Аннабелль загляделась на парня, аккуратно потягивающего вино. Он облизнул губы, Аннабелль не могла устоять. В голову пришла гениальная мысль. Собрав волосы в небрежный пучок, она спросила:

— У тебя есть карандаш и белый лист бумаги? - спросила Аннабелль, словно зачарованная.

И Адам ухмыльнулся.

— Для тебя найду.

Аннабелль кивнула. Парень ушёл в комнату и спустя две минуты, принёс девушке чистый листок, а также чёрный карандаш.

— Ложись здесь. Я буду тебя рисовать, полноценный рисунок не получится, но набросок выйдет хороший, — улыбаясь произнесла Аннабелль, разглядывая Клэмана.

Впервые она рисовала такого красивого человека. По-настоящему красивого. Парень тяжело рассмеялся, затем протянул девушку к себе и поцеловал с неподдельной страстью. Он лёг на уютную софу, стянув с обнаженного тела кожаную куртку, и расслабился.

— Естественность. Помни об этом.

Аннабелль наносила Адама на бумагу. Линия за линией получились высокие скулы, ясные глаза, глядящие украдкой, ровный нос. Дома она закончит портрет. Морган периодически поглядывала на своего парня, стараясь соблюсти все его потрясающие черты. Адам увлечённо наблюдал за Белль, почти волшебницей с этим карандашом в руках. Она выглядела так здорово, так спокойно. Пожалуй, Клэман никогда не видел ее такой. На лице девушки всегда читалось волнение. Она все время отдавалась этому отвратительному чувству.

— Ты такая сексуальная, когда рисуешь. Интересно, а со шваброй в руках ты такая же сексуальная, Морган? — прошептал Адам.

Аннабелль нелепо хихикнула, дорисовывая Адаму ключицы. Оставалось совсем немного.

— Утихомирь свои фантазии, — смущенно сказала брюнетка, опустив взгляд.

— Это невозможно, я хочу тебя 24 на 7. Ты уже закончила, Принцесса? — нетерпеливо заявил Адам.

Он не мог лежать без дела столько времени. Даже если ради искусства. Клэман хотел прикоснуться к своей девушке поскорее, оставив на ее прекрасной бледной коже поцелуй.

— Ох, да, да. Готово. Ты можешь посмотреть. Это набросок. Я заберу его домой и там закончу.

Аннабелль добавила на портрет несколько штрихов, подтерла что-то ластиком и протянула Адаму, надевающему на себя футболку. Рассмотрев рисунок, он разулыбался. Ещё бы - тщеславие в высшей форме. Морган, действительно, великолепно рисовала, передавая все тонкости человечного листа на бумажный листок.

— Мне нравится. Я поставлю это в рамочку? Принимаю в дар, — сказал Адам и поцеловал Аннабелль в щеку, — умничка.

— Погоди, ещё нельзя забирать. Закончу – повесишь над кроватью. Или...не знаю, придумай что-нибудь пооригинальнее, - пробормотала художница, плюхнувшись на диван.

В дверь позвонили. Адам быстро дошёл до коридора, протянул деньги доставщику и забрал заказ. Дом наполнился ароматами клюквы, брусники и рыбы.

— Пойдем ужинать? — мягко сказал Клэман и открыл упаковки с роллами. Он накрыл на стол: две красивые тарелки цвета вишни, достал новые салфетки и отполированные блестящие вилки.

Морган сморщила нос, чувствуя, как трудно ей становится даже смотреть на еду.

— Выглядит...аппетитно, — любезно произнесла она, чтобы не обижать Адама.

— Выбирай любые, — Адам уже напил рот едой, как будто был в бешенной спешке.

Белль положила в тарелку несколько роллов. Видя, то как быстро Клэман поедает их, девушка попробовала хотя бы положить одну штучку в рот. Перешагивая через себя, Морган проглотила ее, почти не пережёвывая. Последние несколько дней, а точнее недель, Белль питалась такими маленькими порциями, будто экономила на себе.

— Я не очень много буду, — призналась девушка.

— Ты всегда так мало ешь?

— Я худею. Так что, ем по ситуации. Иногда побольше, иногда поменьше.

— Ты как Дюймовочка. Может пора начать полноценно есть, а то начнутся проблемы с желудком? Что делать будем?

— Ох, не знаю. Я стала мало есть из-за стресса, сейчас уже привыкла. Мама отправила к психологу, может быть, разберёмся с этим.

— Ты самая красивая девушка из всех, кого я видел в своей жизни, — прошептал Адам, улыбаясь, — идеальная.

