Настю такой вопрос застал врасплох. Она аж отшатнулась и ахнула. Её щечки окрасил едва заметный румянец.

— Да как ты вообще… — прошептала Настя. Она помотала головой, словно собираясь с мыслями. Нахмурилась и с возмущением окинула Милу уничижительным взглядом, — Ха! Ещё чего! Мне какие-то глупые отношения не интересны! Мои цели куда выше! Я хочу достичь совершенной силы! А на этом пути нет места романтике и всяким муси-пуси!

Тут она хитро прищурилась, разглядывая Милу, словно под микроскопом.

— Знаешь народную мудрость? У кого, что болит, тот о том и говорит! Ты, случаем, не сама ли в него втюрилась?

— Тебя это не касается, — Мила демонстративно вздернула подбородок, — Кир спас мне жизнь, и я считаю себя обязанной ему. И я не позволю всяким самоуверенным нахалкам портить ему жизнь!

— Да что ты говоришь? — с ухмылкой произнесла Настя, — И как же ты мне помешаешь? Знай, что я — именно та, кто превзойдет Кирилла Долгорукого! Я разгадаю секрет его могущества, а потом уделаю его по силе и скорости! Он будет глотать пыль из-под моих ног!

— Ты? Превзойдешь? — Мила рассмеялась, — Ты даже мизинца его не стоишь!

У князя Пушкина от их разговоров глаза округлились как плошки. Да и у меня, честно говоря.

— Девочки, пожалуйста, не ссорьтесь! — Вера с робкой улыбкой встала между ними, — Здесь же два князя рядом, ну что вы в самом деле…

Настя и Мила, сверля друг друга пылающими взглядами, шагнули навстречу друг к дружке, случайно зажав Щербакову в бутербродик. Вера с испуганным писком сползла куда-то вниз, оказавшись заблокированной между грудей двух разгневанных фурий, брюнетки и рыжей. Снаружи остались лишь макушка да два ее испуганных глаза.

— Оставь Кира в покое! — прищурилась Мила. В ее глазах пылали костры преисподней.

— Ни. За. Что! — отчеканила Настя. Она ответила наэлектризованным взглядом, сверкающим молниями.

— Тогда я спалю тебя в адском огне преисподней, — произнесла Мила сурово, но в тоже время буднично. Как будто каждый день кидала в костер конкуренток.

— Давай. Попробуй, — Настя не собиралась уступать ни сантиметра, — Если так хочешь быть поджаренной моими молниями. Я тебя уделаю как стоячую!

Ещё чуть-чуть и начнется нечто ужасное, не знающее себе равных по разрушительным последствиям — женская драка за парня.

Но мы с князем Пушкиным уже были рядом. Схватив княжон, мы растащили их по разным углам ринга. Те агрессивно пищали и тянулись друг к дружке лапками… руками, чтобы устроить сопернице полный кусь и царап. Но мы с князем Пушкиным были настроены решительно.

Вера, обретя свободу, начала с облегчением хватать ртом воздух — как будто только-только снова получила доступ к кислороду. Мила и Настя, сами того не заметив, чуть было не устроили няше грудное удушение.

— Так, всё, брейк! — сурово произнес я, положив Насте ладонь на ее дерзкий ротик, — Барышни, не говорите того, о чем потом будете жалеть.

Та мычала и сверкала глазами, всем видом показывая, какая она безжалостная и опасная. Мила от нее ничуть не отставала.

— Мила, родная, пойдем в дом, — ласково произнес князь Пушкин, оттаскивая дочь назад, — Твое платье пришло в полную негодность, а это не дело. Попроси служанок, они подберут тебе новое.

— Но пап! Ведь Кир… — Мила разгневанно смотрела на Настю, — Она сказала…

— Никаких но!

Пушкин бросил на меня быстрый взгляд, в котором сквозила благодарность. Кажется, он полностью разделял мое мнение касательно поведения дерзких девиц.

Я же обеспокоенно посмотрел на Милу. Она и раньше была весьма импульсивная, но это перебор даже для нее.

Странно. Я наложил хорошую печать. Темный бог больше не может влиять на Милу. Неужели сама его энергия делает девушку более агрессивной?

