— Да я, на самом деле, хотела поговорить с тобой о другом.

— Смотри, там Уилл! — мотнул головой Доминик и показал рукой на высокого кудрявого парня, одетого в кожаную куртку поверх белой футболки и свободные джинсы.

Аннабелль прокашлялась.

Обернувшись, Уилл поднял ладонь вверх и улыбнулся, но только Аннабелль. По рассказам Уилла, Доминика он ненавидел. Шантильон был честным и справедливым, готовым «порвать» за друзей, а Уилл ни раз становился причиной страданий Морган. Уильям – продался и предал. Именно из-за его дурацкого поведения, Аннабелль оказалась там, где была. Так частенько говорил Доминик, описывая отношение к другу Аннабелль.

Оглядевшись по сторонам, Уилл подошёл к парочке друзей, и вручил стакан с содовой Аннабелль.

— Эй, как жизнь? Вот кого-кого, тебя точно не ждал здесь увидеть, — сказал Уилл как-то вяло.

— Скажи спасибо Доминику, он меня вытащил сюда, но лучше бы я дальше гнила дома, — оправдалась Аннабелль.

— Спасибо, Доминик, — с ехидной улыбкой сказал Уилл, — сейчас растаяю от любви к тебе.

— Отвали, дурачок! Я привел подругу немного повеселиться, — язвительно ответил Дом, — почему бы тебе просто не свалить отсюда или не быть нормальным другом?

— Так уж и привел? Не знал, что Аннабелль разучилась ходить. Морган, почему ты мне не рассказала о своей ужасной судьбе?

— О, господи, хватит этих дурацких шуток. Вы оба клоуны? — хлопнула по спинке кресла девушка.

— Так, все, прости, сис, я не хотел, — развел руками Доминик.

Морган промолчала. Ее сердце билось учащенно, а в висках отзывался бешеный пульс. Когда ее друзья успели стать врагами, она не понимала. Разбираться в очередном скандале не хотелось – снова быть третьей, снова слушать чужие проблемы.

— Я подышать, — сказала Аннабелль, глядя на развернувшегося ко входу Уилла — одна.

Она преградила путь мальчикам рукой, Шантильон понуро кивнул и остался один на один с Воттерсом, который смотрел на него с полным нескрываемым отвращением. Аннабелль ухмыльнулась. В ту минуту ее почему-то разрывало от злости.

«Пусть хоть глотки друг другу перегрызут».

Протиснувшаяся сквозь толпу, играющих в «Правду или действие», Морган направилась на задний двор, где кто-то сидел, свесив ноги в бассейн, в котором до сих пор плавали прошлогодние листья. Апрельский вечер принёс с собой стужу, и Аннабелль содрогнулась, представив насколько вода в бассейне холодная.

Девушка прошла вниз по дорожке, выложенной кирпичной кладкой, ведущей к старому фонтану. Повсюду на участке хранились следы былой роскоши: пруд, фонтан в форме ангела, статуи, выпиленные из мрамора. Аннабелль, буквально на секунду, представила – как красиво там было в прошлом, но время ничего не пощадило.

Присев на край фонтана, девушка закурила, оглядывая пейзажи виллы. Вдохнув полной грудью, сделала пару затяжек и собиралась вернуться в дом, но поймала себя на мысли, что не хочет. Пятиминутное удовольствие. Аннабелль терпеть не могла вечеринки. Односекундная эйфория. Опустошая мини-бар, кто-то пытался почувствовать мир по-другому, но это не приносило ничего, кроме пары часов веселья. Может быть, Морган повзрослела. Может быть, стала другим человеком. Она не строила дурацких теорий на свой счёт, не искала причин полюбить тусовки снова. Просто старалась обходить стороной мутную, как стекло бутылки, часть жизни. Она пришла на вечеринку ради разговора с Домиником, но после его слов об Адаме и его характере, заочно стал понятен его ответ – он не поддержит идеи уехать. Кто угодно бы не поддержал, счёл бы ее дурой. Переезжать куда-то с таким, как Адам, значит просто не иметь возможности выбирать. Оставаться в Монреале – нет, ехать с Адамом – большая ошибка.

Жизнь Аннабелль напоминала один большой взрыв. Ничего не было ясно, ничего не было цело, но становилось страшно. После тысячи происшествий, миллионов маленьких драм, произошедших за последнее время, девушка не нашла ничего лучше, чем закрыться в свой маленький мир, снаружи которого тлели пожары.