Аннабелль улыбнулась в ответ, смущённо опустив голову.

— Идеальных нет, а я всего лишь обычная девочка из чокнутой семейки, вдобавок страдающая синдромом отличницы.

Адам сухо улыбнулся, проведя рукой по щеке девушки.

— Любишь учиться?

— Иногдв. Моя учёба – цель родителей. Им всегда важно было покрасоваться перед друзьями, что у них такая дочь. Умная, красивая, без проблем и претензий.

— А что тебе самой нужно? Думала о себе: желаниях, целях? Пока исполняешь чужие желания, пропадаешь. Мама меня научила: спроси у себя, ради чего или кого ты готов сражаться, тогда поймёшь, что тебе точно нужно, — воодушевившись, сказал Клэман.

Аннабелль почесала затылок, раздумывая.

— Всегда хотела быть влюблённой. По крышам гулять, пить вино с любимым человеком, надевать красивое белье и вместе ванную принимать. А ещё – чтобы обо мне заботился этот человек. Приносил вкусные штуки, подарки, заезжал за мной. И чтобы мы с ним уехали вместе, путешествовали и просыпались каждый день в новом месте. Такая мечта, — рассказала она.

— Сбывается помаленьку? — спросил Клэман.

— Не то слово, — улыбнулась Аннабелль мягко, — а ты что хочешь?

— Жить и не думать о проблемах будущего, — сказал Адам, — где-то на берегу океана: маленький домик, чайки кричат, шум прибоя. Красота!

— Ты хотел бы ребёнка когда-нибудь? — спросила девушка, накрутив локон на палец.

Адам ухмыльнулся.

— Не знаю, возможно, когда-нибудь будет под столом бегать маленький Клэман. Сейчас пусть цветы жизни растут под чужими окнами.

— Это точно, — рассмеялась Морган, — застрелимся. Ты про свою семью никогда не рассказывал, на самом деле, — сказала Аннабелль, — я бы однажды хотела познакомиться с ними.

— Семья – обычная была семья, — пожал плечами Клэман, — мать живет неподалёку, мы с ней редко видимся. Папа умер пару лет назад: партнеры по бизнесу списали его со счетов, он спился. Он купил мне эту квартиру, машина тоже досталась от него. Мало воспоминаний о семье. Я торчал на улица, знакомился и общался. Мама потом наняла гувернантку, она следила за учебой. Вот так сижу, вспомнить нечего, черт знает, мозг стёр болезненные воспоминания. У меня было не самое счастливое детство.

— А хорошее? Хорошее ведь тоже было?

— Было. Я любил ездить с папой на машине — у него всегда они были большие, как этот Рэндж Ровер. Это его тачка, кстати. Пристегивался на переднем сиденье, открывал окно, папа включал AC\DC и мы с ним летели по дороге. Он учил меня потом водить, я почти не доставал до педалей. Или...с мамой. Она меня купала в ванной. Набирала полную. Засовывала туда. Намыливала голову, а глаза щипало. Я смеялся, играл с резиновыми утятами. Короче, Аннабелль, все было.

— Скучаешь?

Адам кивнул.

— А я боюсь стать такой, как мои родители. Грубой, вечно понурой, ревнивой, без любви к жизни и вечно обозлённой.

— Гены начинают действовать – рано или поздно. Мы становимся родительскими копиями, не замечаем, — подметил Клэман.

— Может постараемся не быть такими? Я ведь люблю жизнь, несмотря ни на что, и тебя...я тоже люблю, — произнесла Морган неожиданно для себя.

— Я тоже тебя люблю, моя маленькая. Представить не можешь, насколько сильно, — признался Адам.

Он коснулся ее тёплой кожи, провёл ладонями по щечкам и поцеловал в нос. Колючая щетина пощекотала лицо Аннабелль, заставив ее рассмеяться, как маленького ребёнка. Один поцелуй, второй, третий. Поцелуи совсем не страстные, такие нежные, наивные, почти детские. Поправив одеяло, Клэман попросил у Аннабелль минутку времени и расстелил диван, чтобы лечь с ней рядом. Уткнувшись в ее волосы, он поцеловал ее еще несколько раз, а она предполагала, что на его лице разлилась улыбка. Сильные руки Адама обвивали талию.

Морган в тот момент почувствовала, как сердце начало биться сильнее. Эти нежные, заботливые поцелуи Адама наполнили её душу чувством счастья и умиротворения. Она закрыла глаза и уткнулась носом ему в грудь, слушая биение сердца. Адам, между тем, продолжал целовать, словно пытаясь перелить нежность и любовь в каждый поцелуй.