Пометка в воображаемый блокнот — надо научить Милу сдерживать влияние божественной силы.

Когда страсти немного поутихли, Сергей Александрович решил взять слово.

— Сударыни! — сказал Пушкин. Его голос звучал спокойно, но строго, — Я понимаю, что у вас всех кипит юная горячая кровь и требует выхода. Однако мое поместье уже достаточно пострадало, — он бросил взгляд на расщелину в земле и сломанную Иву, — Поэтому прошу вас всех держать себя в руках. Иначе я буду вынужден принять самые строгие меры в отношении вас. Это и тебя касается, Мила.

— Как скажешь, папа, — неохотно произнесла княжна Пушкина.

— Простите, князь, — Настя опустила голову.

— И попрошу вас избегать мусорных выражений, не достойных благородной крови. Княжны не знают таких слов как «втюрилась», «уделаю» и прочий жаргонизм из соцсетей. Мы поняли друг друга?

— Да, папа…

— Да, княже…

Но стоило Сергею Александровичу отвернуться, как началось снова. Мила бросила на Настю выразительный взгляд, после чего указала себе в глаза указательным и средним пальцем. После чего ткнула ими в Демидову.

Та в ответ показала язык. Обменялись любезностями так обменялись.

Мы сдали бессознательную девушку по имени Лариса подоспевшему доктору. После чего направились по тропинке в сторону родового особняка Пушкиных.

Это было величественное здание в классическом стиле, выполненное из белого камня. Массивные колонны поддерживали высокий фронтон, украшенный лепниной. Над входом красовался герб рода Пушкиных.

Хотя особняк выглядел как сошедший с картин прошлых веков, я замечал и… более современные детали. Например, камеры видеонаблюдения или датчики движения, искусно замаскированные в лепнине.

Внутри тоже царила атмосфера старины. Мраморные полы, массивная лестница с резными перилами, панели из ценных пород дерева на стенах. Но опять же присмотревшись, можно было разглядеть сенсорные панели управления, вмонтированные в стены, или современную систему освещения.

Прислуги было на удивление мало. Нам встретилось всего несколько лакеев и горничных. Зато помимо них был кое-кто другой.

По периметру холла стояли огромные оловянные солдаты в военной форме наполеоновских времён с ружьями наперевес. Лезвия наточенных штыков блестели. Их неподвижные фигуры казались настолько реалистичными, что создавалось впечатление — вот-вот они шевельнутся и сойдут с постаментов.

Я не мог оторвать от них взгляд. Меня очень заинтересовало, что это за существа — статуи, автоматоны или… что-то более интересное?

Запаха Аномалий я от них не чувствовал.

— Позвольте полюбопытствовать, князь Пушкин, — обратился я к хозяину дома, — эти оловянные солдаты — часть экспозиции или… нечто большее?

Князь лукаво улыбнулся в ответ на мой вопрос.

— Это всего лишь маленькая забава, плоды моего скромного Дара. Ничего особенного, не стоит и говорить.

Я еще больше заинтересовался и попытался расспросить князя об этих существах, но он мягко перевел тему:

— Кстати, князь Долгорукий, а какое блюдо у вас любимое? Я попрошу поваров приготовить вам всё, что пожелаете. Вы ведь останетесь с нами на ужин?

Пушкин явно не хотел раскрывать секрет своих оловянных солдат. Но это только еще больше разожгло мое любопытство.

Запах ключевого измерения в районе особняка Пушкиных был сильнее, чем во всем Лукоморье.

Столовая князя Пушкина была под стать особняку. Посередине просторного помещения располагался огромный стол из темного дерева, рассчитанный на тридцать персон. Вдоль стен выстроились резные буфеты и витрины.

Огромный камин украшала мозаика с гербом Пушкиных. На полу лежал персидский ковер ручной работы с затейливым орнаментом.

Под потолком на едва заметных лесках был закреплен огромный хрустальный шар, в котором переливалась разноцветная жидкость. Создавалось впечатление, что шар парит в воздухе сам по себе.

Глаза Веры и Насти заблестели от восторга, хоть последняя и старалась это скрыть.

Настя высокомерно окинула взглядом богато убранную залу и фыркнула: