дела. Поэтому в следующие три дня я, пользуясь отлучками Перри и девочек, втайне начал собственное следствие. Изучил GPS машины Хелен, проверил, куда она ездила в последнее время – к несчастью, на регистраторе ничего не сохранилось. Перерыл почту на домашнем компьютере – безрезультатно. Пролистал найденный в ее сумочке ежедневник, установил, что она делала каждый день, – но не нашел ничего интересного.

Одновременно я попытался отыскать что-то в интернете о деле Аляски Сандерс, однако информации оказалось не так много. Тем не менее я обнаружил, что существует некая ассоциация, призывающая освободить Эрика Донована. В интернет-кафе Конкорда (дома у Гэхаловудов я этого делать не стал, чтобы не рисковать) я распечатал несколько статей и фотографию Аляски Сандерс и спрятал у себя в комнате, в диване. Не знаю, почему мне захотелось сохранить фото Аляски. Быть может, чтобы не забывать – истинной целью моего расследования была эта зверски убитая прелестная девушка двадцати двух лет. А еще, возможно, потому, что я бессознательно соотносил ее с Нолой Келлерган, девушкой, вокруг которой развивалось дело Гарри Квеберта. Шеф Лэнсдейн говорил, что дело Нолы было для Гэхаловуда чем-то вроде искупления. И тот, кто отправил анонимное письмо, это знал.