— Я знаю, ты хотела одна побыть, — отвлёк ее знакомый голос от мыслей.

Аннабелль обернулась. Позади стоял Уильям. Он положил ей руки на плечи, совершенно нежно, будто ее согревал.

— Раз знал, зачем пришёл?

— Выглядишь – жесть, сорвалась на нас с Домиником. У тебя случилось что-то? — спросил Воттерс.

— Значит, «выгляжу жесть». Все-таки бессонные ночи не прошли даром. Да я особо ничего не ем, надоело есть.

— Давай я дам тебе номер моего психолога? Мы с ней хорошо поладили, я поправился. Чувствую себя намного лучше, он тебе поможет! — бодро произнес Уильям, обнимая девушку.

— Психолога? — недоверчиво переспросила девушка.

— Да, она работает в центре реабилитации. Может, тебе тоже попробовать к ней походить?

— Надо подумать, — сказала Аннабелль, — но та психологиня, к которой мы ходили с родителями, жутко бесила.

Уилл как-то сухо рассмеялся, поправив на себе куртку.

— Да-а, — растянул он, — психологи – народ чудной. Как дела с финальными тестами? Получаются эссе по литературе?

— Сроки сдачи полыхают, — ухмыльнулась девушка, — работы куча. Мы с Ником делаем проект по отношению к оружию в нашей стране, а эссе по литературе...что с них взять? Я прочла книги, просто пишу своё мнение о них. Позавчера мы начали проходить Оруэлла. В этой школе, по крайней мере, учат все углублённо, недаром она заменяет долбанный подготовительный колледж.

Уилл потёр глаза.

— А я не буду никуда поступать в ближайший год. Здоровье подорвалось, я ещё не до конца выздоровел. Меня все ещё коробит от некоторых вещей, особенно от парней в кружке по журналистике. Сборище тупых придурков, — бросил он устало.

— Ты все ещё ходишь в нашу школу в этот кружок? — удивлённо спросила Аннабелль, скрестив руки не груди.

— Ага, мне разрешили ходить туда, поначалу было правда интересно, сейчас все сдулось. Все готовятся к концу учебного года, и никому нахрен не сдалось возиться с версткой. У тебя какие планы?

От слова «планы» девушка вздрогнула. Она вспомнила, зачем пришла на эту вечеринку и с кем хотела поговорить, но перед ней стоял совсем не тот человек. Аннабелль попросту не доверяла Уилла так, как раньше. Она переминалась с ноги на ногу, подумывая о том, чтобы рассказать об Адаме Воттерсу.

— Я скатилась по учебе, — призналась Морган, — почти ничего не делала целую зиму. Ник говорит – оценки не главное, главное, что в голове. Кажется, у меня там ничего нет, я стала какой-то безмозглой. Родители хотят отправить меня на «бизнес - коммуникации», а какие коммуникации? Большую половину людей – я не перевариваю совсем. И коммуницировать ни с кем не хочется.

— Твой папа, по моему, хотел, чтобы ты открыла какой-то бизнес.

— Мой папа — коп, он всегда сам хотел открыть магазин, но пошёл пугать людей и останавливать машины, — отшутилась Белль.

— Разве он не хороший коп? — спросил Уилл.

— Понятия не имею, мы с ним почти не разговариваем. Он меня назвал «психичкой», и кажется, говорил, что я сижу на героине.

— Он разве не знает: героин слишком дорогой и у школьников нет денег на него, — засмеялся Уильям.

Девушка вяло пожала плечами.

— Розовые волосы только у ночных бабочек, — объяснилась она.

Уильям подошёл к Аннабелль ближе, погладил ее по голове и поцеловал в лоб. Жест показался девушке чрезмерно интимным, как будто он стал ей кем-то большим, чем просто другом.

— Я никак не могу привыкнуть к твоему новому имиджу. Никогда бы в жизни не подумал, что ты можешь выглядеть так.

— Никто не мог подумать, но я так хоть как-то могу полюбить себя, хоть какой-то просвет из этой ненависти. Просыпаешься каждое утро в теле, которое ненавидишь.

— Знакомо. Спасибо депрессии, я смог похудеть, хотя раньше никак не мог. И не мог принять себя. Ты можешь делать со своими волосами и своим телом все, что захочешь, это твое тело. Только жалей себя. Может я стал тряпкой, но себя иногда надо жалеть, ты ведь постоянно ненавидишь своё тело, а оно тебя сохраняет. Понимаешь? — нежно произнес Уилл.