– Его же уволили, нет? – заинтересовался Гэхаловуд. – Про разрыв с подружкой я слышал, но он, по-моему, не уволился. Его уволили, не сошелся с начальством.

– Это официальная версия, – улыбнулась Реджайна Спек. – Для родителей. На самом деле он свалил. Уволился. По крайней мере, так он сам мне сказал. Вы наверняка можете проверить, справиться у его тогдашнего работодателя.

Не успели мы выйти из “Сизон” и двинуться вниз по главной улице, как за нами погналась полицейская машина. Из нее вышел широкоплечий коп в приталенной рубашке.

– Могли бы хоть из вежливости заглянуть в комиссариат, – сказал он, подойдя к нам.

До сих пор я не был знаком с человеком, с которым Гэхаловуд сотрудничал одиннадцать лет назад: это был шеф Митчелл.

– Шеф Митчелл, рад вас снова видеть, – приветствовал его Гэхаловуд.

– А я вот не знаю, сержант Гэхаловуд, то ли радоваться, что вижу вас снова, то ли беспокоиться, зачем вы сюда приехали.

По словам Перри – которые я могу подтвердить, просмотрев тогдашние фотографии в газетах, – шеф Терри Митчелл с 1999 года нисколько не изменился. Слегка похудел, чуть-чуть поседел, но его стрижка каре, спортивное сложение и волевой вид остались прежними. Даже солнечные очки-авиаторы с дымчатыми стеклами, казалось, прошли с ним через все эти годы.

– В самом деле есть из-за чего заново расследовать смерть Аляски Сандерс? – спросил он.

– В противном случае нас здесь не было бы, – ответил Гэхаловуд.

– Что у вас есть?

– Конкретные факты… весьма существенные. Обещаю, что в ближайшее время все вам расскажу.

– Почему не сейчас?

Шеф полиции Маунт-Плезант явился выудить у нас информацию. Гэхаловуд не хотел ни потакать его любопытству, ни обижать его, и дал самое простое объяснение:

– Возможно, улики были истолкованы неверно.

– Вы говорите об уликах против Эрика Донована?

– Да, среди прочего.

– Среди прочего? Но ведь Уолтер Кэрри признался в преступлении, разве не так?

Гэхаловуд ушел от ответа:

– Он действительно признался, но когда вы заново открываете расследование, нужно быть готовым пересмотреть все. Вам ли не знать.

– Послушайте, сержант, я вас высоко ценю. В свое время вы были корректны и вообще. Но у нас тут город тихий, чем меньше бардака, тем здоровее будем. Жители далеко не сразу оправились после того убийства. Первое преступление за тридцать лет, да и с тех пор их, слава богу, тоже не было. Это мирный уголок, не надо ворошить дерьмо, как невесть что.

– Понимаю ваше беспокойство, шеф Митчелл. Не волнуйтесь, мы болтать не будем.

– Не скрою, мне немного тревожно. Я бы хотел, если вам не помешает, дать в сопровождающие своего человека, пока вы в юрисдикции полиции Маунт-Плезант. Из уважения к населению.

– Вечное недоверие к полиции штата, – иронически улыбнулся Гэхаловуд.

– Я вам услугу оказываю, сержант. Маунт-Плезант – это маленькое сообщество. Со своими правилами. Вам станут больше доверять, если вы захватите кого-то из местных. Вы находитесь здесь в рамках расследования полиции штата, я обязан принять вас как следует. Но вы в некотором роде у меня дома. Надо уважать хозяина.

– Вы совершенно правы, – заверил Гэхаловуд. – Почему бы нам завтра не встретиться в участке, выработать стратегию?

– Отличная мысль, как по мне, – сказал шеф Митчелл. – Жду вас утром в комиссариате.

Он удалился вразвалку, явно довольный своей маленькой акцией устрашения.

– Почему шеф Митчелл так себя ведет? – спросил я.

– Охраняет свою территорию. А главное, через несколько месяцев он уходит в отставку. Я точно знаю, наводил справки. Он пятнадцать лет возглавляет городскую полицию, и у него нет никакого желания заканчивать карьеру на скверной ноте. И он не зря беспокоится: если Эрик Донован невиновен, а убийца гуляет на свободе, скандал будет немыслимый. Поехали в вашу гостиницу, мне надо снять номер.

– Вы будете жить здесь? Теперь я понимаю, почему вы с утра взяли с собой чемодан.

– Не бросать же вас одного, писатель.

– Это вы за меня волнуетесь?

– Если убийца на свободе, то вы следующий в списке.

– Это уж вы хватили лишку, сержант.

– Если кто тут лишка, так это вы.

Я улыбнулся.

– Отель приятный, сержант, вот увидите.

– Я приехал не отдыхать, а завершать расследование.

– А то я не знаю, сержант. Кстати, я все думаю: что бы вы сделали иначе, если бы вернулись в девяносто девятый год?

– Вы на что это намекаете?

– С тех пор одиннадцать лет прошло, опыта, безусловно, прибавилось.

– В свое время я задавал слишком мало вопросов в городе, – ответил Гэхаловуд. – И научился этой штуке от вас. Вы так действовали во время дела Гарри Квеберта.

– Сержант, что это вы только что сказали? Что я научил вас работать?

– Я сказал совершенно не это!

– Очень тронут, сержант. Ужин за мой счет.

– Не хочу я вашего ужина.

– Ладно, не стройте из себя злобного бизона. Располагайтесь на постой, а потом я вас веду в итальянский ресторан.

В тот вечер мы с Гэхаловудом ужинали в “Луини”. На обратном пути, подходя к гостинице, я заметил на скамейке маленькую статуэтку чайки – такую же, какую до того нашел у себя в номере.

Я подошел поближе. Статуэтка лежала поверх справочника университета Берроуза, на обложке которого было написано красным фломастером:

МАРКУС,

МОЙ ВАМ ЕДИНСТВЕННЫЙ НАСТОЯЩИЙ СОВЕТ: НЕ ХОДИТЕ В БЕРРОУЗ.

– Что это значит? – спросил Гэхаловуд, прочитав надпись у меня через плечо.

– Послание от Гарри Квеберта. Думаю, он имеет в виду советы, как писать, которые давал мне в свое время.

– А при чем тут Берроуз?

– Я согласился читать там курс писательского мастерства со следующей осени.

– И вы только сейчас мне об этом сообщаете? Браво, писатель! Университетский препод – отличная реклама.

– Гарри, похоже, другого мнения. Он хочет меня отговорить, но никак не могу понять почему.

В гостинице за завтраком я читал “Чаек Авроры”. Сходил купил роман в книжном Чинции Локкарт и тут же ушел в него с головой. Роман я помнил хорошо, но теперь жадно искал в нем какой-нибудь знак, относящийся к Гарри и к тому, как дальше повернулась его жизнь.

Маунт-Плезант, штат Нью-Гэмпшир

Среда, 14 июля 2010 года

Подошел Гэхаловуд. Я быстро убрал книгу, но он успел ее заметить. Вечно я забывал, что от его взгляда ничто не укроется.

– Опять этот ваш Гарри Квеберт.

– Ничего не могу с собой поделать, мне это покоя не дает. Хочу знать, что с ним стало.

Официант налил нам кофе.

– Я кое-кому звонил насчет Квеберта, как обещал, – сказал Гэхаловуд. – Но ничего не нашел. Нигде никаких следов: ни адреса, ни кредитки, ни телефона, ни штрафов. Совсем ничего. Бесследно исчез с радаров. Если б не этот его загадочный квест, можно было бы даже подумать, что он умер.

– Если он знает, что я здесь, почему не зайти прямо ко мне? – задал я риторический вопрос.

– Если бы он хотел вас видеть, то приехал бы в Нью-Йорк. По-моему, он вас избегает.

– Зачем ему меня избегать? Я изо всех сил бился, чтобы его оправдали.

– Вы сняли обвинение в убийстве, но выяснили про него мутную правду. Думаю, он не может с этим смириться.

Гэхаловуд отхлебнул кофе и взглянул на часы:

– В путь, нас ждут Донованы.

Мы договорились с Джанет и Марком Донованами, что приедем к ним домой.

Они приняли нас на террасе, той самой, где в прошлое воскресенье я пил чай с Лорен.

– Эрик был хороший мальчик, старательный, честолюбивый, – говорил Марк Донован. – В лицее учителя его ценили. Страшно гордились, что он отхватил эту стипендию в университете. В Монархе пахал изо всех сил, выпустился с хорошими оценками и быстро получил ответственную работу в сети супермаркетов в Салеме. Там он был счастлив.